Вячеслав Сухнев - Встретимся в раю

— Девушку поджидаю, — бросил Кухарчук.

— Симку, что ли? — не отставал мужик. — Если Симку — напрасно ждешь. Дохлый номер. Трипперок она схватила.

— Ай-яй-яй! — огорчился Кухарчук.

— Ага, схватила… Ну а после пошла с каким-то корейцем. А он в легавку стукнул. Теперь Симке три месяца сидеть. За распространение. Ты что ж, давно у нее не был?

— Давно, — ухмыльнулся Кухарчук. — Отъезжал я, папаша…

— Коряги драл?

— И это было… В основном мерзляк затаривал.

— Так-так… По-рыжему ходил?

— Нет, по-черному.

— Жаль, — усмехнулся мужик. — Если бы по-рыжему…

Кухарчук обрадовался возможности попрактиковаться на фене. Поработать, так сказать. Коряги драть — лес валить.

Мерзляк затаривать — разрабатывать вечную мерзлоту. Ходить по-рыжему — мыть золото. Ходить по-черному — добывать уголь. И мужик явно искал продолжения разговора. Но тут Кухарчук увидел, как из развалин флигеля вышел Чекалин и встряхнул шапочку.

— Ладно, папаша, привет Симке! — заторопился Кухарчук.

— Обязательно, — сказал мужик, поднимаясь по лестнице. — Как объявится вблизях хоть одна Симка, так и передам. А в нашем доме никакой Симки, кроме моей кошки, сроду не жило!

Дверь наверху захлопнулась с торжествующим хряском. Раздосадованный, что так просто попался, Кухарчук запрыгал по кирпичам. На улице, кажется, стало еще холоднее. С тихим шорохом в грязную воду сыпалась с неба мелкая ледяная крупа. Чекалин надел шапочку и побрел, не оглядываясь, в переулок, за угол дома. Здесь у заколоченного парадного его и нашел Кухарчук. Чекалин возбужденно зашипел:

— Женя, полный атас! Я сейчас Стовбу видел.

Кухарчук почувствовал, как екнуло сердце. Что-то вроде этого он и ожидал…

— Стою, значит, секу на крыльцо! — продолжал Чекалин.

— Слышу, в соседней комнате грязь зачавкала. Я к дырочке! А там — Стовба. С бородой, еле его узнал. Тоже на крыльцо зырит. Потом собрался он на мою сторону идти. Я отвернулся, качаюсь, как бы вроде штаны застегиваю. Стовба меня увидел и ушел! На Трубу подался, я последил.

— Вперед! — выдохнул Кухарчук. — Свяжись с Жамкиным, пусть на твое место заступает… Мы теперь отсюда с пустыми руками не уйдем!

И они побежали вниз по переулку к Трубной улице. На углу Чекалин прихватил Кухарчука за плечо и кивнул:

— Вон, смотри!

По Трубной, в сторону Дома народов, неспешно брел высокий человек в кирзачах, стеганке, вислых лыжных штанах и каком-то бесформенном картузе. Он поминутно оглядывался, Кухарчуку с Чекалиным стоило большого труда не попасться ему на глаза на пустынной улице. У Дома народов повезло. Высыпала толпа с какой-то конференции, удалось подобраться к объекту слежки поближе. И Кухарчук убедился, что Чекалин не ошибся. Это действительно был Стовба. Черная борода закрывала половину лица, стеганка с чужого плеча оказалась коротка, из рукавов торчали красные от холода мослы.

Стовба, видимо, не торопился уходить. Он разглядывал витрины с огромными фотографиями, рекламирующими круиз по старой Волге. Совсем недавно закончился демонтаж гидроэлектростанций, река едва успела вернуться в древнее русло, а хваткие люди уже организовали специальное бюро путешествий. Кухарчук понимал, что. Стовба не фотографиями интересуется, а проверяется элементарным способом, и поэтому на глаза не лез. Они с Чекалиным прошмыгнули в подъезд конференц-зала. Тут было тепло и тихо. И обзор прекрасный…

Толпа схлынула. Стовба посмотрел на часы, поозирался и побрел снова на Трубную.

— Возвращается! — сказал Кухарчук. — Передай Жамкину, пусть уходит…

Стовба теперь шел быстрее и почти не оглядываясь. В развалинах флигеля не задержался и вскоре уже поднимался по лестнице под шатериком к двери Кисляева. Кухарчук и Чекалин забрались в руины. Сквозь щели в полуобвалившейся кладке Кухарчук видел, как Стовба потоптался на крыльце, сунул руку в карман и носком сапога постучал в дверь. Подождал, независимо озираясь, достал трубочку, прикурил. Метров за двадцать Кухарчук унюхал характерный аромат болгарского табака. Он подумал, что от вредных привычек надо отказываться, если уж переходишь на нелегальное положение. По крайности Стовбе стоило бы обзавестись сигаретами… Бывший капитан еще раз постучал, на этот раз подольше. Прислушался. А потом пригнулся, рассматривая дверь. Замки изучает, понял Кухарчук. Так… А почему это, интересно, именно сегодня заявился сюда капитан Стовба? Скорей всего, по той же причине, что и ты, ответил себе Кухарчук. Стовба и… Шмаков? Такая комбинация сначала показалась Кухарчуку просто нелепой. Но чем дольше он над ней думал, тем меньше нелепостей видел. А если окажется, что Стовба и Шмаков вместе служили в армии… Или были на одних курсах переподготовки! Словом, какая-то связь между вопросами Шмакова и появлением Стовбы у двери Кисляева, несомненно, существует.

— Что будем делать? — прошептал рядом Чекалин.

— Ждать, — вздохнул Кухарчук. — Самое интересное впереди.

Стовба между тем спустился по лестнице, тихо насвистывая, и пошел переулком на Сретенку, по-прежнему пряча руки в карманах. Кухарчук ощутил особый охотничий азарт. Не так уж не правы бомбилы и жулики, называя сыскарей легавыми… Они пошли за Стовбой, хоронясь в подворотнях и за мертвыми деревьями. Наткнулись на Жамкина и вернули его в руины флигеля. Вышли на Сретенку, уже зажигавшую веселые огни кабаков. Стовба шел, опустив голову, вбив кулаки в карманы стеганки — типичный безработный или алкаш. Таких даже патрули редко тормозят — безобидные опустившиеся люди…

Пересекли Садовое кольцо, вышли на Первую Мещанскую. Здесь народу тоже было достаточно, даже в эту мерзкую погоду, и они без труда вели Стовбу, уже приноровившись к неспешному ходу. Они достигли Безбожного переулка, когда Стовба вдруг развернулся на месте и отправился в обратный путь. Кухарчук понял, что бывший капитан просто убивает время, дожидаясь темноты. Тем же путем они вернулись в переулок, к дому Кисляева.

Выглянув из-за угла, Кухарчук едва разглядел на крыльце под шатериком темную фигуру. Раздалось короткое звяканье, дверь скрипнула. Кухарчук достал «беретту», снял предохранитель. Вот и пригодилась машинка.

— В гробу я видал такую работу! — шепнул подоспевший Жамкин. — Все сопли отморозил…

— Сейчас погреемся, — сказал Кухарчук. — Пойте, братцы, и погромче. А то лестница скрипит. Поднимусь — заткнитесь.

— Я петь не умею, — сказал Чекалин.

— Не в опере, — буркнул Кухарчук. — Ну, дружно!

Чекалин и Жамкин грянули что-то вразброд — на весь двор заголосили. Кухарчук в несколько прыжков достиг двери и затаился. Внизу замолчали. И тогда Кухарчук услышал за дверью голос Стовбы:

— … нашли. А ты думал, не достанем?