Владимир Шпаков - Песни китов

На этот раз он наблюдал прыжки, когда девчонки по очереди проходили диагональ, выпрыгивая и растягиваясь в воздухе в шпагат. Лорка классно прошла диагональ первый раз, во второй, а вот на третий — упала! Она сидела на паркете, схватившись за ступню, рядом суетилась руководительница кружка, Севка же пребывал в недоумении. Ее было жалко, конечно, а с другой стороны: совершенная машина не должна ломаться! Она призвана работать вечно, как «перпетуум мобиле»!

— Опять подглядывал? — спросила Лорка, когда встретились на ступенях ДК.

— Почему подглядывал? Просто смотрел, как вы там… — Он указал на ее ногу.

— Болит?

— Терпеть можно. А ты лучше бы на спектакль приходил. Чего интересного в репетициях?

По дороге домой он представлял, как из сумерек выходят двое, нет, лучше трое блатных. И, конечно же, просят закурить. Севка лениво лезет в карман, будто за пачкой, на самом же деле достает эбонитовую палку с двумя проводами. Бац! — и первого трясет! Бац! — у второго искры из глаз! Третий сам обращается в бегство, а Севка незаметно прячет палку в карман.

— Как ты это сделал?! — округлила бы глаза Лорка.

— Очень просто, — ответил бы он, не раскрывая секрета. Он так явственно представил героическую сцену, что прослушал какую-то важную реплику.

— Не понял… Какой еще кислород?!

Лорка остановилась.

— Уши мыть надо. Я говорю: в аквариум кислород перестал подаваться, без него рыбы погибнут!

— А-а… Так это… Надо компрессор починить.

— А сможешь?

— Спрашиваешь!

Забыв про ее ушибленную ногу, Севка даже шагу прибавил, предвкушая очередную победу. Пусть блатных нет (да и «электрошок» по-прежнему только в проекте), зато он сможет обеспечить живительным воздухом всех этих гуппи и вуалехвостов, от которых Лорка без ума. Настоящий зоопарк развела: овчарка Грета, две кошки, черепаха между окон шебуршит, да еще целый аквариум разноцветных рыб, за которыми глаз да глаз! Севка привык, что на усыпанном камушками дне что-то булькает; но теперь, кажется, нужны его руки, чтобы забулькало опять.

Разобрав крошечный компрессор, Севка выискивал причину поломки. Он старался дышать ртом, хотя запах псины и кошатины в квартире едва чувствовался. Ну, не любил он животную вонь. То ли дело запах канифоли или металлической стружки — не надышишься, как говорится, а здесь что?! Он с удовольствием зажал бы нос, да руки были заняты.

Подойдя к аквариуму, Лорка бросила туда корм.

— Ты скоро? — спросила с тревогой. — А то мой барбус уже еле плавниками шевелит…

— Сделаю, не беспокойся…

Поначалу он был уверен, что сделает. Но прошло десять минут, полчаса, а причина поломки оставалась неясной. Севка попросил найти машинное масло, Лорка принесла, только спасительных пузырьков по-прежнему не появлялось.

— Давай, дыши, дыши…

Она стучала по стеклу, пытаясь расшевелить крупную полосатую рыбку, приникшую снизу к зеркалу воды. Рыбка медленно шевелила жабрами, затем стала поворачиваться набок.

— Что же ты?! — обернулась Лорка с отчаянным выражением лица.

— Сейчас, сейчас… — бормотал он. Неожиданно из руки выскользнул крошечный винтик, закатился под диван, так что пришлось ползать и искать его на ощупь. Когда Севка поднялся, барбус уже завис кверху брюхом.

— Вот, винтик… — вытянул он ладонь. Лорка ничего не ответила — по ее щекам текли слезы. По счастью, в этот момент хлопнула входная дверь. Это была тетя Света, Лоркина мать, она работала медицинской начальницей и приходила домой поздно. Тетя Света много и часто курила, вот и сейчас, войдя в комнату и кивнув Севке, сунула в рот сигарету.

— Мам, я же просила… — хлюпнула носом Лорка.

— Что? Ну да, забываю…

Не став прикуривать, мать бросила взгляд на аквариум.

— У нас, вижу, трагедия… Может, отдашь их в хорошие руки?

Лорка отвернулась к окну.

— У меня самой хорошие руки!

— А вот аквариум никудышный. Отдай Говоровым, у них и аквариум больше, и воздух исправно подается…

Севка выступил вперед.

— Это я во всем… В общем, не смог починить, потому она и сдохла…

— Умерла! — еще раз хлюпнула Лорка.

— Еще скажи: погибла смертью храбрых! — насмешливо проговорила мать. Приоткрыв дверь на балкон, она встала у образовавшейся щели и щелкнула зажигалкой.

— А ты, значит, не справился? Странно, о тебе рассказывают такое… Прямо технический гений!

— Кто рассказывает-то? — пробормотал Севка.

— Да вот она.

— Никакой я не гений… Просто не успел, мне время надо, чтобы разобраться.

— Так разбирайся, — пыхнула дымом тетя Света. — Сам видишь: рыбок она не отдаст; а если воздуха не будет, остальные тоже героически погибнут.

— Мама! — дернула головой Лорка.

— Молчу, молчу…

Как когда-то он молился о том, чтобы из цеха появилась машина, так и сейчас, перебирая детальки, просил своего бога о скорейшем исправлении механизма. За время работы кверху брюхом всплыли сом с вуалехвостом, что вызвало новый прилив Лоркиных слез, — и тут пузырьки пошли! Опущенный в воду компрессор бодро забулькал, причем Севка сам не понял: почему? Вроде он ничего особенного не делал, механизм включился сам по себе, вроде как его молитва была услышана…

— Ты заработал чай, — сказала тетя Света. — С наполеоном и вареньем.

Севка и сам был готов праздновать победу. Он ожидал слов благодарности, но подружка лишь беззвучно рыдала, вылавливая сачком погибших рыбешек.

— Чего ревешь-то? — скривился он. — Вон у тебя их сколько осталось!

— Ты что — совсем тупой?! Они же были живые! А теперь мертвые! Это твой дурацкий компрессор можно остановить, включить, а с ними так нельзя!

Поразмыслив, Севка решил не обижаться. В нем даже шевельнулась жалость к Лорке, которая переживает за каких-то сдохших рыб. Видела бы она, как пацаны на Пряже динамитом рыбу глушат — там полреки кверху брюхом всплывает! Причем не барбусы какие-нибудь, а лещи по килограмму, судаки да щуки! Что-то ему подсказывало: здесь кроется слабость острой на язычок подружки; а чего спорить со слабыми? Их жалеть нужно…

Только жалеть пришлось себя — чуть позже, когда хрустел наполеоном, пребывая на верху блаженства. Речь зашла о какой-то собаке, что не удивляло. И пусть собака была дикой, и звали ее не Грета, а Динго — какая разница? Но когда выяснилось, что говорят о книжке Женьки Мятлина, пирожное застряло в горле.

— Ты дочитала или нет? Он интересуется. Встретил меня на улице и говорит: если дочитала, я кое-что новое принесу.

— Скоро дочитаю, — отвечала Лорка.

— Давай, давай, образовывайся, а то одни танцы на уме…

Он поглощал сладкое, не чувствуя вкуса. Казалось: напротив уселся этот чернявый хлыщ и, заложив ногу за ногу, затрындел о своих книжках.

— А кто это жует наполеон?! — вскинул бы он бровь, сделав вид, что не сразу заметил Севку. — Самоделкин?! Да гоните его отсюда в шею!