Джон Рэй - Спаситель мира

Латиф уже собрался задать вопрос, но снова промолчал.

— Уилл протянул картинку мне, чтобы я как следует рассмотрела. От дыры в лице девушки расходились волнистые линии — получилось наподобие солнца или светящегося нимба, ну, знаете, как у святых… Мне вспомнился портрет Папы Римского, который я видела в детстве. — Виолет сделала паузу и старательно рылась в памяти. — Грудь и живот девушки покрывала черная сеть.

Латиф кашлянув в кулак.

— А как насчет ее гениталий, мисс Хеллер? Ваш сын их отрезал?

— Нет, Уилл ей ничего не отрезал. Он взял фрагмент другой фотографии — руку с ярко-синими ногтями — и наклеил сверху. Именно рука ужаснула меня больше всего, она не закрывала лобок девушки, а точно росла из него. Когда я поинтересовалась, в чем смысл, лицо Уилла стало совершенно бесстрастным. «Это проблема, Виолет», — заявил он. Я попросила объяснить, но он лишь головой покачал. У меня аж в глазах потемнело! Помню, я силилась сказать хоть что-нибудь, только бы скрыть свое отвращение. «Ну а в чем тут смысл?» — Я ткнула в искромсанное лицо девушки. Уилл захохотал. Он раскачивался взад-вперед, бормотал, совсем как в гостиной Ричарда той ужасной ночью. «В чем тут смысл, Виолет? — переспросил он и снова захохотал. — Сейчас объясню. Это решение проблемы!» — Виолет остановилась, чтобы успокоиться, и, глянув на Латифа, догадалась: на продолжение он не рассчитывает. Продолжение, разумеется, имелось, но вполне могло подождать.

— Мисс Хеллер, почему вы не упомянули это раньше?

— Я и сейчас говорю об этом только из-за Эмили.

Пока Виолет рассказывала об инциденте с «Плейбоем», машина подъехала к ее дому и остановилась у входа. Мягкий свет в фойе действовал угнетающе. Когда Латиф заговорил, Виолет восприняла это как отсрочку смертной казни.

— Я чего-то не понимаю, — после бесконечно долгой паузы признался он. — Зачем Эмили сбежала с вашим сыном во второй раз? Чего она от него хочет?

Не сводя глаз с фойе, Виолет обдумала вопрос и почувствовала, что отвечать не желает.

— Она влюблена в него. Разве этого недостаточно?

— Мисс Хеллер, вы же сами знаете, что нет! — Улыбка Латифа получилась такой грустной, что Виолет стало стыдно. Она кивнула, закрыла глаза и зябко поежилась. Сейчас она поднимется в пустую темную квартиру и будет ждать новостей. Неделями, как всегда терпеливо и безропотно… Виолет не сдержалась, и из груди вырвался всхлип, ружейным выстрелом сотрясший спертый воздух салона. Латиф вздрогнул и схватил ее за руку.

— В чем дело, мисс Хеллер? Проводить вас до квартиры?

— Детектив, я должна рассказать вам кое-что еще, — выдавила из себя Виолет. — Кое-что об Уилле.

Латиф откинулся на спинку сиденья. «Ну, выкладывай, — велела себе Виолет. — Не испытывай его терпение!»

— За пару недель до инцидента на Юнион-сквер я вернулась с работы и сразу прошла в кухню, решив заняться ужином. Из соседней комнаты доносились голоса Уилла и Эмили, но я не удивилась: в то время она часто ужинала у нас. Вдруг воцарилась тишина, такая, что я невольно обратила внимание, а потом на кухне появилась Эмили, одна, без Уилла. «Ида, мне хотелось бы задать вопрос», — церемонно начала она. Я улыбнулась и жестом показала на стул, садись, мол. Разумеется, я знала, что речь пойдет об Уилле — о чем нам еще говорить? — только ее вопрос застал меня врасплох. Помню, Эмили долго молчала, и я уже собралась поинтересоваться, что лучше приготовить на ужин, когда она выпалила: «Почему он ко мне не прикасается?» Она именно выпалила, куда громче, чем рассчитывала, потому что в следующую секунду раздосадованно поджала губы. Я не ответила, и она повторила вопрос, на сей раз тише и спокойнее. Я понятия не имела, как реагировать, поэтому ограничилась какой-то банальностью. «Уилл считает меня красивой! — запальчиво проговорила она, точно бросая мне вызов. — Он сам так сказал!»

Пальцы Латифа беспокойно забарабанили по рулю.

— Продолжайте! — глядя прямо перед собой, попросил детектив. «Он думает, что знает, чем все кончится», — догадалась Виолет.

— Я посмотрела на Эмили, пытаясь увидеть то, что видел в ней Уилл, и у меня неожиданно получилось. Впервые со дня нашего знакомства я почувствовала к ней нежность и симпатию. «Эмили, — начала я, — ты же понимаешь, что Уилл особенный?» Я действительно использовала это дурацкое напыщенное слово! «Я знаю, что он болен», — тихо ответила она. «Это я и имела в виду», — кивнула я. Мы долго молчали, буравя друг друга взглядами. «Чудесная девушка! — думала я. — Проницательная, умеет четко выражать свои мысли и рассуждает, как взрослая женщина». — Виолет осеклась, проводила взглядом такси и, не дожидаясь подсказки Латифа, продолжила: — Разумеется, тут я ошиблась: несмотря на благоразумие, Эмили была подростком, эгоисткой, как все пятнадцатилетние девчонки. «Чувствую, до чего ему трудно, — прошептала она. — До чего трудно просто разговаривать». Я кивнула, очарованная девушкой и ее словами, только потом она выдала нечто, перевернувшее все с ног на голову.

— Что именно?

— Эмили заявила, что мой сын признался ей в любви. Дескать, учитывая его состояние, это не могло не быть правдой. «Я прочла книгу о шизофрении, — точно по секрету сообщила она. — Шизофреники никогда не лгут, Ида. Они просто не способны!» — Виолет повернулась к Латифу, ожидая какой-то реакции. Если он не понял сути рассказа или не захочет ответить, тяжесть одиночества станет невыносимой… Виолет не представляла, что случится при подобном раскладе.

— Боюсь, тут я с ней не согласен, — наконец проговорил Латиф. — Все на свете лгут.

Виолет едва не засмеялась — таким огромным было облегчение.

— Надеюсь, вы не включаете в это число меня?

— Я провожу вас до квартиры, — буркнул Латиф, распахивая дверцу со своей стороны. Его лицо казалось маленьким и апатичным.

Виолет даже не пошевелилась.

— В тот день Эмили сказала еще одну вещь, на которую я тогда не обратила внимания, потому что и без того была сильно расстроена.

— Что именно? — спросил Латиф, выставив одну ногу на обочину.

Виолет тяжело вздохнула: выхода не осталось.

— Уилл назвал Эмили своей любимой проблемой.

Дослушав рассказ Ерша, Эмили засмеялась.

— Почему ты на меня так смотришь? Я должна была узнать песенку?

— Песенку? — переспросил Ёрш, с трудом выговорив привычное слово. Его голос звучал совсем слабо.

Девушка кивнула, снова засмеялась и пожала ему руку. Ёрш рассказал ей все, а она не поняла ни слова. Он сделал глубокий вдох и собрался начать сначала, только начало потерялось, и Ёрш не знал, где оно. Вначале была Виолет, которая сейчас ничего не значила, равно как и доктор Фляйсиг, равно как и школа. Ёрш закрыл рот, стиснул зубы и стал искать начало. Началом следовало считать сегодняшнее утро, все другие события ни веса, ни значения не имели. Утром одиннадцатого ноября он со всех ног бежал к поезду.