Евгений Москвин - Предвестники табора

— Взаимопонимание. Да.

То, что я тотчас же «клюнул» и говорить нечего: я встрепенулся, посмотрел на него горящими глазами — он тоже, наши взгляды встретились, — я покраснел, привстал, потом опять сел. Мне хотелось тараторить; я не знал только, с чего начать: мыслей возникло огромное количество и сразу же, скопом, и все они в первый момент сохраняли равноправие, — так всегда со мной бывало — в минуты крайнего возбуждения.

Мишка однако помог мне.

— Макс, что такое?

— Я-я…

— Пришла в голову какая-то мысль?

— Да.

— Ты не мог бы озвучить ее?

Теперь уже я мог ее озвучить, но вовремя остановился: речь все-таки шла о моей матери.

— Я-я… ну… может быть, мы лучше выйдем, и я все скажу тебе… наедине?

Пашка отреагировал быстрее моего брата.

— Наедине? Хо!..

А Серж тут же прибавил:

— Вот это номер! Больше двух, вслух говорят, дружище!

Но Мишка жестом остановил их.

— Нет-нет, не надо на него давить… — послушай, Макс, сейчас не самое подходящее время, чтобы куда-то выходить. Лучше так поступим: я задам тебе пару вопросов, по самой сути. Чтобы и все остальные тоже самую суть поняли. А то, что не хочешь выносить на общее, останется при тебе, обещаю. Идет?

Я кивнул.

— Хорошо.

— Ты ведь подумал о каком-то человеке, правильно?

— Да.

— Который тебя угнетает и с которым ты как раз таки и хотел бы установить взаимопонимание?

— Вот видите! Это и есть самая суть. Все остальное неважно пока, — он обвел взглядом окружающих, — а что скажете насчет себя? Есть ли такие люди в вашей жизни? Не может не быть.

— Ну еще бы! — мигом откликнулся Серж, — только спроси… меня бесит моя бабка. Она меня достала. Про-о-осто достала! — повторил Серж; его голос сделался пронзительным; хрипотца усилилась; глаза превратились в обиженные ромбики.

— Мне не нравится Геннадий, — важно заявил Пашка…

— Сварщик? — уточнил Мишка.

— Да-да.

— Почему?

— Не знаю… я думаю, почему.

(Поскольку все тоже вслед за Сержем принялись называть своих «недругов», его это, можно сказать, сбило — про свою бабку он некоторое время больше не вспоминал).

Помню, Олька высказалась очень сдержанно. Она не могла так сразу назвать какого-то конкретного человека. В каждом есть, конечно, мелкие недочеты (так она это назвала — словно речь шла о контрольной работе в школе), но недочеты ведь всегда бывают, этого не изменить, «а если бы и появилась такая возможность — изменить, — я бы не стала».

— Почему? — осведомился Мишка.

— Потому что от этого еще больше человека любишь — так мне кажется.

— Замечательно, просто замечательно. И очень умно. Молодец, — Мишку по всей видимости впечатлило ее высказывание, — человеколюбие — вот к чему мы тоже обязаны стремиться в нашем государстве.

Я назвал Перфильева. Мишка, между тем, заметил резонно, что нам следует объяснять, за что именно не по душе тот или иной человек, и если так выйдет, что это лишь ширма, «а на самом деле виновник всему участник нашего собрания», — тогда объяснение будет признано недействительным.

— Верно, — Олька улыбнулась слегка, но ни на Мишку, ни на меня не посмотрела.

Я покраснел с досады и ничего больше не говорил.

— Само собой разумеется, — прибавил Мишка, — что все здесь собравшиеся обязуются и себя изменять в лучшую сторону.

Серж предложил: что если всем нам составить список «человек — негативные качества», но Мишка покачал головой:

— Только не сейчас. Я же просто попросил вас назвать людей, можно сказать, в доказательство того, что эта тема назрела — тема государства. И остановиться сейчас надо на ней, на общих моментах.

Наступила Димкина очередь, но он вместо того, чтобы тоже назвать какого-то человека, обратился вдруг к Мишке:

— А ты сам-то что скажешь?

— В смысле?

— Лукаев, да? Я про твоего недруга…

— После того, как мы введем в поселке новый государственный строй, результаты не заставят себя долго ждать, вот увидите, — Мишка заморгал глазами и смотрел теперь куда-то вниз — очевидно, не желая ни с кем встречаться взглядом; у него еще слегка покраснели щеки, в остальном же он был абсолютно спокоен, — все те люди, которые вызывают сейчас неприятие, станут нашими хорошими друзьями.

Димка заявил:

— Что ж, раз ты не хочешь назвать Лукаева, тогда я это сделаю. А то даже смешно получится, если никто его не назовет.

Этого, однако, почти никто не услышал, потому что одновременно с ним Серж нетерпеливо осведомился у Мишки:

— Как? Как это сделать?

— Вот об этом, Серж, я как раз и хотел поговорить. Только сразу прошу вас набраться терпения.

1. Денежная единица: экю

Примечание: экю — символ объединения. Наше государство призвано стать эталоном, ориентиром, основой, наконец, единого миропорядка.

— Можно сказать, это будет нечто, вроде эксперимента, — читал Мишка из тетради, — но тут же возникает вопрос: чем мы лучше других экспериментаторов? Огромное количество людей и до нас уже делало попытки отыскать идеальное государственное устройство. Мы, однако, находимся в выигрышном по отношению к ним положении: свой эксперимент мы будем проводить на совсем небольшой территории, т. е. в нашем поселке. Позже, если эксперимент увенчается успехом, результаты распространятся на весь 138 мир. Естественным образом — ну, вы понимаете. Какие возможности открывает малая территория? Первое, что приходит на ум: мы, правящая верхушка, сумеем оказывать на людей непосредственное влияние. Здесь, однако, необходимо сохранять осторожность и не увлекаться: во-первых, не забывать о гуманности; во-вторых, помнить, что впоследствии — когда наш режим распространится по всему миру — возможность непосредственного влияния окажется утраченной. (Вот почему, Серж, я говорил тебе, что следует повременить пока со списком, который ты хотел составить). Каждый факт нашего непосредственного влияния на людей должен быть четко обоснован и выверен. Но полагаю, речь идет о неких корректировках в случае какой-либо формы отклонения человека от… я назвал это здесь «универсальным стержнем», — Мишка кивнул на тетрадь, — хотя можно это как угодно называть. Государственный режим, общая деятельность жителей нашего поселка… словом, те фундаментальные изменения, которые будут введены для всех.

— И какие же это? — осведомился Серж.

Мишка улыбнулся. Очень хитро.

— Я же сказал позже… Сначала я хотел обсудить государственные границы.

2. Территория

1) поселок;

2) на юго-востоке до караульного помещения (когда Мишка озвучивал постановление, он осведомился попутно: «там юго-восток у нас, кстати?»); (дорога в город по выходе из леса государству уже не принадлежит, однако используется в качестве торгового пути);