Эрик-Эмманюэль Шмитт - Попугаи с площади Ареццо

После чего распахнула пеньюар и принялась изучать свое тело. В ее жесте, как и во взгляде, не было ничего женского: это был взгляд мужчины, раздевающего женщину, с которой ему предстоит порезвиться.

И вынесла вердикт:

— Неплохо…

Она всегда восхищалась своей нежной и упругой плотью при такой стройности. «Вот уж поистине, кожа как у пухленькой и упитанной девицы, и при этом ни килограмма лишнего веса. Как мне повезло!» Сколько людей недовольны своей внешностью, страдают из-за нее и истязают себя диетами! А Диана любила свое тело. Она благодарила природу, родителей и уж не знаю кого еще, что наделена столь пластичной и чувственной женственностью, до сих пор неподвластной разрушительному времени. В свои сорок лет она оставалась деликатесом. Его-то вскоре и вкусит незнакомец.

— И правда, неплохо! — подтвердила она, прежде чем запахнуть пеньюар.

В прихожей раздался звонок. Она подскочила. Как незнакомец мог без ее ведома проникнуть на лестницу? Она подбежала к входной двери:

— Да?

— Это я. — Незнакомый голос был уверенным, хрипловатым, порочным, голос великана с грубыми ладонями.

— Я вас жду, — прошептала Диана.

— Ты надела маску?

— Надеваю…

— Очень хорошо. Открывай.

Диана улыбнулась: ей не только понравился голос, который мог принадлежать лишь бывалому человеку, но и это «очень хорошо», сухое и категоричное, показалось ей добрым предзнаменованием, предвестником сурового властелина, могущего распознать покорность той, что готова ему подчиниться.

Она выхватила из кармана кимоно черную креповую повязку и наложила ее на глаза. Ощупью открыла дверь.

— Добро пожаловать, — сказала она в пустоту.

— Не говори глупостей.

Невидимая рука схватила ее подбородок и приподняла его. Холодные губы приникли к ее губам. Язык пробил дорогу в ее рот, стал требовательным, повелительным, всепоглощающим. Диана замерла в сладостном предчувствии.

Когда она потянулась обнять мужчину, он внезапно оттолкнул ее и защелкнул входную дверь.

— У меня с собой инструмент. Куда мы пойдем?

— Какой инструмент?

— Это я задал тебе вопрос.

— В спальню.

— Веди.

Она рассердилась на себя, что не прорепетировала путь с закрытыми глазами; сейчас ей пришлось двигаться на ощупь. Подтвердив, что она выглядит совсем желторотой, мужчина раздраженно вздохнул.

Попав в нужный коридор, она пошла быстрее, касаясь пальцами стены.

Они вошли в спальню. И ахнуть не успев, она очутилась перед ним голой: кимоно как по волшебству соскользнуло под быстрыми пальцами незнакомца.

По ее плечам пробежал сквозняк.

Ей хотелось прикрыть лоно, но она сдержалась. И даже залихватски выгнулась.

Он молчал.

Груди Дианы затвердели. Она упивалась этим мгновением, когда она была, как товар, выставлена перед идеальным незнакомцем, поскольку в нем приятно сочеталась мягкость и грубость.

Прошла минута — долгая, насыщенная, напряженная.

Она знала, что он любуется ею, поедает ее глазами. Молчание было мерой нараставшего желания. Не следовало его спрашивать, нравится ли она ему, да и вообще лучше помалкивать.

Он тоже молчал. Она наслаждалась победой: чем дольше он молчал, тем больше впитывал ее совершенство.

Если бы она была какой-нибудь бесформенной тетехой, едва ли пауза так затянулась бы. В комнате было по-прежнему тихо.

Она задрожала, осознавая силу своей красоты. Она ощущала на себе взгляд незнакомца, и дрожь пробегала по ее коже. Хотя он не прикасался к ней и продолжал молчать, она почувствовала приближение оргазма.

Мужчина понял это и, не желая, чтобы его власть над ней ослабла, прервал немую сцену:

— Встань на колени. Я займусь тобой.

Она повиновалась. Рядом с ней лязгнул железный чемоданчик. Что он затевает?

Грубые руки схватили ее, что-то холодное и неприятное стиснуло ее запястья, мужчина потянул ее к кровати, вытянул ее руки вперед, и она услышала щелчок.

Наручники.

Диана хмыкнула.

Она и в самом деле любила постановки, и вот пожалуйста. Она вздрогнула от удовольствия… Приятно бездействовать…

Он повернулся к чемоданчику и погремел какими-то еще металлическими предметами. Интересно, что будет дальше?

Однообразные звуки продолжались. Неужели он колебался? На него не похоже. Так что же он затевает? Зачем тянуть время…

Вдруг Диана запаниковала: она услышала металлический лязг. Он точит нож! С длинным и широким лезвием… как у мясника… для разделки туш. Она уверена!

Страх опалил ей виски и грудь. В голове замелькали мысли, одна другой ужасней. А что, если он сумасшедший? Если он только притворялся ценителем эротических ухищрений, чтобы утолить совсем другую страсть — жажду крови? Что, если она впустила к себе умалишенного? Никто не знает, что он тут. Она застонала. Звать бесполезно, никто не услышит. Сопротивляться бесполезно, она в наручниках.

Диана в один миг покрылась потом. Наверно, пот издавал резкий запах, потому что мужчина ухмыльнулся:

— Ах, мы испугались? Мы хотим понять, что же случится? Ну, малышка, со мной никогда ничего нельзя знать наперед.

Она хотела успокоить себя, выкрикнув какую-нибудь дерзость, но не успела: во рту у нее оказался резиновый кляп.

— Это на случай, если тебе вздумается кого-то звать, — прокомментировал довольный голос.

Она возмущенно заворчала. Конечно, этот намордник тоже был принадлежностью садомазохистских игр, но он мог быть и подтверждением того, что ее партнер намерен помешать ей позвать на помощь и разделать ее, как мясную тушу.

— Не брыкайся!

А она вовсе не брыкалась, а дрожала как осиновый лист.

Что-то жидкое и ледяное прильнуло к ее спине. Что бы это могло быть? Странно… Оно ходило вдоль позвоночника. Медленно. В оцепенении она не сразу поняла, что это и есть лезвие ножа.

Ей сразу полегчало: это игра! Он партнер, а вовсе не убийца.

Она сосредоточилась на новых ощущениях. Лезвие следовало очертаниям ее тела, оно покидало равнину спины, спускалось по склонам, входило в расщелины. Игра была небезопасной: нельзя было сделать ни малейшего движения.

Она следила за его кругосветным плаванием и вздрагивала оттого, что подвергается такому пристальному исследованию. Она заметила, что ситуация перевернулась: теперь он был у нее в прислужниках, хозяин стал рабом рабыни и исхитрялся, чтобы захватить ее врасплох, смутить, вызвать дрожь.

Особенный восторг она испытала, когда лезвие обогнуло ее груди и шею.

Она почувствовала затылком участившееся сдавленное дыхание мужчины. Что он ощущает?

Будто прочтя ее мысли, он отпрянул.

Она проворчала, давая ему понять, что ждет его возвращения.

Он не отреагировал. «Вот уж настоящий садист, раз не хочет обслуживать свою жертву».