Елена Ляпота - Все, что смог [СИ]

Странное место. Весьма напоминало свиноферму — широкий двор, посыпанный мелким щебнем, посредине — длинное одноэтажное здание с большим количеством окон, таких грязных, будто их не мыли с начала постройки.

В воздухе стояла непонятная вонь. Пахло старым прелым сеном, навозом и еще какой-то гниющей гадостью. Марине, привыкшей к домашнему уюту и ароматам «Шанель», трудно было определить характер запахов.

В глубине души она все еще надеялась, что перегрелась на солнце, упала в обморок и теперь ей снится жуткий кошмар. Но кошмар этот довольно быстро стал явью, когда мужики — те, что привезли ее — потащили девушку внутрь ужасного здания и бросили прямо на пол, застланный соломой вперемешку с куриным пометом.

Затем они стали бить ее ногами по всему телу — по лицу, животу, ногам. Били не очень сильно — очевидно, боялись забить до смерти. Но больно.

Марина начала кричать, но в ответ ей только рассмеялись. Тогда она завизжала как можно противнее, чтобы только остановить этот леденящий душу смех, и получила ногой в зубы. От подошвы ботинок избивающего ее мужика исходил такой смрад, что Марину стошнило. Она не смогла удержаться, и ее вырвало на пол. Рвотная масса противно стекала по подбородку. Мужики брезгливо поморщились.

— Вот свинья, а?

Тут и кишечник не выдержал — сыграл со своей хозяйкой злую шутку. Марина почувствовала запах и неудобство в мокрых джинсах и громко зарыдала.

На улице уже стемнело, когда Златарев наконец-то попал домой. Прямо с порога в нос ему ударил аппетитный запах домашних щей. Он сто лет не слышал этого запаха.

Было еще кое-что новое. Полы оказались вымыты — грязь больше не скрипела под подошвами тапочек. Кровать почему-то заправлена. Одежда аккуратно сложена на стуле, а не валяется, где пришлось.

Короче, видно, что в квартире побывала женщина.

Златарев совсем забыл, что Аня опять осталась у него ночевать. И повод у нее нашелся: покрасила оконные рамы. Краской воняет.

Сегодня утром Златарев специально посмотрел на ее окна. Пластиковые. Какая, к лешему, краска! Наглая баба. Прокладывает потихоньку дорожку к Златареву. Еще бы — у него и квартира, и машина, и деньги какие-никакие водятся.

А у Ани даже прописка временная. Чем не вариант?

Только Златарев не собирался быть ничьим вариантом. У него и так забот хватает.

Как бы дать ей это понять? Помягче, а то еще чего сдурит девка. Мало что у нее, ведьмы деревенской, в голове творится?

Златарев скинул пропахшую потом одежду, запихнул в стиральную машину-автомат, и в одних трусах пошел на кухню.

Очевидно, у Ани сегодня выходной, иначе когда она успела все это — убрать, приготовить? На плите стояла кастрюля щей, уже холодных. В сковородке котлеты. В котелке вареная картошка с луком. У Златарева потекли слюнки. Он схватил ложку и начал хлебать прямо из кастрюли. Как свинья, ей-Богу.

Нет, пора все-таки ее спроваживать куда подальше. Пока не привык.

Златареву вдруг стало совестно. Он стоит тут и жрет в одиночестве, что варвар. А Аня — неизвестно, что у нее сегодня на ужин. Денег-то у нее мало, он заметил. Может, наготовила ему, а сама сидит голодная. Дуется, что его долго нет.

Златарев бросил ложку в раковину и потопал за телефоном.

— Привет, — голос ее звучал довольно бодро, даже весело.

— Что делаешь?

— Да так, ничего особенного. Двери крашу.

— Так уже ночь.

— А я завтра допоздна работаю. Некогда будет.

— Ужинать будешь? Мне одному не хочется…

Дурак он! Дурак! Разве так спроваживают? Златарев провел рукой по подбородку. Трехдневная щетина колола пальцы. Но бриться он не стал. Нечего с ней миндальничать. Пусть не раскатывает губу — поест и марш в свою квартиру. Так Златарев думал, но не значит, что в это верил.

Среди ночи его разбудил звонок мобильного.

— Тубольцев! — прохрипел Златарев спросонья, — Ты очумел совсем? Какого хрена?!

— Пора вставать, Леха. Петушок пропел. Мельник то есть. Марина пропала.

— Как пропала? — Златарев аж подскочил на кровати, задев спящую Аню локтем.

— Вот так и пропала. Уехала куда-то с Ильей. Никого не предупредила. Мать не беспокоилась, потому что Ильи тоже не было. А он, оказывается, засранец, ее потерял, потом колесил по городу, искал. Думал, сбежала от него. Но домой Марина не вернулась… Мобильник выключен… Выводы напрашиваются сами.

— Я сейчас буду.

Спустя полчаса Златарев уже был возле дома Мельника. Летел, как молния, благо дороги были пустыми. Тубольцев приехал раньше и выглядел бодреньким как огурчик. Вот что значит ложиться спать вовремя и в одиночку.

Но времени разглагольствовать не было. Златарев посмотрел на Мельника и будто увидел впервые. Тот побледнел и усох буквально на глазах. А глаза… Глаза Мельника вполне можно было фотографировать и печатать на обложках фильмов ужасов.

И это был вполне обоснованный страх.

Златарев с Тубольцевым переглянулись — недаром у них сложилась довольно неплохая команда — и стали напирать, не стесняясь. Некуда было отступать.

— Вы понимаете, Андрей Евгеньевич, что сейчас именно тот момент, когда вы должны все нам рассказать. Все, без утайки. — строго сказал Златарев.

Тубольцев большей частью предпочитал молчать, однако взгляд его, казалось, пробирал насквозь. Мельник нервно сглотнул, но попытался настоять на своем.

— Мне нечего рассказывать.

— Как вы не понимаете, что в этот самый момент забиваете в гроб единственной дочери здоровенный гвоздь! Мы давно уже поняли, что вам есть, что скрывать. И эта тайна, которую вы столь бережно храните, уже срикошетила сначала по вашему бизнесу, теперь под прицелом Марина. А она дороже, чем все ваши деньги вместе взятые.

— Или вы думаете, что этот кто-то, кто вам мстит, на этом остановится? — задал вопрос Тубольцев.

— Мы подождем, пока потребуют выкуп, — упрямился Мельник.

— А если ее начнут выдавать по кускам? Мы ведь свои, Андрей Евгеньевич. Мы не побежим в милицию. Чего вы боитесь?

Чего боялся Мельник? Возможно, он боялся признать свое поражение. Возможно, надеялся, что еще не все потеряно, и он каким-то чудом выкрутится без особых потерь.

Хотя куда там! Потери и так велики. Столь велики, что и не сосчитать.

И все же Мельник не хотел, чтобы о его аферах с Добролюбовым кто-то знал. Он очень не любил оставлять в чужих руках козыри.

— Подскажите хоть что-нибудь? Андрей Евгеньевич! Это же ваша дочь!

— Ахматов Борис Аркадьевич, — произнес Мельник глухим безжизненным голосом, — У него сеть заправок «Омега».

— Так, — многозначительно сказал Златарев. Он уже почти начал догадываться.

Они поставляли бензин для нескольких заправок «Омега». Если его не подводит память, месяца три назад какой-то рабочий, обозленный несправедливым, по его мнению, увольнением, поджег эти заправки. «Омега» потерпела убытки.