Андрей Дьяков - Тени Пост-Петербурга

Конструкция здания, выполненного без единого окна, заинтересовала Тарана еще при первом, беглом осмотре окрестностей, а когда возникла необходимость срочно найти укрытие, он сразу вспомнил про странный, забранный глухими стенами ангар, выходивший прямиком к воде.

– Фон замеряли?

– Норма, командир, – донесся голос Дыма. – Запашок только, как в генераторной, но «намордники» можете снимать смело.

– Так и будем впотьмах шариться?! – сварливо поинтересовался путеец.

Мгновением позже по глазам рубанул свет фар, услужливо включенных Авророй. Теперь помещение казалось еще больше. Под самый потолок уходили фермы многоярусных верфей, наклонный пол метрах в пяти от ворот исчезал под водой, а в дальней части ангара, пришвартованная канатами к мосткам, покоилась на зеркальной глади огромная стальная птица.

– Самолет! – восхищенно воскликнул паренек. – Настоящий!

Мигалыч ринулся вперед, остановился на мгновение, разглядывая аппарат так, словно увидел привидение. Плоское брюхо, широкие крылья и несоразмерно крупные хвостовые стабилизаторы заставили пожилого эксперта многозначительно поцокать языком и даже почесать в задумчивости лысину. Наконец старик вынес вердикт:

– Действительно настоящий… И подозрительно хорошо выглядит для металлолома двадцатилетней давности… Вот что значит грамотная консервация! Только правильнее будет – не «самолет», а «экраноплан».

– Экрано… план? – повторил за стариком Глеб, катая слово на языке. – А это как?

– А вот так. Слышал что-нибудь про «эффект экрана»? Хотя откуда тебе… – путеец уверенно двинулся по мосткам к покатому боку махины. – Если лететь вблизи экранирующей плоскости – воды или ровного участка суши, – подъемная сила крыла резко увеличивается за счет давления отраженного потока воздуха. Другими словами, машина не летит, а скользит, стелется над поверхностью. Это значительно увеличивает грузоподъемность и снижает расход топлива.

– Мудрено как-то, – протянул Дым. – Никогда о подобном не слыхивал.

– Еще бы! – хмыкнул Мигалыч. – Первые отечественные разработки датируются аж шестидесятыми годами! Программа засекречена была. И задачи ставились серьезные – самый большой в мире летательный аппарат для оперативной переброски десанта и военной техники, а еще боевой экраноплан с пусковыми ракетными установками на борту… – Старик принялся было загибать пальцы, но передумал, небрежно отмахнувшись. – В общем, планы грандиозные были!.. Когда опытный образец построили, нарекли его просто и без затей – «корабль-макет». А американские спецслужбы, срисовав экраноплан через спутник, буквы «КМ» на борту на свой лад расшифровали… Да так, что название и у нас прижилось.

– И какое же название? – Аврора завороженно слушала рассказ старика.

– «Каспийский Монстр»!

– Так его здесь, на море испытывали?

Мигалыч кивнул и благоговейно провел ладонью по заиндевелой обшивке:

– Ох уж и поломали америкосы головы над этой чудо-машиной! Все поверить не могли, что нашим конструкторам удалось эффект кавитации обойти.

– Кави… чего? – Геннадий совсем сник, запутавшись в незнакомых терминах. – Ты бы, отец, не грузил нас «эффектами» своими. Просто скажи, чем там история с этим «монстром» закончилась?

Мигалыч вздохнул горестно, поморщился:

– Спустя пятнадцать лет разбился он на очередных испытаниях. А вот некоторые из следующих модификаций даже в серию пошли и были приняты на вооружение ВМФ. «Орленок», например, или «Лунь»… Правда, в девяностых программу закрыли из-за недостаточного финансирования. И вроде как возвращались неоднократно к этой теме, но, насколько я знаю, безрезультатно… – старик снова недоуменно уставился на экраноплан. – И похоже, что ошибался я. Вот он, результат, во всей красе…

– Получается, это какая-то новая модификация? – Таран осторожно шагнул на крыло, прошелся до фюзеляжа.

– Получается, новая. Но геометрия крыла схожа с «Орленком». Стартовые движки, маршевый… Поворотные сопла… – бормотал Мигалыч, с головой погрузившись в изучение машины. – А ведь это не просто экраноплан…

– Да ладно тебе! – сыронизировал Дым, комично выпучив глаза. – А что же тогда?

– Экранолет!

Заметив непонимание во взглядах товарищей, старик поспешил пояснить:

– Ну вот, к примеру, «Орленок» может оторваться от «экрана» и совершать перелеты на высотах до трех тысяч метров, совсем как самолет. Здесь мы имеем схожий конструктив…

– Погоди-ка, отец, – осадил Таран. – То есть, ты хочешь сказать, что этот агрегат все-таки может полноценно летать?

– Может, – уверенно кивнул Мигалыч. – С большим расходом топлива, но может. Я понимаю, к чему ты клонишь, но даже если предположить, что он заправлен под завязку… До Владивостока по прямой свыше шести тысяч километров! Ту т и самолет-то далеко не каждый дотянет!

– А лететь до Владивостока и не надо, – возразил сталкер, хитро сощурившись. – Махнуть до Персидского залива, а уж оттуда, в экранном режиме, над водой…

– Обогнуть материк? Это ж почти в два раза длиннее выйдет! Без дозаправок на такой бросок никаких топливных баков не хватит!

– А с дозаправками? – не унимался Таран. – Забьем грузовой отсек горючкой…

– Да о чем ты, командир?! – путеец всплеснул руками. – Какой горючкой?

– А вот этой! – донесся из-за спины голос Глеба.

Мигалыч перевел взгляд на паренька, восседавшего на пятидесятилитровой бочке с крупными трафаретными буквами «РТ» на пузатом боку. Точно такие же закупоренные бочки ровными рядами, да еще и в несколько ярусов, покоились вдоль всей стены.

– Задери меня трепан! Сколько ж тут этого добра?… – старик попытался объять взглядом необъятное и судорожно сглотнул. – Это вам не соляра какая-нибудь, а топливо с повышенной химической стабильностью! В него специальные антиокислительные присадки добавляют, чтобы хранилось дольше!

– Я так понимаю, с горючкой разобрались? – Сталкер наметанным глазом осмотрел ангар. – Судя по бардаку и разбросанным инструментам, кто-то уже пытался это чудо инженерной мысли реанимировать.

– Несложно догадаться, кто… – добавил Геннадий. – Только, видать, опыта у колонистов не хватило. Иначе б не искали летчика.

– Остается только выяснить, на ходу ли машина.

Получив официальное разрешение, Мигалыч с энтузиазмом взялся за дело. Остальные помогали по мере сил, стараясь выполнять указания старика быстро и без лишних расспросов. Муранчиный стрекот за стенами не затихал ни на секунду – насекомые упорно искали способ преодолеть вставшую на пути преграду.

Предвестником надвигавшейся беды качнулись запертые на засов ворота. Не сумев пробиться сквозь железо и бетон, хитрые твари изменили тактику, раз за разом обрушиваясь на массивные створки единым плотным клубком тел. Прошло совсем немного времени, и в расшатанных воротах появилась щель, достаточная, чтобы черные юркие бестии, зловеще шурша надкрылками, принялись по одной протискиваться внутрь ангара.