Алексей Кирносов - Два апреля

- А может, заплаты ставить? - спросил Марат Петрович.

- Всякое бывает, - сказал Овцын.

- Вы когда-нибудь получали пробоины?

- Охота вам в Карском море задавать такие вопросы, - сказал Овцын, и старпом умолк.

Одолев к концу дня первую тяжелую перемычку, суда вышли на чистую воду и восстановили строй. Вскоре новый лед заблестел на горизонте, ночью вошли в него, и снова каждый стал сам по себе искать разводья. Из этой перемычки, две самоходки вышли с проломленными бортами, и часа полтора над Карским морем сверкали голубые искры электросварки.

Овцын не сходил с мостика, старпом - из солидарности - тоже. Приходил Соломон, выстаивал время своей вахты и, чувствуя, что не нужен в рубке, отправлялся искать себе другую работу. Овцын и старпом по очереди отдыхали на диване. Ксения приносила в рубку еду. Марат Петрович сразу оживал, загорался, выхватывал у нее из рук судки и тарелки, рассыпая звонкий горох комплиментов. Ксения отмахивалась, не улыбаясь. Если в борт ударяла льдина, Ксения вздрагивала и бледнела.

- А все-таки это лучше, чем шторм, - говорил Марат Петрович.

- Не знаю, - качала головой Ксения. - Ничего жизни не видела страшнее моря. Лучше вообще...

- У нас в училище был преподаватель морской практики, так когда у него спрашивали, как в тумане спастись от столкновения, если суда идут навстречу друг другу, он отвечал: «Списаться на берег и идти торговать пивом».

- Вам кажется, что это остроумно? - спросила Ксения.

- Во всяком случае, полная гарантия, - рассмеялся старпом. - А вы еще когда-нибудь пойдете в море?

- Кто знает... - вздохнула Ксения.

На шестые сутки впереди показался утыканный мачтами холм Диксона. Овцын, когда начался сеанс связи с флагманом, спросил Балка:

- Куда мне становиться, Иннокентий Юрьевич?

- К причалу, - ответил Балк. - Мне уже радировали, что есть одно местечко. Станете первым корпусом, а и к вашему борту. Можете выходить из арьергарда. Обгоняйте меня... Кстати, я получил радио с Ленской колонны, она милях в трехстах сзади. Есть для вас новость. Не знаю, обрадует ли... Ну, потом поговорим, разговор не краткий.

- Поговорим потом, - согласился Овцын и выключил рацию.

«Кутузов» на полном ходу обогнал колонну и стал головным. Он

первым вышел на рейд Диксона, подошел к свободному причалу и ошвартовался. Не дожидаясь «Гермеса», Овцын спустился в каюту. Как всегда в конце рейса, стало пусто, печально. Исчезла уверенность в себе, нахлынула отупляющая усталость, которой не даешь воли, пока дело еще не сделано, и которой незачем противиться, когда под последней записью в журнале вахтенный штурман подвел жирную черту! Сидя на кровати и прислушиваясь к тому, как расплывается остаток воли, он почувствовал, что подошел «Гермес», несколько раз стукнул бортом - машинально стал представлять себе, как швартуется Балк, и подумал, что сделал бы это красивее. Картина швартовки становилась в воображении все отчетливее, и он подумал, что засыпает. Всегда, засыпая, он видел совершенно реальные картины. В каюту вбежала Эра, и, обнимая ее, он не сразу понял, воображение это или в самом деле пришла Эра.

Зашел Балк и густо кашлянул. Овцын отпустил Эру, нахмурился - это уже реальность, дьявол бы ее побрал! Он ожидал, что Иннокентий станет извиняться, но Балк и не подумал извиняться.

- Очень хорошо, что вы вместе, голубчики, - сказал Балк. - Очень удобно.

«Было бы еще удобнее, если бы ты не врывался без стука», - подумал Овцын и спросил:

- В чем же особая прелесть этого обстоятельства, драгоценнейший флагманский капитан?

- Сейчас поймете, - сказал Балк. - Я говорил вам, Овцын, про радиограмму с Ленской группы...

- Говорили.

- В Амдерме остался капитан «Титана». Инфаркт.

- Прискорбно, - сказал Овцын.

- Вам прискорбно, - буркнул Балк. - А мне... боязно. Как-никак мы сверстники. И меня когда-нибудь так, без предварительного звонка. Был человек - стал бараний рог... Но дело не в этом.

- Конечно, о таком думать не стоит, - улыбнулся Овцын. - Каждого скрутит в положенное время. А в чем дело?

- Начальником Ленского перегона идет Левченко...

- Знаю, - кивнул Овцын.

- Он просил у меня капитана. Все равно людей в Ленинград отправлять за новыми судами.

- Ах, вот как... Мало у нас капитанов на колонне?

- Не дам же я капитана самоходки, - пожал плечами Балк. - Мне просто стыдно будет перед Левченко. Я хочу дать лучшего капитана.

- Польщен, - сказал Овцын. - Я подумаю, Иннокентий Юрьевич.

Завтра на утреннем совещании доложу.

- Надеюсь, если вы засомневаетесь. Эра Николаевна подскажет вам правильное решение. - Балк поклонился Эре и вышел.

Не будь на свете Эры, он согласился бы, не раздумывая. А теперь душа сопротивлялась, и что-то в ней жалобно подвывало в предчувствии скорого расставания.

- Это надолго? - спросила Эра.

- Месяца полтора. Может, два.

Обычно команды Ленского каравана возвращались домой в октябре.

- Ты согласишься?

- Не будем сейчас решать, - сказал он. - Разно нам нечего делать?

- О!.. - сказала она.

С палубы доносился шум, голоса, топот ног, обутых в тяжелые сапоги. Зазвонил телефон, но Овцын не подошел к нему. Постучали в дверь. Он не откликнулся. Потом он спросил:

- Ты давно не принимала свою любимую ванну?

- Целую вечность, - сказала Эра. - Все Карское море обтиралась губкой.

- Тогда залезай в ванну.

- У тебя? - спросила она. - Разве это можно?

- Тебе все можно, - сказал он. - А я пока пойду выясню, кому это я так безумно нужен.

- И бросишь меня одну в ванной?

- Закроешься, - сказал он. - У меня есть второй ключ.

Она стала приглаживать волосы, но он снова растрепал их, поцеловал ее и вышел.

В конце коридора нервно вышагивал Марат Петрович. Он кинулся к Овцыну, заговорил быстро:

- Иван Андреевич, креста на вас нет! Там вас уже полчаса визитеры дожидаются. Плешь прогрызли - подай им капитана! А где я вас возьму?..

- Марат Петрович,- ласково сказал Овцын и положил руку на плечо старпома. - Если вы еще раз позволите себе так похабно ухмыльнуться, я попросту и без чинов смажу нас по физиономии. Это вам будет не только обидно, но и больно, потому что у меня второй разряд по боксу.

- Я не похабно ухмыляюсь... -начал старпом.

- Со стороны виднее, - сказал Овцын. - Что за люди меня ждут?

- Будущие хозяева! - проговорил старпом. - Капитан и старший механик. Золота на фуражках, как у занзибарского адмирала!

- Опять вы неуважительно отзываетесь о людях, - упрекнул Овцын. -А у них небось дети вашего возраста. Куда вы их дели?

- У меня в каюте.

Речники и в самом деле оказались пожилыми людьми. Крепко сбитые фигуры и обветренные, с крупными чертами лица внушали почтение. Но, конечно, сверх меры было золота на фуражках, лежавших перед ними на столе... Овцын пожал жесткие руки, представился.