Шерли Грау - Кондор улетает

У меня такое ощущение, что я захлебываюсь, думал Роберт.

Он перехватил внимательный взгляд секретарши.

— Усталость на поле боя, — сказал он.

Другой такой абсолютно непривлекательной женщины ему никогда не приходилось встречать. Остренькое, словно изможденное, личико секретарши, ее щуплое тело приводили ему на память обитателей концлагерей, которых он видел в Германии. Да ест ли она или считает это излишним? — вдруг подумал он. Она была безупречна, она была идеальна, она была ничто. Мисс Джонс. Существо женского пола, как свидетельствует «мисс». Вид «человек», как свидетельствует «Джонс», Мисс Джонс — и все. Деловитая, разумная тень, которая ходит, говорит, печатает на машинке, отвечает на телефонные звонки, рассортировывает квадратные мили всяких бумаг. Вы удивительны, мисс Джонс. Женщина, нарисованная ребенком, плоская и бесцветная.

— Мисс Джонс, — сказал он. — Вы замечательная секретарша.

— Благодарю вас, сэр.

В ее голосе не слышалось никакого удовольствия.

Как умудряется Старик следить за всеми этими операциями? И сумеет ли он справляться с этим сам?

В подобные минуты он терялся от ужаса, Как он сможет заменить Старика, если даже не помнит всех фигур в игре? Но ведь рядом будет Маргарет. Маргарет поможет.

Он уставился в грязное окно, задумчиво покусывая кожу на запястье. И вдруг подумал: Энтони, мой сын. Сын, которого я потерял.

На автобусной остановке ждала стайка учениц монастырской шкалы. День какого-то святого — их распустили после первых уроков, и вот они возвращаются домой в полдень, плиссированные темно-синие юбки нетерпеливо колышутся… Энтони сейчас учился бы в старших классах. Энтони назначал бы свидания вот таким девочкам. Дышал бы их дыханием, томился бы от желания укутаться в их кожу, их прекрасную глянцевитую кожу…

У него самого защемило внутри. Чего ты лишился, Энтони, чего мы оба лишились…

За его спиной мисс Джонс сказала:

— Вы не забыли о совещании со Снайдером?

— Нет.

— Папка у вас на столе.

— Спасибо, мисс Джонс.

Он так стремительно начал листать бумаги, что они соскользнули под стол. Мисс Джонс быстро и безмолвно подобрала их.

— Еще некоторые дополнительные сведения об ист-даунской группе. И кстати, купчая на участок старика Моргентау, по-видимому, в полном порядке.

— Благодарю вас, — сказал он.

Что это еще за участок Моргентау? Ну, ни малейшего воспоминания. Конечно, он знал, но забыл.

Роберт подошел к окну и поглядел вниз на запыленные деревья вдоль улицы. Девочки уехали — все эти прелестные кусочки живой кожи. Он оглянулся через плечо. Мисс Джонс все еще ждала, все еще не уходила.

— Мисс Джонс, — сказал он, — позвоните, пожалуйста, всем, кому следует, и скажите, что я не могу быть на сегодняшнем совещании. Если они захотят его перенести, ну, так… пусть назначат день, когда в городе будет мисс Маргарет или мистер Оливер. Но не я.

И тут же, в эту минуту, он навсегда покинул мир, в который проник много лет назад ценой таких усилий.

— Мисс Джонс, — сказал он, — я пошел гулять.

Наконец-то, подумал он с торжеством, ее лицо что-то выразило. Удивление, смешанное с ужасом.

Он шагал быстро, чувствуя, как на коже начинает проступать пот. Дойдя почти до реки, он свернул к Ройял. На этих улицах было чуть прохладнее, в их узких коридорах тянуло легким ветерком. Мимо громыхали трамваи, в их открытые окна высовывались школьники. Наверное, какой-то большой праздник, подумал он, если распустили столько школ. Прямо перед ним на тротуар со смехом выбежали три девушки, небрежно размахивая книгами. Крутые завитушки их волос блестели, толстые ляжки двигались в едином ритме — они словно разучивали какой-то танец. Он поймал себя на том, что мысленно раздевает их. Энтони они были бы не совсем по возрасту — наверное, им не меньше восемнадцати. Ему не понравилось бы, если бы Энтони завел девушку настолько старше себя…

Роберт продолжал идти вперед, а девушки свернули, оглянувшись через плечо и захихикав. Через два-три квартала, проходя мимо магазина, он увидел за витриной телефон. Да, подумал он. То, что требуется. Надо позвонить Конни…

В прежние годы она была проституткой, потом стала содержательницей публичного дома, а затем под натиском послевоенного пуританизма открыла ресторан, который приносил неплохой доход. Она всегда могла предложить телефон какой-нибудь девицы, только обходилось это очень недешево. Старик финансировал ее первое заведение, а потом и ресторан, оставляя себе самый незначительный процент. Это была старинная обоюдовыгодная и приятная деловая связь. А теперь, подумал Роберт, произведем операцию другого рода.

— А, мистер Роберт! — сказала она. — Очень приятно, что вы меня вспомнили. Может быть, вы зайдете и мы спокойно потолкуем о делах за рюмочкой?

Он усмехнулся — говоря по телефону, она соблюдала величайшую осторожность. Снаружи мимо витрины опять прошли девочки. Эти были помоложе, лет пятнадцати — подходящий возраст…

— Конни, я не могу зайти. Мне просто хотелось поговорить с вами о вашей конюшне.

Она действительно держала конюшню с лошадьми — еще одна предосторожность.

— Мистер Роберт, все мои лошади — самых чистых кровей, все до единой, — сказала она.

— Я ищу молоденькую кобылку, совсем необъезженную. У вас такой не найдется?

— Нет, — сказала она после некоторого колебания, — жеребят у меня нет.

— А вы не могли бы подыскать мне что-нибудь в память старой дружбы?

— Могу, конечно.

— Сегодня.

— Нет, нет…

— Цену назначайте свою. Но без обмана. Я сумею разобраться. Я вернусь домой после пяти. Буду вас ждать.

Для начала, когда торопишься, и это сойдет. А уж дальше он сам будет подбирать… На языке у него уже был вкус юной плоти… Вечером он воспользуется комнатой Энтони.

Неприятности, думала Маргарет. Кто бы мог себе представить, что Роберт способен причинить столько неприятностей!

Он, казалось, больше не интересовался делами. Свои обязанности выполнял кое-как, небрежно, делал глупости. У него все пошло не так, думала Маргарет, с той минуты, когда он ни с того ни с сего отказался встретиться со Снайдером. Идиотская выходка, но дальше было не лучше.

На следующее утро, в субботу, он, как обычно, приехал в Порт-Беллу, хотя накануне явно перепил — даже от его кожи разило сахаром, — и потребовал, чтобы ее сын Джошуа сыграл с ним в теннис. Маргарет не пошла на корт, но, выглянув из окна, вдруг увидела, что дворецкий с трудом бредет вверх по откосу с бесчувственным телом Роберта на спине. Он осторожно положил свою ношу на крыльце.