Эдвард Брейтуэйт - Учителю — с любовью

Но по-настоящему не хватало женщин. Нефтеочистительный завод, который был построен американцами и принадлежал им, дал работу десяткам тысяч белых и цветных американцев, жителей Карибских островов и Южной Америки, и местному населению. День и ночь эти тысячи текли через ворота нефтеочистительного завода нескончаемым потоком — работа велась в три смены. Они наводняли магазины, рестораны, винные погребки и кафе.

А женщины были большой редкостью. Никто не подумал, где разместить семьи мужчин, приехавших на заработки из дальнего далека, вплоть до Монтевидео. Сами они жили как сельди в бочке, в крохотных, наспех сколоченных клетушках, с общей столовой и уборной. Правительство Арубы проявило дальнозоркость и практичность и разрешило (а может, и предложило) принять меры для смягчения тягостной ситуации. На остров разрешили въезд проституткам. Это были невинного вида юные создания, приезжали они из разных портов и крупных городов континента на две недели и после нестрогого медицинского обследования брались за свое ремесло. Привозил их внутриостровной пароход, заходивший в Сан-Николас два раза в месяц и прозванный вскоре «мясокомбинатом». Почти всех женщин селили в большом вычурном здании недалеко от главных ворот завода, на здании висел огромный щит с надписью «Hija del Dia» — «Лучшая девушка дня», и как только проходил слух, что «приехал мясокомбинат», возле дома выстраивались очереди мужчин, они шутливо поторапливали уставших за две недели барышень и с энтузиазмом приветствовали новеньких.

Я взглянул на мистера Бланшара, пытаясь представить его в этой очереди. Словно прочитав мои мысли, он улыбнулся и сказал:

— Я тоже не был внутри. Я приезжал на Арубу на два дня, по делам англо-голландской фирмы «Шелл» в Оранье стаде. Приятель предложил съездить в клуб «Лаго» чего-нибудь выпить, тогда я в увидел это своими глазами. Господи, чего только не встретишь в жизни! Никогда не забуду эти очереди.

В воскресенье после обеда мы наконец-то сели поговорить на тему, которая не давала всем нам покоя. Родители Джиллиан высказали свое мнение очень откровенно. Мистер Бланшар сказал:

— Не буду ходить вокруг да около, Рики. Когда мы с матерью впервые услышали, что Джиллиан встречается с вами, мы с ней решили не вмешиваться, думали, что просто увлечение и скоро оно пройдет. Но когда Джиллиан написала, что хочет привезти вас познакомиться с нами, мы поняли: ваши отношения куда серьезнее, чем нам казалось. Мы хорошо знаем дочь, Рик, и нам стало ясно, что речь идет о чем-то очень для нее важном. Теперь мы видим, что так оно и есть. — Он поднялся, раскурил трубку и сел на ручку кресла Джиллиан. — Не скрою, даже сейчас мы предпочли бы, чтобы Джиллиан полюбила человека с тем же цветом кожи, что у нее самой. Для нее, да и для нас все было бы проще. Я всегда считал, что свободен от предрассудков, расовых или любых других. Но теперь, когда дело коснулось меня лично, я знаю — я бы постарался расстроить этот брак, будь я уверен, что мне это удастся. Ведь речь идет не только о вас двоих, Рик. У вас могут быть дети. Какая судьба их ждет? Кому они будут нужны?

Я сидел и терпеливо, с должным уважением внимал ему — он старше меня, а главное, он отец Джиллиан. И вот, пожалуйста, этот добрый и уверенный в себе человек прибегает к тем же набившим оскомину отговоркам и сентенциям, бьет ниже пояса. Сколько раз я все это слышал!

— Думаю, мистер Бланшар, вопрос о детях мы с Джиллиан решим сами, — возразил я как можно спокойнее. — Если мы поженимся, надеюсь, дети у нас будут и они будут нужны нам.

Я взглянул на Джиллиан — согласна ли она со мной, прав ли я, говоря за двоих. Она улыбнулась мне глазами, губами и сердцем — она со мной.

— Не беспокойтесь о нас или наших детях, сэр. Наверно, в свое время и вы не могли гарантировать миссис Бланшар, что дети ее будут крепкими, здоровыми и нормальными. Мы рискнем, хотя я прекрасно понимаю, что иметь цветных внучат вам будет не очень приятно.

При этих словах он вспыхнул, но решимость оставаться цивилизованным человеком взяла верх. Он поднял руку — не стоит разжигать страсти.

— Давайте не будем горячиться, молодой человек, свою точку зрения вы уже высказали. Не забывайте, что Джиллиан — наша дочь и, выйдя за вас, все равно ею останется.

Я сидел и ждал, что он скажет дальше.

— Я говорю вам все это на трезвую голову, как ее отец. А как отнесутся к вашему браку остальные? Они могут не пожалеть желчи. Я хочу, чтобы вы оба хорошо поняли, какой ответственный шаг собираетесь сделать. — Он вдруг улыбнулся мне и продолжал: — Вы нравитесь нам, Рик, и мы верим, что все у вас с Джиллиан будет хорошо. Все же нам кажется, что лучше немного подождать, минимум полгода, а уж потом окончательно связывать свои судьбы. За это время вы привыкнете друг к другу, к совместному общению с людьми. И вот еще что, — сказал он поднимаясь, — раз уж вы вступаете в нашу семью, не худо бы нам подружиться, а? — С этими словами он протянул мне руку, и я пожал ее.

— Спасибо, сэр, — сказал я.

Вскоре после встречи с родителями Джиллиан к нам в класс пришел районный агент по трудоустройству молодежи. Он рассказал, что в районе есть предприятия, куда выпускников нашей школы охотно возьмут на работу. Речь шла главным образом о ткацкой и мебельной фабриках. Но еще до его прихода агитационную кампанию провели мамы и папы, братья я сестры, дяди и тети, они давно трудились на этих фабриках и очень хотели, чтобы дети работали рядом.

Кое-кто из класса подыскал себе работу младшего конторского служащего за пределами района. Силса взяли учеником в крупную электротехническую компанию в Миддлсексе. Фернман застолбил себе место курьера в радиотелефонной компании. Тича Джексона обещали устроить коридорным в большом лондонском отеле. Поттер собрался идти работать на рынок «Ковент-Гарден». Денэм решил, что будет сам себе хозяином, заведет свое «дело», и отец взялся помочь ему стать уличным торговцем. Памела и Барбара хотели идти ученицами в ателье готового платья в фешенебельной части города, и мать Памелы была убеждена, что со временем Памела станет манекенщицей; внешность, фигура и осанка — все при ней. Короче говоря, птенцы разлетались на все четыре стороны.

В свое время они не могли дождаться, когда наконец уйдут из школы, станут зарабатывать деньги и смогут их тратить по своему усмотрению. Но теперь, когда день прощания со школой неумолимо приближался, они были подавлены, их пугала перспектива сидеть где-то от звонка до звонка и подчиняться приказам начальства. Но жизни они не боялись. Их страшила не сама река, а необходимость сделать первый шаг, броситься в эту реку. Они знали — плавать они умеют. Сильные, бесстрашные, полные задора и энтузиазма — этого достаточно, чтобы не пойти ко дну. Наверно, придется подлаживать силу гребков, следить за дыханием, может, течение или препятствие даже заставят сменить курс — но всего этого они не боялись.