Кэролайн Левитт - Твои фотографии

— Люк сказал тебе? — удивилась Изабел. — Откуда Люк знает?

Перед ней закружились два стола.

— Я в порядке. По крайней мере мне так кажется.

Но вместо слов из горла вырвался жалобный писк.

Она попыталась повторить сказанное, потому что Мишель не отвечала.

— Я могу немного пожить у тебя?

— Конечно. Господи, когда я услышала…

— Что ты слышала? И что сказал Люк? Я ничего не знаю. Люди в другой машине выжили?

Последовало долгое странное молчание. Изабел намотала на руку телефонный шнур.

— Мишель?

— Главное, что ты жива, — выговорила наконец Мишель. — Я немедленно к тебе еду.

— Нет-нет, меня скоро выпишут. Не стоит.

За спиной какой-то человек назойливо кашлял и чихал.

— Расскажи, что знаешь, — попросила Изабел.

— Понятия не имею, что случилось с теми людьми. Авария была жуткой. И мы все счастливы, что ты жива.

Изабел повернулась. Мужчина постучал по часам.

— В газетах что-то есть?

— Я не покупала газет и не слушала новости.

Изабел вскинула брови. Мишель была помешана на новостях. Покупка двух газет каждое утро являлась для нее такой же привычной процедурой, как чистка зубов.

— Не могла бы ты включить новости сейчас? — спросила она и услышала короткие гудки. Мишель повесила трубку.

Она обзвонила остальных подруг — Линди, Джейн, Элен — с расспросами, что они знают об аварии. И хотя все знали, что Изабел в больнице, подробности трагедии были весьма смутными.

— Так в газетах ничего нет? — допытывалась Изабел. — Никто ничего вам не сказал?

— Я не видела газет, — пробормотала Джейн, и Изабел ощутила, как что-то холодное поползло по спине.

— Не можешь включить новостной канал? — спросила она.

И снова это непонятное молчание.

— В дверь звонят. Мне нужно идти! — выпалила Джейн.

— Погоди! — крикнула Изабел, но Джейн уже отключилась.

Изабел прижала трубку к щеке. Ей удалось без проблем вернуться в комнату и лечь. Она ощущала только неимоверную усталость.

Повернулась на бок и закрыла глаза. Может, она проснется, и, как в плохих телефильмах, которые иногда смотрела, все окажется дурным сном.

— Привет.

Она легла на спину и открыла глаза. Люк. Расплывающийся Люк. Она с трудом различила плюшевого медведя с бабочкой в горошек, которого он держал в руках.

— Мне так жаль, — выдавил он, и она отвернулась. Непонятно, говорит он об аварии или о них двоих, но какая разница? Она подумала о том, как он был добр к ней, когда она находила в доме серьги или ощущала запах чужих духов. Как часто водил ее в ресторан, держал на удочке так осторожно, что она не замечала остроты крючка. Изабел ненавидела себя за резкий укол желания. Даже сейчас она хочет его близости.

«Убирайся».

— Мне позвонили копы.

Он посадил медведя на кровать.

— Детектив хотел поговорить с тобой. Но доктор запретил и правильно сделал. Еще будет для этого время.

— Детектив? — повторила Изабел и попыталась сесть.

— Обычная процедура. Ложись, бэби.

— Не смей называть меня «бэби»! Как зовут детектива?

Люк пожал плечами и повертел головой медведя.

— Иззи, выздоравливай поскорее, — пропищал он за медведя и помахал медвежьей лапой. — Хочешь, чтобы я кому-то позвонил?

Изабел покачала головой.

— Может, твоей матери?

Изабел продолжала качать головой. Мать посчитает, что это Бог указывает Изабел на ошибочность избранного ею пути. Мать узнает все и скажет «говорила же я тебе», и Изабел не сможет ей возразить.

— Что случилось с теми людьми? — спросила она. — Что тебе сказали копы?

— Не знаю. Не спрашивал.

— Не спрашивал?

Она изумленно уставилась на него и снова попыталась сесть.

— Почему? Мне нужно знать, не ранены ли они и живы ли…

Едва слова сорвались с губ, как ее охватила паника. Он взял ее руку, но она вырвалась.

— Что ты знаешь? Говори!!!

— Я прочитал твою записку, — тихо сказал он. — Это все, что я знаю.

— Я не хочу возвращаться домой. Мне известно, что ты сделал. И с кем. Раньше я понятия не имела, но теперь знаю.

Она пошевелилась, и медведь упал на пол. Люк поднял его, поколебался и сунул под мышку.

— Ты лгун, распутник и изменник. Ты отец незаконного ребенка.

Люк отвел глаза и, ничего не ответив, сел на стул у кровати.

— Конечно, ты вернешься домой. Мы сможем все уладить.

— Не сможем. Не в этот раз! — отрезала она, отводя взгляд, но тут же снова посмотрела на него. — Как ты мог сделать такое, Люк?

— Позволь мне загладить свою вину, — пробормотал он и снова попытался взять ее за руку, но она сжала пальцы в кулак и спрятала под простыню.

— Твоя машина разбита вдребезги, — начал он. — Доктор сказал, тебе очень повезло и чудо, что ты смогла выбраться сама.

Он наклонился к ней. Она закрыла глаза и попыталась уловить запах другой женщины.

— Ближе, — скомандовала она, и он повиновался.

Она вдохнула запах его афтершейва. Сосна и мускус.

Она всегда любила этот аромат, но сейчас представляла только чей-то нос, прижатый к шее Люка.

— Ты вылил на себя слишком много афтершейва, — буркнула она, и он нахмурился.

— Я с ума сходил от тревоги. Так перепугался… и это заставило меня понять… — бормотал Люк.

— Не надо. Пожалуйста, не надо, — махнула она рукой. — Я сниму комнату и вернусь на работу, пока не придумаю, куда перебраться.

— Изабел, пожалуйста, выслушай меня. Останься, пока не найдешь жилья. Я буду ночевать в другой комнате или на кухне, если ты именно этого хочешь. Пожалуйста, вернись. Позволь мне позаботиться о тебе.

— Ты уже позаботился, — с горечью бросила она. — Я поживу у друзей.

— Но я тоже твой друг. Больше чем друг. Я твой муж. И ты должна остаться со мной. Клянусь, я больше с ней не встречаюсь. В моей жизни есть только ты.

— Не встречаешься с матерью твоего ребенка? — в упор спросила Изабел, и Люк встал.

— Хорошо, останься в доме, а я уйду, — пообещал он. — В конце концов, переночую в задней комнате бара. Ты побывала в ужасной аварии и не можешь искать квартиру в таком состоянии. Самое разумное — вернуться домой.

— Но я не хочу, чтобы ты был там. Можешь уйти?

Он поднял руки:

— Все, что угодно, стоит тебе попросить.

— Прекрасно. А теперь прошу тебя удалиться.

— Я не оставлю тебя. Посижу в коридоре. Если понадоблюсь, скажи сестре. Я тут же приду.

«С кем?» — подумала Изабел, но промолчала.

Он снова посадил медведя на кровать, так что игрушка словно наблюдала за Изабел.

— Он тоже не уйдет, — добавил Люк.

Днем, наливая себе воду, она заметила, что зрение восстановилось. На столике был всего один кувшин.

Она испуганно оглядела комнату и обстановку. Все в единственном экземпляре. Одна кровать. Один стол. Один стул. Один стакан. Одна Изабел.

Она может видеть! Может встать и поискать женщину и мальчика.