Вячеслав Сухнев - Встретимся в раю

— Программа заблокирована, Александр Александрович…

— Этого я и боялся, — пробормотал Сальников. — Как видишь, майор, появился фронт работы. Начинай качать программистов. Всех!

Стариков между тем вернул на экран «картинку» с борта первой платформы.

— Старт! — нахмурился Сальников. — Теперь тем более надо поторапливаться…

Изображение на экране вздрогнуло и потекло. Зотов поневоле вцепился в ручки кресла, словно боялся вылететь от тряски, — так сильна была иллюзия стремительного движения.

Мелькали на экране кусты и деревья. Потом земля на миг пропала, лишь косые струи снега неслись в объективах телеглаз — это «черепашки» переваливались через насыпь брошенной узкоколейки. И вновь летели навстречу облепленные снегом кусты и редкие деревья. Платформы сделали в автоматическом режиме круг по всему полигону и застыли в месте старта. Стариков удовлетворенно доложил:

— Ни одного столкновения с посторонними предметами — на такой скорости!

Именно в этот момент Сальников крикнул:

— А это что за клоун?

Все глянули на экран. В полосе, не захваченной светом фар, двигалась странная человеческая фигура. Клейменов быстро завращал верньер дистанции. Фигура заняла весь экран. С насыпи спускался, судя по всему, человек — правда, с каким-то вытянутым лицом. Клейменов повернул фару. Человек поневоле поднял руку, загораживаясь от слепящего света.

— Респиратор! — сказал Зотов. — И гранатомет…

А за спиной пришельца уже толпились другие тени с удлиненными собачьими мордами.

— Скорей всего, — сказал Клейменов, — готовится химическая атака. Ну, сволочи…

Генеральный конструктор припал к пульту, заиграл на клавиатуре одному ему известную мелодию. «Картинка» задрожала. Изображение приняло обычные масштабы. Насыпь за нападающими вдруг вспухла волдырем и бесшумно осела. Бегущий впереди всех человек с гранатометом содрал респиратор, и было видно, как он широко и немо открывает рот в мучительном крике. А затем он медленно потек, словно фигурка из мороженого под горячим солнцем. И остальные нападающие вдали запнулись о невидимую проволоку, закружились и тоже начали таять, теряя человеческие формы. Зотов почувствовал, как ломит сцепленные до скрипа зубы.

Через несколько секунд от насыпи почти до треноги связи пунктиром валялись комья тряпья, которые засыпал снег. Клейменов выключил фары, вытер ладонью мокрое лицо и сказал в пространство:

— Александр Александрович… Сигаркой не угостите?

Руки у него, когда прикуривал протянутую Котом сигару, ходили ходуном.

— Что это было? — хрипло спросил Кот.

— Ультразвуковая пушка, — неохотно отозвался Клейменов. — Гранит крошит, что вы хотите…

Перед погасшим экраном резервного пульта долго молчали. Потом Сальников рассеянно потянулся к приемничку на подоконнике и повертел ручки настройки. Сквозь потрескивание атмосферного электричества московский диктор вдруг сказал бархатным, с ленцой, голосом:

— В Москве полночь. Передаем последние известия. Контрольная комиссия МАГАТЭ прибыла в столицу России. По просьбе стран-потребителей электроэнергии члены комиссии познакомятся с условиями работы некоторых атомных электростанций Центрального энергетического кольца… В кинотеатре «Россия» только что завершилась с большим успехом премьера фильма Аскольда Иванова «Планета идиотов». Литературной основой сценария послужил роман известного…

— Планета идиотов, — задумчиво сказал Кот, выключая приемник. — Будем продолжать испытания. Майор, поднимай «вертушки». Боюсь, до утра нам надоедят с визитами. Очень уж настырные попались контрагенты. Ты, Чертков, посади на радар человечка — пусть последит за воздухом. Зотов! Спишь, что ли?

— Задумался, — открыл глаза Зотов.

— Раньше это надо было делать, — хохотнул Сальников.

Зотов вышел на крыльцо штабного блока. Праздничная, крупная и пушистая, кружила метель над землей, сердобольно бинтуя колеи, проплешины термитных ожогов и взрывные воронки. Чернели в призрачном свете «черепашки», неподвластные белому, — от теплой брони поднимался невеселый парок.

— Кончилась оттепель, — сказал рядом майор из отдела режима. — Уж лучше снег. Чище…

— Слушай, а где я тебя раньше встречал? — спросил Зотов. — До совещаловок… До завода?

— Было дело, — сказал после некоторой заминки майор.

— Осень… Удомля. Контрольный пост. Я твой допуск прокачивал. Потом ты с девушкой возвращался.

— Вон что, — зевнул Зотов. — А то смотрю на твою физиономию и не могу вспомнить… Гвоздик в мозгах. Нервирует. Переквалифицировался? Из дорожников в режимники?

— Не совсем, — усмехнулся в темноте майор. — Начальник загнулся от скоротечного рачка. Ну, меня повысили, звание присвоили. Кстати, а что за девушка тогда была, если не секрет? Очень симпатичная…

— Да ладно тебе, — сказал Зотов. — Небось лучше меня знаешь, что за девушка…

Майор поковырял ногой сугробик, стремительно растущий на крыльце, и молча пошел к «горбачам», уже взметающим винтами и без того взабаламученный снег. Словно откликаясь на рев вертолетных турбин, басом завыли «черепашки», вновь разворачиваясь на полигоне перед походом в ночь.

Свадьбу решили гулять на Новый год. Зинка не утерпела и тут же оповестила всю свою немалую родню. Зинкин дядя присмотрел молодым квартиру на Малой Дмитровке — и район чистый, и от Сретенки с родственниками недалеко. Лимон сходил на поклон к батюшке в церковь Святой Троицы в Листах, договорился о венчании. Кольца обручальные купил самоновейшие. Если их чуть потереть — проступали алые буквы. На одном — Зинаида, на другом — Георгий. Все как у людей. И жили вместе, как люди, кочуя из одной комнаты в другую, потому что затеяли небольшой освежающий ремонт.

Плиточники уже свое дело сделали и ушли, теперь обойщики трудились — обтягивали гостиную голубым штофом, а спальню — розовым. Была в квартире и небольшая темная комнатка. В ней Лимон решил устроить мастерскую — вытребовал у невесты такое право. Свои инструменты приволок и разложил. Купил немецкий столярный набор — с ума сбежать! И уже губы раскатал, уже размечтался, как он будет в этой уютной комнатке, отгородившись от прошлого, строгать светлое будущее: стеллажики там под книжки, детскую мебелишку… А то притащит из лесу корягу — кресло наихудожественное замастырит! Какие проблемы, господа…

Отвратная стояла погода, а на душе у Лимона — ни облачка. Сидел он на подоконнике в просторной кухне, покуривал и смотрел с третьего этажа вниз, на торопливых людей, прикрывающих лица от секущего ледяного дождя. Лимону некуда было торопиться — покончил он с крысами. Завязал с работой.