Николай Камбулов - Ракетный гром

Чемодан для Волошина оказался легким. Малко велел и шинель прихватить. Любуясь крепкой фигурой солдата, его широким крестьянским лицом, спросил:

— Что там в кафе происходит?

— Весело! Замполит с женой, Еленой Васильевной, пришел.

— Подполковник Бородин? Вот тебе ключ от квартиры, я пойду в кафе... Все понял?

Домик, в котором размещалось солдатское кафе, был построен еще до приезда Малко в часть. Это красивое зданьице, окрашенное в голубой тон, привлекало своей вывеской: «Зайди — жалеть не будешь».

На баяне играл рядовой Виктор Гросулов, оператор ракетной установки. Раньше, когда еще работал в штабе, Малко не очень-то интересовался этим пареньком-первогодком. Теперь Виктор для него не просто подчиненный, но еще и сын генерала Гросулова, командующего ракетными войсками и артиллерией округа. «Сынок так себе, в голове одна музыка, оператор — ни туды ни сюды, на вожжах тащить придется, да еще теперь, при новых установках».

У Виктора широкие плечи, а лицо сухощавое: посади на щеку шрам — и не отличишь от батюшки-отца, даже руки отцовские, с темной кожей, как у южан.

Домик подрагивал. В кругу приплясывал ефрейтор Цыганок. Он выделывал такие коленца, что трудно было понять, где у солдата ноги, а где руки, клубком подскакивал под самый потолок и падал, выбивая чечетку у ног замполита, звал подполковника в круг. Бородин смотрел на него Гулливером, сверху вниз, и улыбался своим калмыцким, скуластым лицом, чуть раскосыми глазами. Рядом с ним стояла Елена Васильевна, ростом пониже замполитовского плеча. Малко заметил ее неестественную полноту и подумал: «Видно, председатель женсовета скоро уйдет в декрет».

Бородин отдал жене фуражку, глыбиной кинулся к Цыганку. Солдаты захлопали в ладоши:

— Асса, асса, асса!..

Легко пошел замполит, словно бы начисто сбросил свои девяносто пять килограммов.

— Асса, асса, асса!..

Цыганок несся за подполковником волчком, будто спутник вокруг Земли.

— Асса, асса, асса!..

Усталый, со взмокшими волосами, Бородин поднял руки:

— Сдаюсь, хватит! Уморили вы меня.

«Черт-те чтоI — подумал Малко. — Такой серьезный, а в пляс идет».

— Елена Васильевна! — крикнул сержант с шапкой бронзовых волос. — Давайте песню разучивать! Нашу, о ракетчиках. Виктор, ноты знаешь?

— Они не для баяна, — сказал Виктор, глядя на свои уставшие пальцы.

— Дайте ему отдохнуть. — пожалел Цыганок, — он же вкалывает семь дней в неделю: шесть дней в классах да в парке, в воскресенье — тут, в кафе.

— Будем слова разучивать. — сказала Елена. — Слушайте внимательно, я прочитаю весь текст, потом споем без аккомпанемента...

Бородин вышел на веранду. Елена читала, он курил и слушал. Подошел Малко. Открыл портсигар:

— Разрешите курить?

— «Планета, планета, ты нам дорога!» — вслед за Еленой вслух повторил Бородин. — Помните, как мы перевооружались? Да, вас тогда не было. — Он помолчал. — Первыми перевооружились. И теперь первыми осваиваем новую технику... «Планета, планета, ты нам дорога!» Хорошие слова!

— Виктор, ты не стараешься. Приедет папахен, он тебе лампасы покажет, — шутили солдаты.

— Я его не боюсь...

— Значит, нашей части повезло: смелого человека Москва прислала, — захохотал Цыганок.

— Тише, ребята. — Это голос Елены. — Теперь все вместе еще разок. Начали...

Малко покачал головой.

— Не нравится? — спросил Бородин.

— Я не о песне, товарищ подполковник. Думаю о новых системах. Поднажмем, мобилизуем народ... освоим и эти эрпурсы. — Он начал говорить, что может сделать партийная организация, чтобы взбудоражить народ, призвать, пересмотреть социалистические обязательства. — Не вообще соревноваться, а применительно к новым задачам, конкретно...

Бородин отметил про себя: «Да ты, брат, дельные слова говоришь! Не зря избран в партийное бюро».

— Партийное собрание надо готовить. Хорошенько продумать повестку дня. — сказал замполит и, видя, что Малко ожидает разрешения закурить, добавил: — Кури... Вот приедет командир, посовещаемся и проведем. Так, что ли?

— Только так, товарищ подполковник!

Вечером Малко заглянул в штаб. Комнаты были пусты. Вышел на улицу. Возле ворот стоял часовой. Тишина. Хотелось действовать. Шутка ли! Получены такие грозные ракетные установки! Тут есть где развернуться. «Людей, людей надо поднимать и тормошить», — шептал он, довольный и тем, что квартиру получил, и тем, что скоро приедет Аннета, и тем, наконец, что поговорил с замполитом. Бородин ему нравился. Малко никогда не видел замполита одного, всегда вокруг подполковника то солдаты, то офицеры...

Навстречу — Виктор Гросулов.

— Куда идете?

— В кафе, товарищ старший лейтенант, газеты да журналы положить на место. Моя очередь убирать помещение...

Виктор работал молча. Малко курил в дверях, прислонившись спиной к косяку.

— Как будем служить? — вдруг спросил Малко у солдата. — Как все или как сын генерала?

Виктор разогнулся, потрогал клавиши баяна, пожал плечами.

— Он как у вас, строгий?.. Вы уж меня извините за откровенность, слышал я, будто бы генерал не очень-то поддерживает всякие почины. Делай так, как предусмотрено инструкцией и уставом, и в сторону даже на вершок не кидайся. Такой он, да?

— Обыкновенный, как все командиры. — Виктор закрыл книжный шкаф, попросил разрешения идти в казарму.

Они вышли вместе. На улице совсем потемнело. Здешнее небо казалось низким, а звезды крупными.

— Значит, любите баян? — спросил Малко, щелкая портсигаром. — Хотите, я вам покажу настоящего баяниста. Артист! Вот уж играет!

— Хорошо бы послушать...

— Не сейчас, потом покажу. А служить вам надо хорошо. Присматривайтесь к ефрейтору Цыганку, отличный оператор. Присматривайтесь, чтобы не краснеть перед генералом ни вам, ни мне.

— Понятно, товарищ старший лейтенант.

Малко свернул к воротам. И уже из темноты крикнул:

— Рикимендую постоянно держать в тумбочке учебник математики. — Слово «рекомендую» Малко выговаривал с трудом, искажая его.

— «Рикимендую», — повторил солдат с грустинкой и открыл плечом дверь казармы.

«Пахнет потом и еще чем-то — похоже, карболкой. Только что прозвучал сигнал отбоя. Казарма погрузилась в царство тишины. Но я знаю: многие солдаты не спят. Я засыпаю не сразу, в мыслях еще долго перебираю то прошлое, то настоящее. Я думаю. Говорят, так случается почти со всеми в начале службы, потом, когда солдаты врастают в армейскую жизнь, они засыпают тотчас же, едва коснувшись подушки.

Вспомнился кружок молодых философов. Да, да — философов! Он состоял из учеников девятых и десятых классов, и только из мальчиков. Девчонок, как «взбалмошных и не способных к политическому мышлению существ», устным договором и близко не допускали. Мы искали у философов всех времен мысль, которая могла бы поразить человеческую глупость. Мы нашли около двух тысяч великолепных изречений о человеческой глупости. Нам казалось, если эти высказывания спрессовать, отжать слабое, мы получим ту мысль, которая необходима для уничтожения бешеного, угрожающего народам бомбой. Были почти у цели, как вдруг десятиклассник Андрей Соловейко, придя на чердак (здесь находилась наша штаб-квартира). разочарованно произнес: