Елена Блонди - Инга. Мир

Минуту подумав, гугл выдал ей сведения о медицинских банках, футбольных матчах, ценах на аптечные товары. Среди всего нашелся один Василий Горчичников, годов тринадцати от роду. Инга не стала проверять, а вдруг он Сергеевич. И поменяла запрос на:

«Горчик».

Рассмотрела фотографии жгучих брюнетов с фамилиями на — ян, снова почему-то футбол и еще фотки автомобилей.

Вздохнула и лениво ввела свой сетевой ник:

«Иннга».

Тут все было по-прежнему, красовался на первом месте ее сайт, на странице картинок гугл с готовностью вывалил снопы трав, вселенные небес, паутины степных троп…

И покусывая губу, она нахмурилась, ощущая себя будто в глухом углу. Олега смеялся — гугл тебе в помощь, гугл знает все. Что только не пробовала она забивать в поисковики, даже те смешные имена, которые подарил ей Сережа, и ни одним касанием не привели они хоть к какой-то новой тропе. Казалось ей, все, что было когда-то, постепенно затягивается прозрачным ледком, отделяясь от нынешней жизни. Ну да, а как ты хотела, знатный юзер Иннга? Хозяйка полынных тропинок и морских диких побережий? Тебе кажется, если ты в сети, то и весь мир в сети?

Сердилась на себя, чтоб не думать самого плохого — если его не находит гугл, если Валя Горчичникова уехала с новым мужем, продав дом в Лесном. Если Мишка Перечник в ответ на ее отчаянное письмо написал крупными в размах, словами, та не знаю я, Инга, как перевели его, а дальше куда вышел и как, пропал сразу. Извини. Миша.

Но искать в сети было не так безнадежно и не так страшно. Она думала, ну хорошо, если даже разослать какие-то официальные запросы, вроде того письма, что отправила она когда-то, но не получила ответа, а вдруг придет ответ? И будет он совершенно и бесповоротно окончательным?

Вот и сидишь, тычешь пальцами в клаву, усмехнулась она. И почти заплакала. Видно, все же в словах «двадцать лет» было еще что-то, кроме сложенных вместе буковок. Видно какая-то жилка внутри, что медленно и незаметно наматывалась все эти годы, натянулась, дойдя до какого-то предела. А ночью казалось, наоборот, пришло какое-то понимание, возможность увидеть путь, идти и жить дальше. Может быть, это было просто смирение, а, Иннга? Попытка смириться, чтоб пережить, если натянутая жила порвется. И хлестнет…

«Сережа Бибиси»

Написала она.

«Сергей Бибиси»

Поправила написанное.

«Серега Бибиси»

И грустно улыбнулась, разглядывая пузатого пацана лет двенадцати.

Вставая, захлопнула крышку ноута. Повалилась на постель, кладя ногу на согнутое колено другой. А не хватит ли на сегодня? Вечером приедет Виолка, с сюрпризами. Развлечет.

— Показывай! — скомандовала Виолка, как только втащила в гостевую комнату сумки и наскоро умылась.

И Инга, улыбаясь, показывала.

Ташка смотреть не стала. Мельком оглядела двор, спросила скучающе, протяжным акающим голосом:

— И что? Это ва-аш пляж такой?

На кивок Инги вздохнула, подвела голубые глаза к перилам второго этажа. И переодевшись в какую-то цветастую хламиду поверх коротких шортов, надела солнечные очки и удалилась в сторону крепости, держа в одной руке планшет, а другой нажимая на кнопочки плеера.

— Ну ее, — обрадовалась Виолка, вытирая пот с еще покруглевших щек, — все не так нашей мамзели, упилила меня, пока ехали. Показывай, давай!

Вместе прошлись по маленькому двору, заглянули в летний душ, починенный Санычем, и в летнюю кухню, где по стенам висели пучки травы и медные старые казанки, а с потолка свисала декоративная керосиновая лампа с решеточкой. Поднялись на второй этаж, поглядеть в сторону моря. Пыхтя, Виолка влезла по витой лесенке к Олегову скворечнику и, одобрительно осмотрев стол с компьютером, аккуратно застеленную Вивой тахту, круговой балкончик, высунулась в заднюю дверь, разглядывая верхний небольшой огород.

— Ну, вы робинзоны, Инуся! Неужто ковыряетесь, картошка там, бурячки?

— Нет, — отказалась Инга, — это Вивино царство, она там всякие краснокнижные травы выращивает, да еще оранжерейка маленькая, за комнатой Саныча, чтоб и зимой тоже. На ее семена и горшки народ в очередь записывается, и в магазины цветочные иногда отвозим.

— Ага, вы значит, очень модные нынче народные целители, да?

— А это модно? — удивилась Инга, таща подругу, повисшую на локте, обратно во двор. Та покивала с важным видом.

И когда уселись внизу, в тени старого абрикоса за небольшой деревянный стол, откинулась на лавке к стволу и с сюрпризом на круглом лице посмотрела на подругу.

— Кормить не надо. Я и так, видишь, бревно какое стала. Ташка вернется, тогда все вместе и поужинаем. А сейчас покажу кое-что.

Она поставила на колени коробчатый пакет, разрисованный розочками. И стала вынимать из него ворох глянцевых буклетов и рекламных листовок. Кивнула на цветную россыпь.

Инга вытащила листок. Открыла буклетик, перекидывая упрямые странички. Смеясь, пожала плечами.

— Вот это я в курсе, это — модно. Что тут у тебя? Йога. Нудизм как единение тела с природой, угу. А тут? Эзотерические чтения. Господи, Виол, ты это серьезно?

— Дальше смотри, — сказала неумолимая Виолка. Поправила на лбу влажные от жары темные прядки.

Инга послушно подвинула к себе блестящие журнальчики. Виолка не помолодела, да. Выглядела на все свои сорок три года, да еще потолстела изрядно. Грустно перебирая листовки, Инга думала о том, о чем когда-то уже размышляла, случайно заглянув в сети на пару сайтов подобных учений. Там было много фотографий таких вот полноватых женщин с восторженными глазами, они охотно рассказывали о впечатлениях корреспондентам газет и журналов, обязательно гордо упоминая успешно сделанную карьеру. И видно было — одиноки. Так одиноки, что поездки на летние курсы всей этой мистической эзотерики были для них некоей заменой женского счастья. Того, что принято называть обычным. Ну да, знала она, хоть семь пядей во лбу, хоть десять, но тела и его радостей и горестей никто не отменял. И куда деваться, если не восемнадцать лет, и спрос на него, стареющее, неумолимо падает. Даже если красавица, к примеру. А разведенная Виолка, войдя в средний женский возраст, свою красоту потеряла вместе с девической свежестью, так бывает, да. Откуда-то же берутся тетеньки, грустя, думала Инга, такие вот, что дышат тяжело, взойдя на второй этаж, и у которых любой навороченный айпад или планшет выглядит чем-то вроде базарной авоськи.

Да…

И уставилась на тонкий, в четыре листка, буклет с яркой обложкой.

— А…

— Ага, — хихикнула Виола. Помолчала выжидательно и понукнула:

— Открой, что ли.

Инга медленно перевернула страницу. С фотографии на обороте, крупной, хорошей цветной фотографии смотрел на нее Каменев. Проникновенным взглядом, под темными бровями вразлет. Вьющиеся волосы, густые, красиво пострижены. И небольшая борода, темная, с нитками седины, так благородно.