Наталия Соколовская - Винтаж

Скинув туфельки, девушка пробежала по ковру и распахнула балконную дверь. Комната сразу наполнилась морским влажным воздухом.

– Представляете, я уже почти две недели так живу! – Она сказала это с радостным простодушием, делая ударение на каждом слове, и, взмахнув руками, по-детски крутанулась на месте. Юбки взлетели вокруг ее стройных ног, а шаль упала на ковер. – Представляете! Я так всегда мечтала об этом!

Латышев стоял, не выпуская из руки пакетов со снедью.

– Ой, ну что же вы, раздевайтесь. И давайте сюда пакеты. Я и ваши продукты пока в холодильник положу. Тут молочное, да? Вы же не уйдете, правда? Здесь до одиннадцати можно гостям.

Она уселась на ковер и стала перекладывать содержимое пакетов в холодильник. Увидев стиральный порошок, с удивлением подняла на Латышева глаза:

– Вы сами стираете? У вас жены нет?

Поскольку Латышев, еще ни слова не произнесший с тех пор, как они вошли в гостиницу, продолжал молчать, девушка обеими руками взяла его левую руку и потрогала пальчиком тусклое обручальное кольцо.

Она поднялась с пола и оказалась совсем рядом с Латышевым. Несколько секунд он смотрел на ее детские, трогательно выступающие ключицы. Стало прохладно. Латышев, аккуратно минуя девушку, закрыл балкон, успев с удовольствием отметить, что ни городских огней, ни линии горизонта – ничего этого снаружи не было, а был только живой клубящийся туман и зябкое ощущение бездны под ногами.

Латышев обернулся. Девушка, стоя посреди комнаты, распускала тугую шнуровку корсета. На двуспальной кровати сверху покрывала навалом лежали вещи: юбки, блузки, шарфы, шляпки. Из-под кровати торчало несколько обувных коробок. Створки шкафа-купе были приоткрыты, и Латышев увидел висящее на плечиках бальное платье с пышной юбкой. Он махнул рукой в сторону платья:

– Тоже винтаж?

– Угу. – Девушка, опустив голову, продолжала сосредоточенно возиться с корсетом. – Красивое слово, правда? Веселое и страшное. Как будто включены винты самолета и тебя затягивает воздушным потоком…

Она выпросталась из корсета, как бабочка из кокона, и осталась в тонкой батистовой сорочке. Корсет упал. Латышев с удивлением разглядывал его картинно распахнутые, пустые и, наверное, теплые створки.

– Я работаю на «Ленфильме», – перехватив взгляд Латышева, решила пояснить девушка.

– А-а-а, ясно…

Но девушка тут же опровергла его догадку:

– Нет-нет, не актриса вовсе. Ассистент художника по костюмам. Ах, да попросту костюмерша. И стоило ли заканчивать ЛГИТМИК? Но теперь все честолюбивые мечтанья в прошлом. Работаю по контрактам. Работа то есть, то нет. Вот и себе наряды шью, когда выпадет время… – Она в некоторой раздумчивости пошевелила кончиком ступни корсет, потом выдернула из прически букетик фуксий и с облегчением тряхнула головой. Мягкие, темно-русые, с теплым рыжеватым отливом волосы по-киношному замедленно начали падать ей на плечи.

Латышев стоял напротив девушки и тихо ненавидел свое тело. Сейчас оно казалось ему особенно неуклюжим и непривлекательным. Он с досадой потер лоб и, сделав над собой усилие, посмотрел девушке в глаза. Она ободряюще улыбнулась не то себе, не то Латышеву.

Путаясь и спеша, он освободился от плаща, бросил его в кресло и покорно поднял руки, когда девушка, привстав на цыпочки, начала снимать ему через голову джемпер. Потом девушка взглянула на часы, болтавшиеся вокруг ее нежного запястья, и сказала с простодушной откровенностью:

– Еще есть время. Только не уходи. Ты мне нужен, понимаешь?

Латышев понял лишь отчасти. К тому же прямолинейность девушки его покоробила. Но уточнять, зачем именно он нужен, было уже смешно, а выяснять, нужен ли именно он , ему на всякий случай не хотелось.

За неимением других свободных поверхностей Латышев опустился на ковер и начал расшнуровывать ботинки. Снял, отбросил в угол и, положив на колени свои большие руки, снизу вверх посмотрел на девушку.

Она закончила воевать с крючочками на широком корсаже, а когда обе юбки упали на пол, присела и начала расстегивать на Латышеве ремень. Латышев хотел отстранить ее руки. Но она почему-то оказалась сильнее. И Латышев подчинился.

Держа девушку почти над собой, он одним движением своей широкой ладони стер с ее маленького тела остатки одежды. Новогодние звезды светили с потолка ему прямо в глаза. Девушку он не видел. Только ее темный силуэт и свечение вокруг. К тому же девушка была почти невесомой, и Латышеву в какой-то миг показалось, будто во всем происходящем участвует только один человек.

Она быстро устала, распласталась на нем и будто погрузилась в забытье. Латышев приподнял девушку и, зажмурившись, медленно разъединил ее и свою плоть. Девушка удерживающим движением сжала бедра.

Обняв одной рукой девушку, Латышев осторожно встал с пола. Она спала, свесив голову ему на плечо. Сдернув покрывало вместе с наваленной на него одеждой, Латышев уложил девушку в постель. Ему казалось, что он касается не женского тела, а только вибрирующей нежной оболочки вокруг. Когда он, изнемогая от нежности, укрывал девушку одеялом, она, не открывая глаз, нашла его руку и тихо спросила, быстрым кивком продиктовав ответ:

– Ты ведь придешь завтра?

И тут же опять заснула.

Латышев некоторое время стоял, радуясь нарядному беспорядку вокруг: легкой новогодней мишуре из пестрых шарфов и невероятных шляпок на полу и ярким, почти елочным бусам, причудливо переплетенным в вазе для фруктов.

Уже минуя консьержа, Латышев вспомнил, что оставил наверху продукты и чертов стиральный порошок.

Он вернулся в тот же универсам, где два часа назад встретил девушку, и подумал, что вот подходящий момент, теперь можно сделать вид, что ничего не произошло, что пленка так удачно отмоталась назад сама собой и все осталось, как было до того, как девушка ударилась коленом об острый край тележки.

Кроме продуктов по списку и стирального порошка Латышев купил пол-литровую бутылку водки, потому что четвертинок не оказалось.

На детской площадке возле дома он сел под грибок, отвинтил крышку и сделал несколько глотков. Оглянулся, сорвал с нависавшей ветки обожженный по краям кленовый лист, размял его пальцами и с удовольствием принялся жевать горькие свежие волокна. Когда тепло, сначала разлившись по животу, достигло сердца, он подумал, что вот и с ним случилось какое-то счастье, что жизнь, кажется, не прошла мимо, и вообще, и вообще… Он еще раз глотнул из горлышка, вылил остаток водки на землю, а бутылку, не целясь, кинул в соседнюю урну, попал и засмеялся…

Зинаида психанула: вот еще новости с выпивкой, и мог бы предупредить, что на работе сабантуй, и вообще нечего забывать мобильник дома… И Зинаида демонстративно отвернулась к телевизору. А Латышев, освобожденный от необходимости что-то объяснять, устроился на диване в Татьяниной комнате и долго лежал без сна, тихо улыбаясь в темноту.