Ахат Мушинский - Шейх и звездочет

— Не у Красной Горки, а у Юдино, — поправил Семен. — Забудь дореволюционные названия. Есть станция Юдино...

— Так я по привычке... Какая разница?

— Вот-вот, хромает политическая подкованность твоя.

Николай нервно откинул непослушную шевелюру со лба:

— Но какой я купец? Я же и не работал вовсе, и, значит, не зарабатывал никогда и ничего. Сразу после школы, не считая болезни, поступил сюда и по сей день, не отлучаясь ни на какие приработки, учусь здесь.

Татьяна и Семен были не в меньшем недоумении, чем их ошарашенный друг. Они хорошо знали всю его семью. Какой Николенька купец? Смешно. Разве может быть купцом студент или, скажем, школьник? Да еще при том, что у него мать из-за болезни сердца не встает с постели, и все семейство существует исключительно на заработок отца со службы. А в начале двадцатых годов и службы-то не было — Новикова-старшего в начале двадцать первого года уволили из Арского кантромкома за сокращением штатов, и ходил он без работы вплоть до лета двадцать третьего года, когда в порядке очереди биржи труда поступил на службу в Севзапгосторг. Как еще с голоду не померли — вот вопрос! Продали кое-какие вещи, оставшиеся от деда — Федора Софроновича. Помог он, и после своей смерти здорово помог.

— Но дед-то твой купцом все ж таки был! — напомнил Семен.

— Был... — как-то даже с достоинством согласился Николай, — и на советской службе тоже был, с семнадцатого года... и по август восемнадцатого, пока его белочехи со службы вместе с жизнью не освободили. И отец был, работал купцом...

— Работал купцом... — усмехнулся Семен.

— Именно так — работал. Состоял до революции на должности уполномоченного экспортной яичной фирмы, соответствовавшей рангу купца второй гильдии, без которого ни в какие сношения с иностранными торговыми представителями на юридической основе не войдешь. Но эта должность его являлась чисто административной, оплачивалась жесткой заработной платой и исключала эксплуатацию труда в личных целях и наличие не заработанных своим трудом доходов.

— Успокойся, Николенька.

— Погоди, Сема, не перебивай. Я не понимаю, ведь же, как белый день, ясно: не родословная же и не свойства отцов и дедов определяют критерии оценки человека, особенно, когда он математик, механик, астроном, а лишь он сам, его голова, его личные качества. Дед — купец... Так точно, купец. Этот купец мне впервые показал небо и плывущий по нему Корабль Арго!..

— Уймись, Николенька. Не мне это надо разъяснять, а тем, кто бумаженцию данную состряпал, — постучал по доске объявлений костяшками пальцев Семен. — Аппеляцию написать... А то надо же: как малоуспевааающий!.. И пускай твои профессора — и Тарутин, и Покровский — засучат рукава, да и тоже по своей весомой бумаге подпишут.

Годом позже сына машиниста Семена Пичугина Главпрофобр выберет в Правление Университета от студентов. Но что он сможет сделать для восстановления справедливости по отношению к студенту Новикову?

Порою люди, не меняясь внешне, очень быстро, просто стремительно меняются внутренне.

Порою люди, не меняясь внутренне, год от года меняются лишь внешне.

Самой большой неожиданностью для Новикова в том бюллетене, отпечатанном на машинке с западающей буквой «а» на листочке в голубую полосочку, было слово, которое и Сему, тогда еще рядового студента, и Таню более всего озадачило, — «малоуспевающий» — с последующим пояснением о незачете по политминимуму.

Дома, еще не представляя, каким образом он оповестит родителей о прочитанном в полосатеньком бюллетене, а затем и изустно узнанном от непроницаемого секретаря комиссии в поблескивающих круглых очках, скрывавших маленькие глазенки и, казалось, душу, да и всего его с головы до пят, обезличивая, усредняя, превращая в какую-то арифметическую единицу какого-то огромного, округленного, коллективного числа; не понимая, как все это с ним получилось, Николенька Новиков машинально раскрыл зачетную книжку и зачета по политическому минимуму не обнаружил. Стало быть, полосатая бумажка на доске объявлений и секретарь под очками правы, а он — нет, потому что... потому что в спешке, это он уж точно вспомнил, зарегистрировать положительную оценку своих знаний позабыл, не успел, не придал тому священнодействию значения — убежал. Стало быть, и преподаватель у себя в ведомостях не отметил. Тоже запамятовал? Или оскорбился неуважительностью к своей персоне и к своему научному предмету? Как его фамилия? Она не сохранилась ни в памяти Николая Сергеевича, ни в документах тех лет, как, впрочем, и имя секретаря в непроницаемо поблескивавших круглых очках и имена-фамилии других важных членов глубокоуважаемых в те времена, проницательных комиссий и правлений.

А вот Тарутин Николай Николаевич, Покровский Стахий Григорьевич, Яковлев Владимир Леонардович, Ибрагимов Махмут Ибрагимович остались не только в памяти, но и в письмах с ходатайством о восстановлении студента-математика в университете. Эти письма хранятся у меня, и я приведу одно из них в качестве свидетельства нераздельности ума и сердца истинного ученого, его научного гения и гражданской сущности.

В Комиссию по проверке академической успеваемости студентов физико-математического факультета Казанского Университета

Прилагая при сём заявления астрономов профессора Покровского С. Г. и астронома-наблюдателя Яковлева В. Л., а также преподавателя геофака Ибрагимова М. И., обращенных в Астрономо-Математическое Общество по поводу исключения из числа студентов Новикова Н. С., математика второго курса, я со своей стороны обращаю ходатайство к Комиссии с убедительной просьбой восстановить его в правах студентов Университета. Государство обязано выявлять все талантливое, и я особо обращаю внимание на талантливого юношу Новикова: он, будучи еще только первокурсником, посещал у меня такой специальный курс, как, например, теория относительности — труднейшая дисциплина очень специального характера. Он активно и удивительно для первокурсника толково участвовал в практике по Теории Вероятностей, а в мае с. г. под руководством астронома Яковлева приступил к разработке интереснейшей научной темы по разделу двойных звезд. Такие студенты — редкость, и я от всей души сожалел бы, когда б Государство в лице этого юноши потеряло крупную научную силу. Может быть, при увольнении играло роль соображение по поводу его происхождения, но с точки зрения Государства — Государства нового типа, народного, социалистического, — примат такой позиции явился бы актом форменного расточительства. К тому же Новиков, как и его старшая сестра — студентка нашего Университета Новикова, в высшей степени скромные, преданные науке, честные и просто симпатичные молодые люди. С моей точки зрения, увольнение одного из них, а именно — Николая Новикова было бы жестокой и неразумной несправедливостью, не поддающейся никакому логическому объяснению.