Эдвард Брейтуэйт - Учителю — с любовью

Мы стали еще ближе друг другу. Времени оставалось совсем мало, и они спешили высказать все, что копилось у них в душе. Последнюю неделю отсутствующих в классе не было.

Одна девочка даже попросила разрешения принести в школу свою крохотную сестричку — ее мама уходила к зубному врачу. Малышка мирно лежала в коляске, и временами, ко всеобщему удовольствию, оттуда доносилось ее гуканье.

Мы разговаривали. В этой атмосфере общего возбуждения формальные уроки были невозможны, и мы просто разговаривали. Особенно их интересовали отношения между разными народами. Я не мешал им высказывать свое мнение и часто искренне поражался меткости их суждений.

Они выросли в районе, где обитали представители разных рас, но это ничего не изменило. Некоторые из них жили на одной улице и даже в одном доме с неграми или индийцами, но, повинуясь родительскому запрету, не удостаивали их и словом. Другие, когда была малышами, младшеклассниками, дружили с цветными детьми, но при первых признаках полового созревания этой дружбе приходил конец.

Они спрашивали меня: как улучшить межрасовые отношения в их районе, что могут сделать они сами? Я напоминал им, что мы узнали о людях, территориях и многом другом из курсов истории и географии. Старался показать, что люди не привязаны к определенной территории только из-за цвета кожи, что во всех частях света живут представители различных рас. И где бы они ни оказались, люди при желании могут уживаться друг с другом.

Ничего специального для негра, индийца или еще кого-то делать не надо, говорил я, ведите себя с ними так же, как с любым незнакомым англичанином. Не проявляйте к ним особой благосклонности или, наоборот, недоброжелательности, будьте с ними просто учтивыми и вежливыми — именно так должны относиться друг к другу нормальные люди.

Я объяснил им, что сейчас в Англии люди с не белой кожей пытаются сами улучшить свое положение — мало жаловаться, что с ними обращаются несправедливо, мало полагаться на заинтересованные стороны, выступающие от их имени. Они действуют сами и хотят показать, что действительно чего-то стоят, что не теряют достоинства и чести, хотя и сталкиваются с трудностями.

В среду на перемене ко мне в класс впорхнула Клинти. На лице ее играла лукавая улыбка, как у кошки, только что слопавшей канарейку.

— Как делишки, Рик?

Я пробормотал что-то в ответ. В чем дело? Что еще взбрело на ум этой хорошенькой лондонке?

— Слышала, в конце следующего семестра мисс Бланшар от нас уходит, — весело объявила она. Я взглянул на нее. Это что за новости? Ничего такого Джиллиан мне не говорила.

— Откуда вы это взяли? — Я постарался скрыть удивление.

— Старик составлял штатное расписание на следующий семестр и проводил опрос. Так вот она сказала, что еще семестр здесь проработает, а насчет дальнейшего обещать ничего не может. — Она взгромоздилась на свое любимое место, край моего стола.

— А по какой причине, она не сказала? — Ведь мы с Джиллиан договорились, что о наших делах — никому ни слова, чтобы никаких пересудов в учительской.

— Наверно, сыта трущобами по горло, — прострекотала Клинти.

Я с облегчением улыбнулся. Милая моя Джиллиан.

— Вы ее не любите, да, Клинти?

— Ничего против нее я не имею, не раз встречала таких вот надменных. В общем, скучать по ней не буду.

— А мне, Клинти, она кажется очень приятной и умной особой.

— Я это заметила, — поддела Клинти. — Что ж, уйдет она, и придется довольствоваться тем, что есть, — особами обычными и ничем не примечательными.

— Не надо наводить тень на божий день, Клинти. Вы все здесь — милые люди. Или почти все.

Она улыбнулась, и я переменил тему:

— Кстати, а какова дислокация войска на завтра?

— Праздник будет хоть куда! — ответила она. — В столовой решено закатить рождественский обед. Старик хочет, чтобы на нем были все, так что, боюсь, ваша скромная трапеза тет-а-тет завтра не состоится.

Я засмеялся. Знала бы она, как все обстоит на самом деле! Мы еще поговорили о программе на ближайших два дня, и со звонком она вышла. У меня опять возникло чувство, что пришла она с чем-то другим, но сказать это другое не представилось случая. Может, оно и к лучшему.

В четверг утром я своих питомцев почти не видел. Девочки в классе домоводства готовили стол для рождественского пиршества. Ребят подрядила Грейс, они чистили миски и сковородки, что-то все время таскали. Разочек мне удалось к ним заглянуть — работа кипела и спорилась. Молодцы! Примерно в двадцать минут первого они ввалились в класс и столпились вокруг меня. До звонка на обед мы весело болтали.

Вид у столовой был нарядный: на окнах и вдоль стен висели бумажные цепи и воздушные шары. Повара приготовили угощение на славу: свиная отбивная, печеный картофель, закуски. На сладкое был подан бисквитный торт — дети его обожали. Прочитав короткую молитву, директор сделал какой-то знак, и в дверях в дальнем конце зала появились две девчушки, они несли огромный завернутый в целлофан букет цветов. Под вопросительными взглядами притихших школьников они прошли прямо к миссис Дру. Передав ей букет, они сделали трогательный реверанс и быстро убежали.

Это была дань уважения нашей грациозной миссис Дру — наверно, тут не обошлось без подсказки директора. Миссис Дру густо покраснела. Кто-то закричал: «Просим выступить!» — и клич этот был подхвачен всеми. Со свойственным ей горделивым достоинством она поднялась, готовая, казалось, обратиться к школе с речью, но мужество вдруг покинуло ее, она сказала лишь: «Большое спасибо» — и под бурные аплодисменты села на место.

В три часа в зале начался праздник для младших классов. Не скажу, что он мне понравился. Как и столовая, зал был разукрашен бумажными цепями, шарами и выглядел празднично, но дети, особенно кто помладше, своим поведением испортили все. Они накинулись на угощение, словно голодные волки, хватая со стола все подряд и крича друг на друга. Обслуживали их ребята постарше, и даже их такая грубость и невоспитанность обескуражила. Некоторые надкусывали печенье или кусок пирога и тут же бросали на стол — до чего отвратительно! Мистера Флориана эта шумная вакханалия, казалось, ничуть не огорчала, он спокойно расхаживал среди ребятишек, помогая то одному, то другому — видимо, ничего иного он от них и не ждал. Этот ураган смел со стола все съестное в мгновение ока, и когда детвору распустили, я вздохнул с облегчением.

Все мы тут же принялись за уборку, убирать было что. Старшие ребята принесли из кухни веники, тряпки и ведра с водой, вскоре на столах был наведен порядок, а полы снова заблестели. Мои питомцы старались вовсю, ведь в шесть часов начинался их вечер — вечер старшеклассников. В углу составили несколько столов для напитков и закусок, наготове был проигрыватель с пластинками — каждый мог принести любимые пластинки из дому. На вечер пригласили несколько бывших выпускников и выпускниц школы, и все ждали шести часов с нетерпением.