Юрий Хвалев - Кузнечик сын кузнеца (рассказы)

Дед разглядывал фото и узнавал себя, но сказать точно, когда это было и где, он, естественно, не мог. Только слеза, сбегающая по щеке, да унылая боль от осколка под сердцем, будто подтверждала: что на фотографиях именно он, вечный дед, защитник отечества.

Порой деду казалось, что он подступился к самому краю, что осталось сделать лишь один шаг, чтобы, сорвавшись вниз, воспарить на законное место. Но голос в это время молчал, а идти в никуда без благословения дед не решался.

Ожидание так и не было озвучено голосом . А когда в абсурдную жизнь деда вклинился событийный реализм, стало понятно, кто-то специально, словно режиссёр, закручивает сюжет по-новому, добавляя в провинциальность других, продвинутых персонажей, чтобы не соскучиться.

В один воскресный день приехали мотоциклисты, и дед с ними долго возился.

- Самогон есть? – спрашивали они.

- Нет? – отнекивался дед.

- А валенки почём?

- Если нужно бери так.

- Ты не думай, у нас деньги есть. Скажи сколько…

- Зачем мне здесь деньги. Берите даром! Я себе ещё наваляю...

Гости появлялись нежданно-негаданно, словно грибы после дождя, целыми семействами и поодиночке: то цыгане завернут на огонёк, то коммивояжёр с чемоданом всякой всячины, который в разговоре скорее походил на агитатора, чем на порядочного коммерсанта.

- Поверь мне, - утверждал коммивояжёр. - Большевики не удержаться у власти, потому что они все мерзавцы. Корнилов ещё всем даст прикурить… Хороший у тебя дом, дед, основательный… Ты сам-то кому симпатизируешь, «белым» или «красным»? Не волнуйся, всё останется по-старому. Сколько у тебя здесь валенок… а-а-а… подари… а две пары можно?

- Можно… - соглашался дед и после небольшой паузы огорошил бедного коммивояжёра. – Ты вот что, мил человек, скажи: когда будет конец света?

- Да ты, дед, совсем здесь одурел от скуки! – возмутился коммивояжёр. – Какой конец света… мировая революция на носу…

Совсем выбился из колеи дед, осунулся и помрачнел. Нужно думать о будущем , а думать некогда, потому что смена декораций происходит так быстро, что голова идёт кр у гом: одних персонажей сменяют другие герои вчерашних дней.

Когда в очередной раз у дедова дома показался скользящий на лыжах экипаж, запряжённый парой лошадей, из ноздрей которых струился пар, хозяин был уже готов к словесному выпаду. От роли «сибирского валенка», недалёкого и тёмного как ночь человека, дед наотрез отказался. Правда, шапку с головы хозяин машинально сорвал, потому что из экипажа в пышных нарядах, поддерживаемая с двух сторон франтами в чёрных цилиндрах, сошла дама.

- Здорово, люди добрые… - приветствовал их дед. – Как там мировая революция поживает?

- Ты что, дед, белены объелся?! – возмутился один из франтов. – Какая ещё революция? Царь как сидел, так и сидит. Чего ему будет. У нас другая беда Пушкин А. С. смертельно ранен.

- Так я вам и поверил, - стоял на своём дед. – Вы на верно «красные» лазутчики. Понаехали здесь… агитировать.

- Да ты знаешь, с кем так разговариваешь?! – возмутился другой франт. – Совсем простолюдины от рук отбились. Да я его сейчас тростью огрею. Старый осёл!

- Господа, не надо ссориться, - остановила перебранку дама. – Дедушка, а я к вам с просьбой.

- С какой, моя золотая? – спросил подобревший дед.

- От долгой дороги ножки мои замерзли, - дама приветливо улыбнулась. – Холодно здесь у вас…

- А у меня есть для тебя отличное средство, - дед хитро усмехнулся. – Валенки!

- Валенки? – переспросила дама. – А что это?

- Ну-у-у… - дед развёл в сторону руки. – Это средство от всех людских проблем. Пойдём в дом покажу. Только вашим спутникам не дам. Ей-богу не дам, пусть мёрзнут…

Разный люд проходил через дедов дом, были и такие: кто на руку не чист. Дед чувствовал это, но виду не подавал. Относился ко всем ровно: с душою, как и положено вечному деду. После задушевных разговоров было слышно, как теплел их голос; говорили искренне, словно просили прощение. А на прощание:

- Долгих лет жизни тебе дед. Спасибо за валенки.

«Нет, друзья, хватит, завтра же иду на повышение», - давал себе установку хозяин здешних мест.

Непроглядная ночь заполнила пространство. Дед зажёг свечу и лёг на диван.

«Сейчас я услышу голос, - сказал про себя дед и прислушался – Ну, что же ты: говори, я дождался».

«Послезавтра в двенадцать», - сказал голос .

«Ну, наконец-то».

За дверью, где находились сенцы, заиграла музыка.

«Какая красивая музыка. – Подумал дед. - Неужели пианино? Как же мне хорошо. Всё идёт так, как я задумал… с музыкой. Я уже почти там».

Музыка прервалась. За стеной отдаленно послышались шаги; кто-то быстро, переступая ногами, возможно, таким способом пытался согреться.

«Что же это такое? Надо играть, а он ногами топочет. - Дед потихоньку встал и, направляясь к двери, прихватил пару валенок. – Интересно, какой у него размер?»

Чтобы не спугнуть удачу, дед, аккуратно приоткрыв дверь, выставил валенки в темноту.

Затем дед снова прилёг и не заметил, как задремал. А музыка всё звучала и звучала.

Его разбудил стук в окно.

- Дедушка, вы дома?!

Дед открыл глаза и от яркого света прищурился.

- Кто там ещё?

- Это я, внучка ваша Светлана.

- Сейчас… сейчас… уже иду…

На улице было белым-бело. Зима вступала в свои права без раскачки, выставляя напоказ свои главные аргументы: пушистый снег и пронизывающий морозец, от которого, прежде всего, страдали ноги. Дед распахнул дверь. На пороге стояли мужчина и женщина, к которой жалась маленькая девочка.

- Здравствуй, дедушка, - поздоровалась женщина.

Дед в ответ кивнул.

- Вот, внучка… м-м-м… ваша… замёрзла. Можно мы оставим её у вас… до завтра… до утра?

- Извините, - сказал дед. – Я завтра ухожу… потом мне нужно собраться. Извините, никак… не могу…

- Куда же вы пойдёте? – спросил мужчина, показывая рукой на дорогу, где стоял их чёрный внедорожник. – Дорогу замело… снега по колено… холодно.

Дед молчал.

- Обогреватель салона сломался, - виновато добавил мужчина. - Мы-то как-нибудь доехали бы, а вот дочь замёрзла. Заболеть может.

- Иван Иванович, вы же всегда нас выручали, - напомнила женщина.

Ни кому не отказывал дед, правда. Может быть, поэтому к нему и тянулись люди, благодарили за добрые дела: кто с подарками возвращался, кто с угощениями, - наполнялся дедов дом родственными отношениями.

- Хорошо, - согласился дед. – Оставляйте. Только утром как штык. Не опаздывать!

- Не волнуйтесь, приедем, - сказал мужчина.

- Может, горячего чаю? – предложил дед.

- Нет, нет, - сказала женщина. – Мы спешим.

«Вот так всегда, - подумал дед. – Люди торопятся, чтобы жить. А мне нужно поторапливаться по другому поводу».

Дед протянул девочке руку.