Антон Соловьев - Счастливый день везучего человека

Так или не так все было, мне-то, в общем, какая разница? Было — сплыло…

…Вернули ту колонну обратно в зону, не погнали в лес.

А Егорку — к майору. О чем-то они там долго толковали. Да что толковать, он стрелял правильно. «По уставу правильно стрелял», — как у Высоцкого в песне поется.

Да, он, Егорка, здорово стрелял. По стрельбе был лучшим в роте. Охотник. По живой мишени, по двуногому, так сказать, зверю свое полное преимущество проявил и на этот раз. Истинно «ворошиловский стрелок».

Ну, а потом, когда у нас за полтора года службы перевалило, мы уже разворачиваться стали. Да не так, чтобы уж и очень, тут как раз «душняк» стали «дедовщине» устраивать (это по газетам в основном, не в натуре). Но несколько судов прокатилось показательных и у нас, на Севере, в Комях. А тут как раз этап (тьфу ты, господи, не этап — призыв) пригнали с Азии, там был один здоровый такой бык, ему бы с кистенем где-нибудь пристало на афганской тропе «духов» пугать. Так Егорка прицепился к нему мертвой хваткой. Приводит, бывало, «сынка» этого в каптерку. Мы чай сидим пьем. А Егор: хотите чудо света? Ну, прикол, помрете со смеху!

— Хотим!

Он «сынку»: майнуй! Тот голову нагибает, а Егор — х-ха! — ему по шее. А у того глаза — ну в натуре, ни разу больше такого не видал — вращаются. Один по часовой, другой — против. Вот это в самом деле был — прикол. Мы как залупились все, на «бис», кричим, давай! Егорка на бис его — хрясть! Тот же эффект! Ну силен был «сынок», пять раз на бис шнифты раскручивал… А потом его комиссовали через дурдом. Его вообще, оказывается, брать нельзя было, разве что в ВСО [3] ВСО — военно-строительный отряд (стройбат). . А его — в ВВ. Да еще автомат дали. Ошиблись… Ничего себе, ошибочка.

Вот так мы потихоньку и дослужили до дембеля…

Прикончили мы второй кувшинчик, я уже чувствую, что сам тяжелый. Все-таки вино у меня свое. Мое. Это не бормота какая-нибудь, из-за которой кости друг другу ломают. А Егорка уже вообще хорош стал. Но зачем пришел, видать, не забыл. И в который раз уже начинает:

— Слушай, я к тебе ведь не квасить пришел, а по делу.

Ладно, думаю, надо все же узнать, что у него за дело.

— Ну давай, излагай, деловой.

— Займи две штуки. До нового года. Край надо. Понимаешь, «Ниву» надыбал, не хватает пару штучек.

Ого! думаю. Две тыщи ему дай. А он опять на пять лет сквозанет.

— Мы, — заверяет, — чин чинарем. С нотариусом.

— А с чего отдавать будешь?

— Ну это уж мои заботы, — этак с гонорком. Ладно, сидим, курим.

— Есть, — говорю, у меня бабки. — Есть. Я их сам заработал, своими руками. Вот этими вот, двумя. Прикидываешь? Есть у меня и «жучка», и дом, и сад, и огород. Свинья есть. Видик есть «Сони» и с изюминкой, и с клубничкой. И все это я сам заработал. Но взаймы я никому не даю. Если хочешь — заработай.

— Так мне ж срочно надо. Когда ж я их заработаю-то, две косых?

— А я тебе работенку не пыльную хочу подогнать. На пять минут. Раз — и в дамках. За пять минут — пара косых. Прикидываешь?

— Ну колись. — У него аж глаза задымились. Меченый его особенно. Эх, шельму метит бог!

Я не тороплюсь, закуриваю медленно нарочито. Тут баба моя со стола убирает, вошкается — не будешь же при ней. Отходит она, я еще минуту-другую выдерживаю характер, потом выкладываю карты:

— Прикидываешь, шмальнуть надо кой-кого. Две штуки стоит.

А сам на него смотрю, как он среагирует. Кто послабей, так от такого и со стула упасть может. А он кивнул, этак понимающе, тоже сигарету взял, закурил. Вина отхлебнул, пепел стряхнул.

— Заметано, — говорит. — Подгоняй шмалер.

— Ты въехал? Человека завалить надо.

— Ну я ж не глухой. «Приблуду» давай. Оформим.

Вот так. И глазом не моргнул.

Заперлись мы, короче, в бендеге у меня, я на чердак слазил, достал ТОЗик (держу такую штуку на всякий случай, счас времена тревожные, надо иметь). Егор прищурился, в прицел посмотрел, затвором пощелкал. Все чин-чинарем, смазано как полагается. Оценил.

— Попробовать бы надо. Пристрелять.

— Попробуем. Вот только с патронами у меня прогар — поспалил, а достать пока не получается — все жмутся, боятся. Два только могу выделить. Пристрелочный и зачетный. Но ты ж профессор. Завалишь с одного?

— Малопулька. — Он поморщился, скривился пренебрежительно. — Посерьезней бы что-нибудь. Но ничего. В чайник можно свалить.

— Ясное дело, жиканом или картечью сподручней было бы. Но здесь свое преимущество — почти бесшумно. Да ведь не на медведя пойдешь. Прикидываешь?

— Вот именно. — Он подмигнул.

Завернули мы ТОЗик в халат старый и пошел я «жучку» заводить.

Баба тут выступила моя, мол, куда пьяный за руль лезешь, но я ей — ша! — сгинь, ворона! И рассказал ей в двух словах, что думаю о ее маме. Не ее ума дело. Надо, значит, срочно.

А меня уже самого потряхивает. Ну, думаю, дела. Заварил, теперь расхлебывай. Азарт даже какой-то появился. Пошла масть…

Выехали мы с Егором из города, первым делом заехали в лесок. Полянку нашли подходящую. Красота кругом, птицы поют. А солнце уже к закату клонится. Торопиться надо, пока не стемнело.

Нашел я консервную банку (кидают везде, сволочи, губят природу!). Поставил на пенек. И Егорка — шасть по ней шагов с семидесяти. Продырявил посредине. Не хилый был выстрел! Охотник, мать его, ничего не скажешь. Спец. Уважаю спецов.

— Ну ладно, — подытоживаю. — Ты профессор. Но ведь это жестянка. А там черепок-то костяной, под ним мозги живые, душой живой еще называют.

— Ничё. Все путем будет. С малопульки, ясно, не фонтан. Но если чердак продырявить — поканает. Красавец будет в гробу.

Едем дальше. В Город зарулили с другой стороны.

Там тоже индивидуального застроя домики стоят, частный, так сказать, сектор. По холмикам вверх-вниз разбежались. А уже и сумерки подкрадываются. Со стороны моря ветерком прохладным потянуло. Благодать… Кому в такую погоду помирать захочется.

Только Егорке такие мысли, похоже, и в голову не приходят. Мы на гребень забрались, домик под нами с двориком. Как на ладони. Там в дворике пацан лет четырнадцати дрова колет. Нас не видно из-за бугорка, а мы все видим.

От машины совсем недалеко отошли, за минуту добежать можно. Сразу-то ведь никто и не сообразит, что случилось. Пока прочухаются, мы уже далеко будем. Кто, что, откуда? — попробуй определи. Сто шансов из ста, что никто никогда не докопается.

— Вон видишь, пацан дрова колет?

— Вижу, — Егорка кивает.

— Это мишень. Шмальнешь — через минуту мы уже мчим, а еще через пять — мы уже далеко-далеко, будто нас здесь никогда и не было. Шмалер в речку за много верст от этого места. И все. Никто ни сном, ни духом. Держи патрон.

Берет, но что-то не так уж резко, как следовало ожидать.

— Так пацана, что ли?