Ярослав Ратушный - Юдифь и олигофрен

— Если так, — задумалась девушка, — то везите меня к Омару, он все уладит.

— К какому еще комару? — раздраженно спросил я.

— Дальний родственник у меня есть в горах — очень влиятельный человек, — объяснила девушка. — Поехали, я покажу дорогу.

Мы выехали из города, и дорога начала завиваться в серпантин, причудливо обвивая обветренные невысокие горы. Открылось панорамное бесконечное море. На особо крутых поворотах возникал рефлекторный соблазн прокатиться по самому краю. Я удерживал машину в относительно безопасном положении, ибо знал, что на краю неизбежно захочется заложить вираж еще круче. И, черт возьми, не поехать, а полететь. При такой езде сорваться в пропасть вопрос не времени, а пространства — до первого поворота.

Ида несколько раз внимательно на меня посмотрела. Похоже, что мой стиль вождения ей решительно не нравится. А мне не нравится эта смазливая наглая девчонка, из-за которой погиб Марк. Впрочем, он погиб из-за моей ревности. Значит, она не виновна. Но тогда и я не виноват. Получается, что мой друг погиб из-за своего безумного страха. Я посмотрел на девушку с некоторой симпатией, а она в ответ улыбнулась. На душе стало легче, хотя неприятный осадок остался.

Как все же странно и нелепо он умер. Я не желал его смерти. Хотел, правда, чтобы мой давний обидчик оказался в опасной ситуации. Хотелось рассчитаться той же монетой. Все же человеческой природе больше соответствуют законы Моисея: око за око, зуб за зуб. Все остальное — соблазн от лукавого. Марк меня чуть не задушил, и мне хотелось чуть-чуть. Получилось — насмерть. Выходит, я не девчонку ревновал, а подсознательно стремился поставить Марка в опасное положение. Попугать хотел, но кто же мог знать, что все обернется таким диким образом.

— Сейчас налево, а потом вверх, — показала дорогу Ида, когда мы въехали в большое и богатое горное село. Я остановил машину возле настоящей крепости. О размере невидимого здания можно было догадаться по величине необычно высокого забора и литых чугунных ворот. Несомненно, внутри обитали очень серьезные люди.

«Богато живут, сволочи», — подумалось мне. Раньше я думал, что это национальная русская черта — завидовать удачливым и богатым. Однако, поездив немного по миру, понял, что люди везде одинаковы. Все любят помогать несчастным, но не дай бог, если кто-то живет лучше. С другой стороны, ни один народ не заходил так далеко в своей ненависти и не уничтожал богачей почти поголовно, как тучных коров.

— Кем тебе приходится этот кальмар? — спросил я и вспомнил праздничный паек, который однажды дали в редакции. К моему удивлению, в увесистом свертке оказались морские животные с похожим названием, которые имели довольно большие суставчатые щупальца. Они выглядели совершенно несъедобными, поэтому я выбросил дары моря в мусоропровод. Ассоциация была неприятной, и я почувствовал неприязнь к Омару, хотя никогда его не видел.

— Он был женат на моей тете, — объяснила она.

— Понятно, — сказал я, и моя рука рефлекторно потянулась к пистолету, ибо из ворот показались два лица кавказской национальности. — Чечены что ли?

Девушка вышла из машины и стала оживленно разговаривать с привратниками. Один из них достал радиотелефон и стал переговариваться с кем-то невидимым, который может принять решение: открыть чугунные створки или дать от ворот поворот. Мне здесь не понравилось настолько, что захотелось уехать немедленно. К сожалению, подобное действие могло сильно осложнить ситуацию. Наконец переговоры завершились, и Ида радостно помахала мне рукой. Я вышел из машины, и чеченец сразу направился ко мне. Я, конечно, не русский шовинист, но рожа у этого парня была явно разбойничья. Он издали меня профессионально ощупал и, вероятно, остался довольным осмотром, поскольку на его смуглом хищном лице проступили расслабленность и самодовольство.

— Ствол есть? — спросил он довольно равнодушным тоном.

— Ага, — ответил я, — и хобот тоже.

Реакция чеченца была молниеносной — в его руках появилось оружие.

— Повернись спиной, руки на затылок, — скомандовал он с кислым выражением лица, словно обиделся за причиненное беспокойство.

Я подчинился насилию, был облапан и ограблен. У меня забрали не только пистолет, но еще настроение, которое заметно улучшилось на опасной дороге. Девушка ласково улыбалась, пока тяжелые ворота открывались, и мы вошли в сад. Вдалеке резкими отвратительными голосами закричали павлины. Убогий советский кинематограф внушил обывателю, что павлины и фонтаны с амурами — это признак настоящей царственной роскоши. Большие деревья отбрасывали плотную тень на аккуратную, посыпанную гравием дорогу, которая, вздыбившись, возносила к небесам большой желтый особняк. Мне сразу стало скучно и захотелось домой.

«Давно не было слышно второго, — подумал я, поднимаясь в гору. — Эй, парень, ты где?».

— Отстань, — сердито ответил он, — не до тебя.

— Я думал, что ты часть меня, — удивился я, — а у тебя, оказывается, есть свои дела и даже проблемы.

Омар стоял посреди двора и был неправдоподобно лыс. Солнце отражалось от его гладко выбритой головы и слепило глаза. Форма черепа была почти идеальной. «Вот голова, которую стоит отрезать», — почему-то подумал я. Ида радостно завизжала и бросилась на шею любимого дяди. Я не растрогался, а, напротив, собрался с мыслями и стал тщательно рассматривать странного человека. Судя по внешнему виду, он был азиатом. Омар обладал воистину безграничной головой: череп плавно переходил в лоб, а лоб в остальные черты широкоскулого, плоского и лунообразного лица. Картину завершали узкие щелочки глаз, излучавшие доброту и нежность.

«Голубоглазый узбек», — подумал я.

— Добро пожаловать, — сказал он, направившись ко мне, когда, не без удовольствия, обнялся с племянницей. Его маленькая ладонь была сухой и горячей. Снова дурными и пронзительными голосами закричали павлины.

— Дядя, у меня проблемы, — расстроенным голосом пожаловалась Ида.

— Проблемы потом, — махнул рукой Омар, — сначала дорогим гостям нужно принять душ и отдохнуть.

— К сожалению, это очень серьезно, — сказала девушка и, вновь обняв любимого дядю, начала шептать о своих неприятностях.

— Он что, идиот? — возмутился Омар. — От такой девки прыгать!

— Откуда я могла это знать? — уже вслух оправдывалась Ида. — Психиатр называется. Я ему позвонила насчет Игоря, он говорит, пойдем выпьем кофе, а сам в окно.

— Подожди, а кто тебя с ним видел? — спросил дядя и посмотрел на меня таким долгим и пронзительным взглядом, что я почувствовал крайнее неудобство.

— Он говорит, что за этим придурком следило КГБ, — зло кивнула в мою сторону Ида, словно я был виновником ее неприятностей.