Елена Ляпота - Все, что смог [СИ]

— Вот это-то и странно. Очень странно. Чего она испугалась? Она даже не знает, кто мы.

— И что я, по-твоему, должен с ней сделать.

— Поговорить. Просто поговорить. По-человечески. О птичках. О погоде. О муже бывшем, как бы между прочим. Или тебе на бумажке написать вопросики, чтоб не растерялся?

— О птичках. Да как я с ней говорить буду? Мы ж не знаем, в какой квартире она живет.

— Сейчас узнаем. Я смотрю, где свет загорится.

Златарев пристально наблюдал за окнами, однако ничего не изменилось в панораме дома с того момента, как они приехали вслед за такси.

— Что, съел? — злорадствовал Тубольцев, вспоминая «нос», — А если ее окна на другую сторону выходят?

Златарев растерянно захлопал ресницами. Впервые за вечер он дал такого противного маху. Впрочем, нет. Первый раз он не сумел сдержать язык за зубами и наболтал лишнего. Теперь вот они приперлись, на ночь глядя, под окна неведомой девицы и сидят, ждут у моря погоды. Вернее, девицы вполне ведомой. А вот с окнами — с окнами проблема. Может, у нее пробки перегорели, или свет отключили за неуплату?

Один хрен — в окнах зияют зловещие темные дыры, и ни одна живая душа не помашет спасительным белым платочком.

— Эх ты, валенок, — сказал вдруг Тубольцев, — Сыщик из тебя фиговый. Смотри и учись.

Он выбрался из машины, тихонько прикрыв за собою дверь, и подошел к подъезду, в котором скрылась Тамара Мовсесян. Замок на двери был кодовый — курам на смех, да детишкам на потеху. Тубольцев достал телефон, включил фонарь и посветил на панель. Кнопочки под номерами один, три, шесть отшлифованы до блеска тысячами усердных подушечек пальцев. А остальные — пыльные и тусклые, можно было и не делать. Сэкономили бы на металле.

Тубольцев нажал код, и дверь распахнулась, противно скрипя на весь подъезд. Поднявшись на второй этаж, где еще с улицы заприметил горящий на кухне свет, он позвонил в нужную дверь.

Ему долго не открывали, но Тубольцев упрямо нажимал кнопку звонка до тех пор, пока из-за двери не раздался скрипучий старушечий голос.

— Тебе чего, антихрист, на ночь глядя? Совсем очумели…

Тубольцев покосился на часы. Было уже начало двенадцатого. Действительно, огромное свинство трезвонить кому-нибудь в дверь в такое время. Чего доброго, еще милицию вызовут, и отправят Тубольцева в камеру — за хулиганство и нарушение покоя мирных жителей.

А с иного боку — чего это «мирные» жители в столь поздний час по квартире бегают? Сериалы вроде уже закончились. А ему, Тубольцеву, между прочим тоже домой хочется. Футбол досмотреть. Кота покормить. Самому поесть. А он шастает по чужим подъездам, хоть и нанимался совсем на другую работу.

Плюнуть бы Мельнику, да в самое пушистое отъеденное рыло. Жаль, что они не китайцы. Тем специально портреты выдают начальственные, чтоб душу отвести. А у них — разве что в сортире за сигареткой-другой языком прополоскать, да и то — от унитазов подальше. В последнее время Тубольцеву все чаще стало казаться, что и у этих представителей туалетного интерьера выросли уши.

— Я, бабушка, таксист. Тут девушка, которую я подвозил, пакет забыла. Нерусская какая-то, с большим носом. Красивая. Не подскажете, из какой она квартиры?

Старушка приоткрыла дверь на цепочку, и в проеме показался любопытный, шныряющий вверх-вниз, глаз.

— А что за пакетик-то? Давай я передам.

Хитрая старушка. Но и Тубольцев тоже не пальцем деланный.

— Не могу. Порядок такой — хозяйке лично в руки. А то еще диспетчеру позвонит, нажалуется, а мне — выговор.

— Ой, да ладно тебе. Понравилась девка, — хихикнула бабка.

— Обижаете, — развел руками Тубольцев, — У меня жена беременная.

— А где ж пакетик-то? — спросила старушка — Руки у тебя пустые.

— В машине пакетик, — не сдавался Тубольцев, — Машина за углом. А пакет я оставил, потому что тяжелый сильно. Хозяйка найдется — принесу.

— Ох и чешешь, родной, ох и чешешь. Смотри, морду твою я хорошо запомнила. Двадцать девятая квартира.

Грозно зыркнув напоследок, старушка захлопнула дверь. Тубольцев облегченно вздохнул и поднялся этажом выше.

У двери Тамары он остановился и протоптался добрых десять минут, соображая, как начать разговор. Что если она вообще не откроет. Или милицию вызовет. Это уже здорово пахнет неприятностями. Нарываться Мельник никого не санкционировал. Но с другой стороны, дела вершатся по горячим следам. По холодным уже собирать нечего.

Едва его палец лег на кнопку звонка, из-за двери послышался испуганный голос.

— Кто вы? Что вам нужно?

— Я Сергей Тубольцев, Тамара. Откройте, нам нужно поговорить.

— Я не открою.

— Послушайте, я не причиню вам вреда. Меня видела ваша соседка, так что вам нечего бояться. Я не пришел убивать вас или насиловать. Просто поговорить.

— Нам не о чем говорить.

— Вы напрасно так думаете, Тамара. Антон убит, вы до смерти напуганы. А я могу вам помочь.

Дверь внезапно распахнулась и Тамара, словно бешеная кошка, вцепилась в рукав его шведки и потянула за собой в квартиру. Взглянув на ее лицо, перекошенное от ярости, Тубольцев не на шутку испугался. А она буйная, может ногтями поцарапать. Такие раны долго заживают.

— Помочь? — громко зашептала Тамара, теребя его за воротник, — Вы и так уже достаточно «помогли», явившись в зал и объявив при всем честном народе, что Добролюбов — мой бывший муж.

— Но я не понимаю, — начал было Тубольцев, но Тамара прикрыла его рот своей ладонью. Перед глазами мелькнули ее ногти — длинные, крепкие, как у рыси.

— Если не понимаешь, какого хрена лезешь. Ты ж все угробил. Меня угробил. Сына моего. Этот козел все слышал.

— Какой козел? — не понял Тубольцев.

— Охранник.

Тамара отпустила его и отошла в сторону. Глаза наполнились слезами, которые она и не думала сдерживать. Тубольцев осторожно подошел к ней и попытался взять за руку. Но Тамара отмахнулась, а слезы побежали еще быстрее, словно ей под нос кто-то сунул кило почищенного и нарезанного лука.

— Понимаю. Смерть Антона стала для вас ударом.

— Ударом? — осипшим голосом переспросила женщина, — Это не удар. Это катастрофа. Я… я говорила ему, чтоб не смел болтать. Говорила, а он…

— О чем болтать?

— О том, — отрезала Тамара, — Вы сказали, что не из милиции. Кто вы?

— Мы коллеги Антона. Шеф поручил нам искать его убийцу.

— Откуда вам известно про меня?

— Друг его рассказал.

— Понятно… значит все-таки болтал, — обреченно сказала Тамара и сползла по стенке вниз. Очутившись на полу, она обхватила колени руками и стала раскачиваться из стороны в сторону, будто чумная.

— Эй, Тамара, не надо так. Ты молодая, красивая, — Тубольцев опустился рядом с ней на корточки, — У тебя все еще будет хорошо. Если хочешь помочь нам найти убийцу Антона, расскажи все, что знаешь. Тебе сейчас тяжело, я понимаю, но нужно собраться.