Ирина Мартыненко - Граничные хроники. В преддверии бури

– Чистильщики, похоже, нас опередили, Дэз, – со смешком заявляет Соша. – Эти поганые стервецы… Теперь мне кажется, что и моя библиотека порядком опустела, – невесело продолжает она, при этом следя, чтобы стоящий в дверях путник от переизбытка чувств не сделал ноги. – В таких случаях ничего не упускают.

– Да… В таких случаях… Но ведь… – серкулус замолкает.

Он внимательно смотрит на них. На своих товарищей по Гильдии Ветра. На тех истинных, с которыми ему приходилось иметь дело изо дня в день. На своих соратников, таких же, как и он сам, – идущих по пепельной земле Изнанки, даже против своей воли, рука об руку, до конца своих дней. Дэзмунд Смитт видит в них себя самого. Хорошего. Плохого. Но скорее, просто человека. Себя.

Дэз наконец встал, уверенно расправил плечи, не обращая ни малейшего внимания на собственные проблемы, заговорил тем привычным твердым тоном, которым совсем недавно уверенно отдавал приказы во время нападения демона.

– Чистильщики, может, и попытались избавиться от всех улик, но они не забрали вот это, – спокойно заявляет он, сжимая в руках тот самый несчастный, совершенно пустой пакетик. – А значит, у нас еще есть возможность во всем разобраться.

– Сдается мне, в этот раз мы обогнали время, – весело потягивается в кресле пилота Анарин.

– Уж не знаю как, но похоже на то, – подтверждает отключающий приборы Ласточка.

– Обогнали время? Мы что, правда, обогнали время? – это уже талдычит, порядком заскучавший за время полета, Нианон. – А такое, правда, возможно? Обогнать время – это же так классно! Так здорово!

– Ну да, – все так же улыбаясь, говорит девушка, отстегиваясь и поворачиваясь к Ною, чтоб вместе с ним порадоваться неожиданной удаче. – Мы его с наскока опередили, представляешь!

– Невероятно, – продолжает восторгаться юный эмпат, одной рукой пытаясь как-то удержать край одеяла, а другой неистово жестикулируя, – я ведь о таком только слышал! Госпожа Анарин, ведь это так удивительно! Так круто!

Девушка и паренек начинают беспечно подначивать друг друга, совершенно не обращая внимания на мрачную рожу мага и абсолютный пофигизм на лице пилота. Двое путников явно не разделяли их веселья. И если одному из них в принципе было все равно, то другой вообще не мог понять этого самопроизвольного праздника жизни, учитывая то, через что они все только недавно прошли. Его раздражала такая, слишком уж явная беззаботность. И ладно уж мальчишка, но путница… Она ведь вполне взрослый человек и туда же…

– Я бы с этим поспорил, – в конце концов не выдержав, скептически заявляет сидящий возле юного эмпата Лиса. – Мы ведь вылетели где-то во столько же, потом очень долго огибали штормовой фронт, ну и у вас, под конец, хватило ума настроить обе Эос под временную параллель. Так что, ничего мы не обгоняли – просто вернулись из той же точки временного отсчета, из которой недавно стартовали. Ничего сложного.

– Ой… – мгновенно замолкает Ной и переводит взгляд на угрюмого путника.

– Что у тебя за мода разбивать детские мечты, а, маг? – это уже Ласточка обращается к Лисе привычно безразличным тоном, при этом даже не удостоив путника и взгляда, усиленно рассматривая встроенный термометр.

– Я просто объясняю твои махинации, алеги, – холодно заявляет пилоту Лиса. – Ничего личного.

Ласточка ничего не отвечает на выпад мага, пропуская его мимо ушей. Его гораздо больше волнует теперь возможность отсоединить сердца Эос друг от друга. Повисает неловкое молчание, и Анарин, пытаясь хоть как-то вернуть в их компанию былое легкое настроение, с напускным весельем в голосе говорит:

– Но на пару-тройку секунд мы все же его опередили! С этим ты уж никак не поспоришь.

– Потому что эта та переменная константа, – уж чересчур жестко, словно пригвождая каждую букву, отвечает ей маг, – помогающая уравновесить эту самую временную параллель, так что не надо так радоваться, а то у меня может возникнуть чувство, что вы вообще законы здешней физики никогда не учитываете.

– Ты так не любишь полеты на крылатиках, маг? – наконец-то отсоединив обе Эос и пряча их в свою сумку, спокойно интересуется Ласточка.

– Не твое дело, алеги.

– Может, ты нечаянно ударился о подлокотник, маг?

– А ты о приборную панель, алеги?

– Нет, – беззлобно отвечает ему пилот. – Я просто спрашиваю, маг.

– А я просто отвечаю, алеги, – хмуро говорит путнику его собеседник.

Теперь они смотрят друг другу в глаза, едва ли не готовые броситься друг на дружку с кулаками. Только то, что здесь есть невольные свидетели, да еще и, учитывая, что оба истинных уже вполне взрослые и ответственные жители Лабиринта, чересчур долго бывшие сегодня на той стороне мира и где-то на подсознании понимающие, что хотят они поубивать один другого только из-за негативного воздействия на них Изнанки, а еще и скрытого внутреннего неприятия, которое теперь вовсю играло на их эмоциях, их все же сдерживало. Но вот надолго ли хватит терпения, ни тот ни другой не могли точно сказать.

Нианон, видимо, чувствуя их настроения, окончательно скис, а девушка, понимающая, что вряд ли в этот раз сможет остановить их от смертоубийства, тихо говорит:

– Ласточка хочет тебе сказать, что ты слишком… – Анарин запнулась.

– Просто ты очень злобный тип, маг, – закончил за нее пилот.

Лиса ничего не ответил.

– Так мы обогнали время или нет? – тихо спрашивает Нианон, окончательно сбитый с толку своими спутниками.

Видя, что ни один, ни другой истинный совершенно не жаждут объяснять пареньку всю сложность временных рамок, в которых находится Изнанка, а скорее готовятся удавить один другого за глоток сомнительной истины, Анарин, в очередной раз, все же попыталась исправить сложившуюся ситуацию:

– Решай так, как считаешь нужным, – негромко сказала она. – Для меня и Ласточки мы его обогнали, а для этого убежденного материалиста, – тычет пальцем она на Лису, – мы все так же движемся по константам, а также по каким-то непонятным законам, о которых на Изнанке никто никогда не слышал. Выбирать тебе, как видишь.

Девушка слабо улыбается, а растерявшийся Ной тоже понемногу начинает усмехаться ей в ответ. Видимо, их негласное соглашение совершенно шло вразрез с тем, что надумал себе маг. После того как ему пришлось побывать на той стороне еще один раз, путник стал совершенно невыносим. И если во время пути он еще хоть как-то скрепя зубами сдерживал свой характер, то сейчас просто уже не в состоянии это сделать. У каждого из истинных, увы, был свой порог чувствительности и своя особенность реакции на багряное небо.

– Глупости говоришь, – сквозь зубы едва не выплевывает маг, – вешаешь мальчишке всякие предрассудки на шею вместо ярлыков…