Йоханнес Зиммель - Любовь — последний мост

«Вот оно что, — подумал Сорель. — Я это предчувствовал».

— В тюрьму я не пойду! Мы здесь живем в маленьком городке… все друг друга знают… бедная моя жена, бедные дети… В чем я провинился, господи? В чем?

— Господин Фернер!

— Я ведь хотел только помочь вашему сыну! Но ведь отец его вы, вы и несете за него ответственность. Вы…

— Господин Фернер!

— Да?

— Сколько человек работает в вашем филиале банка?

— Четверо… Со мной четверо. Я начальник местного отделения банка. Вот уже одиннадцать лет. И никогда никаких нареканий…

— Как вам пришло в голову предоставить ему столь немыслимо большой кредит?

— Я это сделал не сразу.

— Что это значит?

— Сначала он просил только ссуды. Не в таком размере. И возвращал их по частям точно в срок, даже когда он был уже в Турции.

— И тогда вы дали ему кредит?

— Я ведь уже сказал, что да. Он позвонил мне и сказал, что ко мне придет кто-то с доверенностью от него и чтобы я выдал деньги этому человеку. Я ведь хорошо знал его с тех времен, как он жил в нашем городе. Он и его красавица жена…

— Он женат?

— Или это его подруга жизни, не знаю… Он называл ее своей женой. В то время он часто приглашал нас… в самые дорогие рестораны. Делал подарки моим детям, жене преподносил цветы… Мы люди маленькие, господин Сорель, мы не из бойких и изворотливых, мы в свете не приняты, как ваш сын и его жена… или подруга жизни… все равно. Для нас было величайшей честью быть в друзьях у господина Кима, сына такого знаменитого человека, да, быть в друзьях… по крайней мере, мы так считали… И если он ходатайствовал в банке о ссуде, я ему ее предоставлял, тем более что он всегда расплачивался в срок, всегда… даже из Турции…

— Однако если он всегда платил в срок…

— По ссудам, господин Сорель, по ссудам. Но не по кредиту!.. В этом все дело! По договору о кредите он должен вернуть всю сумму до двадцать седьмого июня, до прошлой пятницы, значит. Он ее и до сегодняшнего дня не внес… Не позвонил даже… Я не знаю, где он. А через три дня…

— …у вас ревизия, это вы уже говорили. И суммы огромного кредита, который вы выдали моему сыну, будет не хватать. Вы, наверное, рассудка лишились, когда вообще решили предоставить ему такую сумму в кредит.

— Но ведь он ваш сын, господин Сорель, извините меня, сын такого великого человека! Он сказал мне по телефону, что проект у него абсолютно надежный, да, абсолютно надежный. Но кредит ему, мол, необходим. Я просто не решился отказать ему в кредите! Я ведь маленький человек, господин Сорель, совсем маленький человек, и живу я жизнью маленького человека…

— Фернер! Если вы опять заведете эту волынку, я положу трубку!

И вдруг голос, только что заискивающий, умоляющий, льстивый, голос человека отчаявшегося стал резким, жестким и холодным, как лед:

— Если вы положите трубку, если вы немедленно не переведете мне деньги, будет скандал. Мне придется худо, но и вам тоже. Со мной будет покончено, но и с вами тоже!

«Все верно», — подумал Сорель и сказал:

— Да вы спятили! Уже согласившись выдать моему сыну такой кредит, вы допустили преступную халатность.

— Это ваш сын действовал преступно, а не я!

— Какие же гарантии предоставил вам мой сын?

— Вас.

— Что?

— Он всегда повторял, что вы — гарант его платежеспособности. И что вы за все заплатите, если он сам будет не в состоянии. Все заплатите! До последнего пфеннига! Всю сумму, в любых размерах. Именно потому, что в противном случае именно вы будете замешаны в скандале. Вам несдобровать, если вы откажетесь заплатить. Я могу быть совершенно спокоен, сказал он, вы ни в коем случае не допустите такого скандала, ни за что!

— И поэтому вы ему предоставили такой безумный кредит?

— Да.

— А сколько вы при этом отхватили для себя, Фернер?

Ответ последовал без промедления:

— Тридцать тысяч!

— Поздравляю!

— Но я ничего не «отхватывал», не говорите так. Это комиссионные, которые пообещал мне ваш сын. Тридцать тысяч марок. Плюс проценты на триста тысяч марок кредита — такова его сумма, — все вместе составляет триста сорок восемь тысяч марок.

Сорель вдруг рассмеялся:

— Ну и выдержка у вас. Да и аппетиты, господин Фернер… Тридцать тысяч комиссионных на триста тысяч кредита. И проценты на сумму кредита в придачу…

— Потребовать проценты на сумму кредита — моя прямая обязанность. А комиссионные ваш сын пообещал мне добровольно.

— Какого предприимчивого молодца заполучил в вашем лице ваш банк!

— Это непозволительная дерзость по отношению ко мне. И я не потерплю… Я человек маленький, но…

— Закройте рот, Фернер!

Директор филиала банка умолк. Сорель слышал, как он прокашлялся.

— Мы с вами не знакомы. Вы говорите, будто говорите из вокзальной телефонной будки?..

— Да, и сейчас я должен бросить еще деньги, не то… один момент… — Сорель слышал, как Фернер со стуком опускает деньги в автомат. — Все, можно продолжать. Я звоню вам с вокзала, точно так. Ни один человек не должен знать, в каком положении я оказался из-за вашего сына. У меня ведь тоже есть собственная честь! Если здесь произойдет скандал, если я буду вынужден покончить с моей семьей и с самим собой…

— Замолчите!

Однако Фернер не умолк.

— …то через месяц об этой истории все забудут. Что у меня вообще за жизнь, и чего она стоит? В отличие от вашей, господин Сорель! Если в газете «Бильд» напишут о том, как живет один из знаменитых людей богатого Франкфурта…

— Именно это и объяснил вам мой сын, когда уверял, что я заплачу при любых обстоятельствах?

— Нет. Ну, да… примерно в этом духе…

— И поэтому вы выдали ему деньги?

— Нет. Я хотел помочь ему. Он такой милый человек. И как же ему не повезло в жизни — в том числе и с вами, господин Сорель, с вами и с вашей супругой. Я сочувствовал вашему сыну, господин Сорель… Если бы у него все сладилось с этим проектом, он бы давно расплатился с банком, я в этом убежден на все сто процентов!

— Увы, абсолютно надежный проект лопнул.

— Вот именно, увы. Для злорадства нет никаких причин, господин Сорель. И для цинизма тоже нет никаких оснований.

— Видите ли, господин Фернер, подобные вещи мой сын позволяет себе уже несколько лет. Случались истории и похуже. Куда хуже. Когда речь идет о нем, я больше ничему не удивляюсь. К примеру, запросто могу представить себе, что Ким в настоящий момент стоит рядом с вами, что вы лично ни к какому филиалу банка на самом деле ни малейшего отношения не имеете, а просто вместе с ним вымогаете сейчас у меня деньги.

— Это… это… это чудовищно! Вы надо мной издеваетесь! Надо мной, отчаявшимся, сломленным…

— Фернер! — прикрикнул Сорель.

— Да?

— Прекратите! Перестаньте повторять это! О’кей, допустим мой сын задолжал в вашем отделении банка огромную сумму. И что вот-вот у вас будет ревизия. Как вы утверждаете.