Михаил Климов - Старый дом

Прохоров даже чуть улыбнулся такой горячности.

Вот и не верь после этого в переселение душ: эта новая Надин – такая же жесткая и решительная, как двоюродная прапрапра… тьфу ты, сколько раз еще нужно говорить это «пра»?

И такая же женственная и мягкая, это по глазам видно…

«Да и вон как Джона за руку держит… – вдруг подумал он без всякой ревности. – Меня бы кто так держал…»

– И все-таки, – решил сменить тему Слава, – как вы вместе-то оказались, если только что познакомились?

– Случайно… – сказала она и посмотрела на Джона.

– Случайно? – переспросил наш герой.

И тоже посмотрел на Джона.

– Случайно… – вмешался парень, который очевидно считал себя старшим в их дуэте и старался брать ответственность на себя. – Совершенно случайно оказались в одном самолете, в соседних креслах. Разговорились, выяснилось, что летим в одно место. И задача у нас одна – передать письма из прошлого. Стало страшновато, но любопытно. А уж когда стало ясно, что и адресат у нас один, решили, что это судьба, надо быть вместе…

Слава, который во все время перечисления этих неслучайных случайностей кивал головой, поднял глаза на Надин.

Она улыбнулась в ответ, подтверждая слова Джона.

«Надо быть вместе» – эти слова ты подтверждаешь?

Или все-таки правдивость истории о вашей встрече?

А Надин несколько раз перевела глаза с одного на другого и неожиданно спросила:

– А вы не родственники? – она опять посмотрела на обоих мужчин. – Очень похожи…

Теперь Прохоров глянул на Джона, но сходства не обнаружил.

А тот, поймав взгляд нашего героя, на реплику Надин реагировать не стал, а спросил:

– Кто вы? – осторожно спросил, как у опасного человека спрашивают. – Простите за нескромность и настойчивость, но почему из двух разных городов Америки, из двух разных семей везут вам в один день письма из прошлого? Почему именно вам и каким образом мой прапра… дед, который умер шестьдесят лет назад, оставляет деньги для нашей семьи? Откуда они, – взгляд на Надин, – одна век, другой полвека назад знали, где вас искать в сегодняшней Москве? Что здесь вообще происходит?

Он тут же перевел свои слова девушке, и она кивнула в подтверждение, да, мол, это не только он спрашивает, я тоже интересуюсь…

Надо было отвечать…

Или прощаться с этими людьми навсегда…

А этого не хотелось, ох как не хотелось…

Хотя, возможно, после того, что он расскажет, если расскажет все, как было, то придется все же расставаться…

Кому охота иметь дело с ненормальным?

А выбор разве есть?

То-то и оно…

Слава встал, прошелся по комнате, подошел к стене, хотел начать с нее, рассказать историю с проломом, но вдруг увидел в зеркале свое лицо, а рядом и чуть глубже лицо Джона.

И действительно понял, что есть что-то общее, нос Маринкин, от ее матери, но в целом – мой потомок.

Овал лица, глаза, лоб открытый…

Мне бы, конечно, такое мужественное выражение лица, а не удивленную морду вшивого интеллигента…

Хотя и интеллигентности тут тоже хватает, как-то американцы умудряются быть мужчинами и не терять при этом печать мысли на челе…

В этом смысле он на «зятя» похож…

Хотя живьем Володины, пожалуй, только уши. Хотя откуда у неродного сына уши отца?

Воспоминание о «зяте» напомнило о романе.

Да и молчать дальше было уже нельзя.

– О чем в той книге повествуется? – спросил наш герой, хватаясь за роман, как за спасательный круг. – Можно хоть коротко пересказать, потому что я тогда пойму, что вам известно, а о чем надо обязательно упомянуть…

И, хотя книгу Слава не назвал, Джон прекрасно понял, о чем его спрашивают.

– Там рассказывается история человека, даже скорее семьи, которая попала из будущего в прошлое, из России начала двадцать первого века в Новую Зеландию начала двадцатого. Очень подробно и поразительно точно с точки зрения психологии разбирается, что они видят, как понимают то, что видят, как адаптируются к тому, что их окружает…

Прохоров недоуменно уставился на Джона:

– И что? Вы же видите, что все описанное – правда…

– Даже если предположить, что это – правда, а я так не могу предположить, все-таки в университете учился, то все равно остаются две загадки. Первая – как это все могло произойти? Вторая – кто вы в этой истории? В романе о вас ни слова, но все концы ведут к вам… Вот еще Надин появилась с новым письмом столетней давности, но ничего яснее не стало…

– Ладно… – сказал Прохоров на это, – давайте попробуем…

Спал он в эту ночь опять плохо. То есть спал-то нормально, только часто просыпался, а вот засыпать удавалось с трудом. Слава вообще заметил, что с возрастом проблема засыпания становится главной. Вот в юности – проблема высыпания главней: сколько ни спишь – все мало. А здесь…

А под конец ночи ему приснилось, что он умер. Лежит себе в гробу, а вокруг все персонажи его жизни собрались. Многих он даже вспомнить не смог: кто вот, например, этот парень со смешной и непослушной челкой.

Он сам? Когда-то у него была такая челка…

Или Васька Удругов, с которым они вместе ходили в детский сад?

А может, это тот персонаж с Филей, где он когда-то покупал библиотеку оккультных книг? Там еще была жена или подруга парня, такая странная, ничего не хотела продавать… Обычно наоборот бывает, женщинам всегда нужнее деньги, чем мужикам…

Ага, вот и она, подошла и положила ему, Прохорову в гроб какой-то сверток, почти квадратный. Сверток не удержался, покатился, упал, развернулся… И Слава увидел, что это книга Цветаевой «Вечерний альбом»…

А женщина эта, неведомо чья жена или подруга – Надин…

С этим он и проснулся.

Не пошел ни умываться, ни даже в туалет…

Сел на постели, подтянул к животу колени и задумался, вспоминая вчерашний день…

По всему он должен быть в печали: ребята ему, похоже, так и не поверили. Выглядели они несколько испуганными после того, что он им рассказал. И даже когда предъявил им фотографию Надежды Михайловны и Володи в современной Москве на фоне автомобилей и Москвы-Сити (производства «Лужков и компания»), сомнения на мордочках остались. Джон признал своего прапрадеда, Надин – свою прапрабабку и, хотя оба согласились, что никаким другим образом, кроме рассказанного Славой, ни тот, ни другая не могли оказаться в этом месте – поверили не до конца.

Ушли в тихом ужасе, договорились встретиться завтра, то есть сегодня. Прохоров хотел забрать у Матвеича бабочку и самолично приколоть ее на грудь Надин, где этой брошке и место. А потом показать ребятам Москву, а у них было желание – убить время до отъезда, который намечался на послезавтра. Но это все во второй половине дня, а с утра оформлять приглашение и визу в американском посольстве.