Йоханнес Зиммель - Любовь — последний мост

Мэтр Раймонд Марро откинулся на спинку резного кресла, всем своим видом изображая человека, которому, благодаря своей правоте и благим помыслам удалось одержать победу, от чего однако он не возгордился, ибо никогда не забывал о том, что сам всего лишь смертный.

— Благодарю вас, мэтр, — проговорил потрясенный Филипп. — Не знаю даже, как мне вас благодарить. Я перед вами в неоплатном долгу…

— Ну уж нет, — возразил Марро.

— В каком смысле?

— Нет, месье, вы меня просто удивляете! Разумеется, юная дама с восхитительными ножками и… глазками требует гм-гм… компенсации за изнасилование. Не надо! Не говорите, что никакого изнасилования не было! Это мы уже проходили… Вдобавок, через десять минут придет мой следующий клиент. Все можно уладить только таким образом, и другого способа нет, месье. Дама получит возмещение за физическое и моральное оскорбление, вам вернут платье с пятнами крови, и вы получите нотариально заверенное заявление о том, что никогда и пальцем не дотронулись до этой восхитительной особы. Юная дама вместе со мной отправится в Пюпленж за вашим сыном. Сколь трогательна их любовь! Часто ли нам с вами, дорогой месье Сорель, приходится быть свидетелями такой самоотверженной любви жены к мужу! Гм, гм, гм… Следователь уже подписал документ об освобождении вашего сына — вот он, счастливый конец!

— Как только вы получите от меня двести тысяч франков, — сказал Филипп.

— Как только я… а, ну да, разумеется! — Марро позволил себе ухмыльнуться. — Еще немного, и я забыл бы об этом!

— Я…

— Месье…

— Я… Не находите ли вы требования этой… этой… дамы не то что неумеренными, а просто чудовищными!

— Честь женщины того требует, — Марро подчеркивал каждое слово кивком головы. — Вы совершенно правы, сумма это немалая. Однако это ничего не меняет, вы ее заплатите. Дама требует всего пятьдесят тысяч, еще пятьдесят тысяч составляет сумма штрафа вашего сына. Десять тысяч получит дилер. А оставшиеся деньги покроют мои накладные расходы и составят мой гонорар.

— Я вам уже выписал чек на пятьдесят тысяч. Ваш гонорар — сто сорок тысяч франков?

— Накладные расходы, месье! Не забывайте о накладных расходах! И не забывайте: не будь моих чудодейственных связей, не будь я таким мастером своего дела, не окажись у меня под рукой этого дилера, не только он, но и ваш сын получил бы пять лет. Вы не должны думать только о деньгах, месье! С моей точки зрения это было бы непростительным неуважением ко мне. Пардон!

— У меня есть небольшое поместье с виллой в Рокетт-сюр-Сиань, райском местечке неподалеку от Канн, где я собираюсь поселиться, уйдя на покой… А деньги? Почти все, чем я обладаю, вложено в ценные бумаги.

— Надеюсь, в очень ценные бумаги, месье. У вас есть в банке доверенное лицо, управляющее вашим состоянием?

— Да.

— Так в чем же проблема? Завтра утром позвоните ему и поручите продать часть этих бумаг — честно и благородно. Вот и все!

— Это затянется на несколько дней, не меньше.

— А разве я сказал, что требую денег не позднее сегодняшнего вечера? Я все предусмотрел. Сейчас вы просто дадите мне чек — чековая книжка у вас, надеюсь, при себе? Вот видите! Я вам всецело доверяю! Мы с вами еще увидимся.

— Увидимся?

— Вам нужна авторучка? Вот, пожалуйста… Да, мы с вами увидимся, я в этом совершенно уверен, месье Сорель. Чувство подсказывает мне это… А оно меня никогда не подводит. Спасибо за чек. Мы сочтемся.

— Это я должен вас благодарить, мэтр, — Филипп подумал: «Если я еще несколько раз встречусь с этим заступником и спасителем, я по миру пойду». А вслух сказал: — Еще один вопрос…

— Да.

— Вы хоть на мгновение допустили мысль, будто я изнасиловал эту особу?

— Да что вы, месье! За кого вы меня принимаете? Ничуть я в это не поверил, ни на одно мгновение. Но скажите мне по совести, как я мог иначе уладить это дело ко всеобщему удовлетворению?

— И что теперь?

— Теперь «преобразило солнце Йорка в благое лето зиму наших смут!» О, великий и неподражаемый Шекспир!

Когда он оказался перед входом в отель «Бо Риваж», у него за спиной остановился большой синий «ягуар», из которого вышел Рамон Корредор, молодой испанец, заранее предвкушающий радость от того, что получит в Мадриде лицензию водителя такси.

— Добрый вечер, месье Сорель!

— Добрый вечер, Рамон! Вы и впрямь работаете днем и ночью.

— Сейчас проходит большой конгресс, месье Сорель. Да и этот шейх… Я только что свозил в Дивонн двух принцев крови, им захотелось поиграть в рулетку, в два ночи мне велено за ними заехать, — юноша-красавец рассмеялся. — Однако месье тоже не сидится на месте, извините меня за это замечание.

— Вы совершенно правы. Завтра утром я опять покину Женеву.

— Но вы вернетесь?

— Непременно.

— Счастлив слышать это, месье Сорель. Спокойной ночи!

Когда Филипп хотел войти в отель, его окликнула одна из проституток.

— Привет, малыш! Как насчет нас с тобой? Я сделаю все, что пожелаешь.

— Нет, — отказался Филипп. — Большое спасибо.

Она была высокого роста с огненно-рыжими волосами и огромных размеров ртом. Она облизнула полные губы.

— Я знаю много вещей, о которых ты и не подозреваешь.

— Не сомневаюсь. Однако… вынужден отказаться.

— Ты немец, да? У тебя такой мягкий акцент. Я год жила в Германии, в Дюссельдорфе. Так ты немец?

— Да.

— Я люблю немцев. Как тебя зовут, малыш?

— Адольф, — сказал Филипп, поднимаясь по ступенькам к входной двери.

— Ах, ты, паршивый кусок дерьма! — заорала рыжая, но тут же, спохватившись, убежала — как бы чего не вышло.

Оказавшись в холле, Филипп поднял голову и увидел, как из бара «Атриум» вышел Серж и помахал ему рукой.

— Слава богу, я жду вас тут уже больше часа, — сказал Серж, подойдя к нему. Он был в черном костюме и черной рубашке.

— Случилось что-нибудь? — проговорил Филипп, весь похолодев. — Что-нибудь с Клод?

— Я ничего не знаю, — мимо них прошла группа громко смеющихся гостей. — В восемь вечера у меня зазвонил телефон. Говорил незнакомый мне мужчина.

Он назвался доктором Жаком Лесепом из «Врачей без границ».

Филипп уставился на него.

— И что он сказал? Что-нибудь о Клод?

— Нет. Он очень спешил куда-то. Я, конечно, сразу спросил о ней. Она позвонит мне между девятью и десятью часами вечера, сейчас она никак не может, сказал Лесеп.

— Почему это?

— Занята так, что ни минуты свободной нет, сказал он. Я еще успел прокричать в трубку, чтобы она позвонила в «Бо Риваж», там она застанет нас обоих.

— Да, но что произошло?

— На этом связь прервалась. Представления не имею! Пойдемте, что ли, в ваш номер?

— Конечно, — сразу согласился Филипп. — Пойдемте!