Йоханнес Зиммель - Господь хранит любящих

Ребенок, кричавший «Папа», возвращался; он весь сиял и тащил за собой загорелого светловолосого мужчину. Рядом с мужчиной шла Сибилла. Она помахала мне. Я подумал: все, Бога нет. Потом я, правда, рассудил, что, может, Он и существует, но не пошел на мое предложение.

Носильщик тащил чемодан Сибиллы. Я сделал шаг вперед. Она обняла меня:

— Здравствуй, родной! На границе все прошло гладко…

Ее голос оборвался. Я знал почему, хоть и не видел Петру. Я почувствовал, как Сибилла застыла в моих объятиях, и тихо сказал:

— Я ничего не мог поделать. Со вчерашнего дня она шантажирует меня.

И только потом я повернулся. Петра выступила из-за колонны. Первитин увеличил ее глаза, зрачки были неимоверно расширены.

Она спросила:

— Видите полицейского там наверху, Сибилла?

— Да, — ответила Сибилла.

Меня поразило ее спокойствие. Она задумчиво рассматривала Петру, без тени волнения. Носильщик уже прошел с чемоданом вперед.

— Сейчас вы отдадите мне свой паспорт, Сибилла, — сказала Петра. — Если не отдадите, я позову на помощь.

Сибилла открыла свою сумочку, и паспорт — в который раз — поменял своего владельца.

— Господин Голланд, возьмите нас обеих под руку!

Я взял, и мы пошли к выходу из вокзала. Я повернулся к Сибилле:

— Поверь, я ничего не мог поделать… Если бы я не позвонил тебе, она пошла бы в полицию…

Сибилла молча кивнула. У меня создалось впечатление, что она все еще не осознала, в каком мы положении. Над выходом из вокзала был растянут транспарант. Я прочел: «Посетите прекрасную Австрию!»

Паспорт Сибиллы мы также депонировали у адвоката Петры на Зейлерштетте и после этого поехали в ее квартиру.

Фен набирал силу. Мне становилось все больше не по себе от спокойствия Сибиллы, она производила впечатление апатичной и безучастной. В такси она молча уставилась в одну точку перед собой и избегала смотреть на нас с Петрой. Один раз она чему-то кивнула, неспешно и убежденно. Она что-то шептала сама себе, но слов было не разобрать.

— Что с тобой?

— Ничего. — Она взяла меня за руку.

В своей квартире Петра сразу же приступила к делу. Садисткой она не была.

— Мне нужны драгоценности, — обратилась она к Сибилле почти извинительным тоном. — У меня жуткие долги. Послезавтра истекает срок одного векселя. Я столько должна, что уже и не знаю, как выпутаться. К тому же я проигралась в казино. Как говорится, положение мое отчаянное. Кредиторы больше не будут ждать. Итак, вы отдаете мне драгоценности, Сибилла, и тут же получаете свой паспорт — и можете лететь на все четыре стороны.

Сибилла покачала головой. Ее решение казалось окончательным.

— Да, да, — сказала Петра. — Вы отдадите мне их. У меня еще есть время до завтрашнего вечера. Это много времени. Вы еще успеете передумать.

— Что за драгоценности? — спросил я.

— Те, что ей дал Тонио Тренти, — ответила Петра. — Он подарил ей каменьев и браслетов по меньшей мере на сто пятьдесят тысяч шиллингов. Весь Рим говорил об этом.

— Украшений у меня больше нет, — сказала Сибилла.

— Что?

— Мне пришлось их продать. — Сибилла говорила как во сне, слова получались вялые и монотонные, в лице не было признаков жизни. Что с ней произошло? Это была не та Сибилла, которую я знал. Это была чужая, болезненная женщина, которую я не мог понять. — Я продала их после войны, когда мои дела были плохи.

— Ложь! Я наводила о вас справки, Сибилла!

— Значит, вам сообщили неверную информацию. Мне очень жаль, что я должна вас разочаровать. Я все время разочаровываю вас, госпожа Венд…

Было что-то мистическое в том, как Сибилла становилась все спокойнее, в то время как Петра все больше возбуждалась.

— Не верю ни одному вашему слову!

— Обыщите меня. Обыщите мой багаж. Все, что найдете, — ваше…

Сибилла опустилась в кресло и закрыла глаза. Меня охватил ужас.

— Что с тобой? Что с тобой?!

Она вяло улыбнулась и погладила меня по руке.

— Ничего, родной, просто устала.

— Петра! — Я повернулся я к ней. — Вы действительно заблуждаетесь! У Сибиллы нет никаких драгоценностей. Я бы их обязательно видел!

Женщина с белыми волосами вскочила, на лету прикурила сигарету:

— А вы вообще молчите! Вы понятия ни о чем не имеете! Сибилла обманывала вас с первого же дня, как вы встретились! Что вы о ней знали до того, как я рассказала вам правду?! Украшения у нее! У нее!

— Вон мой чемодан. — Сибилла подняла руку и снова бессильно уронила ее.

— Вы не станете держать их в чемодане! — кричала Петра вне себя. — Вы их спрятали! Ну, погодите! Еще пара часов, и вы мне расскажете, где вы их спрятали! И отдадите! Больше вам ничего не остается!

Сибилла сонно пробормотала, как под наркозом:

— Украшений больше нет.

— Сколько вам нужно денег, Петра? — спросил я.

— Сто тысяч шиллингов.

Я задумался: это почти двадцать тысяч марок. Такую сумму мне не наскрести. Но, может быть, хотя бы часть…

— Я позвоню в свое агентство, Петра… и друзья… Какую-то часть я определенно…

— Мне не нужна часть! Вы представления не имеете о моем положении. Мои кредиторы упекут меня за решетку, если я не заплачу. Я угожу в тюрьму, а у меня ребенок! Кто тогда позаботится о нем?..

— Госпожа Венд, — промолвила Сибилла, не поднимая глаз. — Не могли бы вы оставить нас наедине?

Петра поднялась. Удовлетворенная улыбка озарила ее блеклое лицо:

— Ну разумеется. Я этого ожидала. Вы еще образумитесь.

Она вышла из комнаты, и я услышал, как в дверях повернулся ключ. Я встряхнул Сибиллу:

— Что с тобой случилось? Почему ты такая?

— Все кончено, Пауль.

— Что кончено?

— Все. Мы не можем больше бежать.

— Я…

— Дай мне сказать. Еще вчера, когда ты позвонил во второй раз, я знала, что что-то произошло. Я поняла по твоему голосу. И все же я приехала.

— Зачем?

— Потому что хотела увидеть тебя еще раз.

— Что значит — увидеть еще раз? Это что еще за речи? Сибилла, у нас мало времени! Надо придумать, как ублажить Петру!

Она встала и подошла к своему чемодану, наклонилась и открыла замок. Крышка откинулась. Когда она выпрямилась снова, в ее правой руке блестело что-то черное, что-то металлическое. Это что-то оказалось револьвером.

— Сибилла!

Я дернулся вперед, но револьвер заставил меня остановиться.

— Сядь, — сказала Сибилла, — и не перебивай меня. Я знаю, что должна сделать. И не дам сбить себя с толку.

— Сделать? Что должна сделать?

— Там, на горе, у меня было достаточно времени все обдумать, Пауль. Мы не можем бежать. Я убила человека. Другой по моей вине тоже лишился жизни.

— И это ты говоришь после всего, что наделала, чтобы не попасться?!

— Мне потребовалось много времени, чтобы понять. В принципе, это ты подтолкнул меня к этому решению.