Гийом Мюссо - Завтра

Блестяще начавшаяся карьера прервалась в 1976 году из-за рассеянного склероза, начавшегося после рождения дочери. Болезнь вынудила пианистку отказаться от концертирования. В начале 80-х годов она уехала на лечение в Соединенные Штаты. Умерла в 1990 году, проведя последние годы жизни в бедности.

Эмма представила себе детство и юность Кейт. Трудности жизни в чужой стране, ощущение вины из-за болезни матери, тяжкая травма от ее смерти. Несомненно, все это повлияло на выбор профессии Кейт… Эмма стала считать, загибая пальцы: если мать умерла в 1990-м, значит, Кейт исполнилось лет четырнадцать или пятнадцать. С кем же она осталась? С отцом? Но его не было на фотографиях. Он не упоминался в статье.

Юношеские фотографии были гораздо веселее. Кейт училась в престижном университете Беркли и фотографировалась всегда вместе с молодой индианкой, тоже студенткой. «Та самая Джойс Уилкинсон?» — спросила себя Эмма, вспомнив последний из секретных вопросов, на который отвечала агенту охранной фирмы. Но что-то смущало Эмму, когда она рассматривала фотографии — Кейт на них было явно уже восемнадцать или двадцать, и черты ее лица чем-то отличались от теперешней Кейт. Эмма перевела фотографии на компьютер, чтобы сравнить их на большом экране с недавними снимками. Изменение было очевидным, но не таким уж значительным. Черты лица стали более правильными, скулы более отчетливыми. Молодая женщина, скорее всего, побывала в руках пластического хирурга. Но зачем? Зачем доводить свою внешность до совершенства, если ты и без того красива?

«Может быть, она попала в аварию и ей понадобилась пластическая операция?»

Вопрос повис в воздухе без ответа. Взять ответ было неоткуда. Эмма принялась рассматривать другую фотографию, тоже на экране компьютера. Кейт, чуть старше, чем на предыдущих снимках, с вызовом смотрела в объектив. Сложенные под грудью руки подчеркивали ее упругость, плоский живот, крутые бедра. Кейт на фотографии выглядела вызывающе сексуальной.

«Как себя чувствует девушка, если, щелкнув пальцами, может привлечь к себе любого парня? — спросила Эмма, будто бы разговаривая с Кейт. — Жизнь у тебя легче, чем у других? Или ты переживаешь такие же неприятности на любовном фронте? Мучаешься так же, как простые смертные?»

Да, наверное, так же, если судить по таблеткам в твоей аптечке…

Нахмурив брови, Эмма приблизила глаза к экрану, одновременно увеличивая изображение. В те времена Кейт носила на руке возле левого плеча татуировку. Но на других фотографиях татуировки не было. Она была временной? Или Кейт ее удалила? И на этот вопрос не было ответа. Зато Эмма могла попробовать догадаться, по какой причине Кейт захотела удалить татуировку. С помощью мышки Эмма выделила картинку и увеличила ее. На экране появилась фигура лошадки с крученым рогом.

«Единорог…»

Эмма на всякий случай скопировала и единорога, не зная, шутка ли он или какой-нибудь значимый символ…

Она подняла глаза от экрана и потерла себе веки. Снег за окном повалил густыми хлопьями. При взгляде на метель она невольно зябко поежилась. Зато в библиотеке было так спокойно. Тихонько журчало отопление. Тепло, тишина, уют, несмотря на величину зала, рождали ощущение защищенности, располагали к неспешным размышлениям. Старый английский клуб неожиданно разместился в соборе. Эмма попробовала определить, что так умиротворяюще на нее действует. Множество книг в красивых переплетах, выстроившиеся на стеллажах? Шелест переворачиваемых страниц? Скрип самописок? Легкий шорох пальцев, прикасающихся к клавиатуре компьютеров?

Она внезапно почувствовала, что очень нуждается в тепле и безопасности. Открыв красную спортивную сумку из тайника в потолке дома Шапиро, она поняла, что увидела то, чего не должна была видеть. Нечто, таящее в себе грозную опасность.

Эмма закрыла глаза и мысленно вновь увидела, как все было. Вот она открыла молнию, и перед ней… Десятки пачек стодолларовых купюр. Она попробовала прикинуть, сколько лежало в сумке денег. Сумка весила килограммов пять, не меньше. А сколько весит одна купюра в сто долларов? Не больше грамма, наверное. Значит в сумке не меньше пятисот тысяч долларов.

«Полмиллиона…

Кто может держать полмиллиона долларов в тайнике у себя в гардеробной?» — спросила она, глядя на фотографию Кейт, чьи глаза, казалось, так ее и сверлили.

«Кто ты на самом деле, Кейт Шапиро?

Кто ты, Екатерина Викторовна Сватковская?»

Эмма решила, что ей пора возвращаться в гостиницу. Она уже приготовилась спрятать ноутбук в сумку, но тут вспомнила, что еще не посмотрела фотографии Мэтью, которые были у него в большом компьютере. Она вставила в компьютер флешку. Переброс был прерван появлением Мэтью и его жены, но тем не менее несколько сотен фотографий скопировать удалось. Теперь осталось их просмотреть. Никакой хронологии, полный хаос. Бытовые сценки свидетельствовали о счастливой семейной жизни, сосредоточенной вокруг маленькой Эмили. Эмма начала листать фотографии быстрее, торопясь углубиться в прошлое Мэтью — до рождения Эмили, до женитьбы на Кейт. И… Она была поражена. Оказывается, до того, как Мэтью встретил Кейт, он был женат! На десятках фотографий рядом с ним была маленькая худенькая женщина с длинными темными волосами, часто заплетенными в косу. Даже на фотографиях она улыбалась редко. Тонкие черты, строгое выражение лица, прямая спина. Эмма сразу подумала, что перед ней или школьная учительница, или одержимая книгами библиотекарша.

Она листала фотографии дальше, и ей попались свадебные. Давние уже фотографии. Даже еще не цифровые. На одной из них был виден огромный многоэтажный свадебный торт в облаках розового и белого крема, а в середине на квадратике из миндального теста надпись:

Мэтью + Сара

20 марта 1996

Интернет позволил Эмме отыскать след некой Сары Шапиро в отчете о школьной экскурсии начальной школы в Роксбери. Отчету было уже добрых шесть лет, но Эмма все-таки набрала по мобильнику номер телефона школы. Несмотря на рождественские каникулы, секретарь взяла трубку. Да, Сара Шапиро по-прежнему преподает, но после развода она взяла свою девичью фамилию Хиггинс и попросила перевести ее в другой район. Эмме сообщили название начальной школы в Уаттапане. Еще один телефонный звонок. Еще одна секретарша. Да, Сара Хиггинс преподает в этой школе. Во время каникул школа продолжает заниматься с детьми, у которых нет возможности покинуть город на новогодние каникулы. Сара Хиггинс повела детей на городской каток.

Бостон, 2011

11 часов 15 минут

Мэтью вернулся домой в нервном, подавленном состоянии. Отпер дверь и сразу увидел на пробковой панели записку.