Катажина Грохоля - Хьюстон, у нас проблема

– Мама! Там нет провода! Мы не можем играть! – все трое снова выступают единым фронтом. – Мамуля, отдай нам провод. Мамочка, любимая, ну пожалуйста!

– Нет, – говорит она, и первый раз за все это время голос ее звучит уверенно.

Мальчишки замолкают. Они переглядываются, потом волком смотрят на меня. Я развожу руками – я тоже беззащитен перед женщинами.

– Я дам вам поиграть час вечером, если вы наведете порядок в комнатах, – говорит мать.

– О нет! Бли-и-и-ин! – Бартек со злостью хлопает дверью и выходит. Двое остальных растерянно переглядываются.

– Договаривайтесь с Бартеком. Порядок должен быть везде, и у вас, и у него. Тогда договоримся.

Мальчики смотрят на меня с ненавистью и выходят вслед за старшим братом.

– Спасибо вам огромное, спасибо! – мать сияет. – Это так просто! Как же мне самой это в голову не пришло!

– И еще – вас ведь четверо, – говорю я. – Вместе с вами – вас четверо. Создайте две команды – будет проще.

– И что – мне стрелять? – она так поражена, как будто я ей сообщил, что она беременна от меня. – Но я же не умею!

– Я могу вас научить, это просто – раз-два. И проблема джойстиков будет решена, и еще парочка…

Следующие двадцать минут мы провели за приставкой. И надо сказать, она очень даже неплохо играет!

Я выхожу с сотней в кармане, хотя, должен признаться, это самые легкие и приятные деньги в моей жизни.

Жизнь вообще очень простая штука – зачем ее усложнять?

Алина какая-то не такая. Я ее приветствую как обычно, а она ерзает на стуле, водит глазами по кофейне, зовет официанта, заказывает минеральную воду – первый раз с тех пор, как я с ней познакомился, у нее есть более важные дела, чем встреча со мной.

– Ну, говори, а то у меня и правда времени совсем нет.

– Алина, вопрос деликатный, поэтому я хотел бы с тобой поговорить начистоту, – начинаю я дипломатично, потому что знаю, что с бабами по-другому нельзя. Нужно сначала сказать вступительную речь, потому что иначе она подумает, что ты действуешь напролом, а с ними напролом не годится.

– Какой вопрос?

– Я тут встретил продюсера твоего сериала, и он мне сказал, что…

– И что, кому ты веришь: ему или мне? – обрушивается на меня Алина, хотя я даже не успел еще сказать, о чем вообще идет речь.

– Конечно, тебе, но он, похоже, действительно меня разыскивал…

– Разыскивал, но ведь не как оператора!

– И еще Джери мне сказал… – пробую я вставить слово.

– Иеремиаш, я тебя просто не узнаю. Продюсер тебе сказал, Джери тебе сказал – и что же такое они тебе сказали? – она от защиты переходит к нападению. – Ты мне не доверяешь, что ли? Что с тобой происходит?

– Нет, но… ведь я мог бы…

Официант приносит два стакана минеральной воды. У меня в животе скоро лягушки заведутся.

– Если бы это было так – я была бы первая, кто тебе об этом сказал бы! Я держу руку на пульсе. Я говорила о тебе, разумеется, но Ксавьер мне сразу напомнил про «Липу». Которой я, кстати, если помнишь, восхищалась от всего сердца. Но вот то, что произошло потом… Эмоции, знаешь, надо держать в узде. Иер, – она коснулась моей руки и заглянула мне прямо в глаза. – Ты что думаешь, я за тебя не билась? Ты помнишь проект «Прости меня»? Если бы ты пришел тогда – ты бы получил работу. Я тогда тебя спротежировала.

Я вспомнил, как сразу после скандала с «Липой» Алина мне звонила, чтобы я пришел на кабельное телевидение, там ее подружка какая-то начинала делать новую программу. Я пришел – глупая, пустая работа: две камеры, студия, да и проект скоро лопнул. И мне, кстати, не сказали, что я могу получить эту работу.

– А помнишь «Войну тысячелетия»? Я же ходила и просила за тебя, как идиотка! Они тебя не хотели. Не потому, что ты плох, – ты ге-ни-аль-ный. И я это знаю. Но уже прошел слушок, что с тобой работать невозможно, что ты можешь прийти в ярость – и тогда себя не контролируешь, что ты и навалять можешь, и на работу забить… а не мне тебе объяснять, сколько стоит съемочный день. Так что ничего не вышло. А ты ведь знаешь, что эту программу делал мой приятель, Влодек. Но не срослось. А теперь ты меня в чем-то обвиняешь и встречаешься со мной только потому, что кто-то какие-то нелепые сплетни распускает?! – Алина и правда в бешенстве. – Ксавьер – тот еще мерзавец, он всегда козни строит, чтобы людей между собой стравить! Он знает, что мы дружим с тобой, – а меня он терпеть не может, уж я знаю, можешь мне поверить. Нормальная такая человеческая зависть. Это же ужасная среда. Страшная.

Я вовсе не гениальный – может быть, был раньше. Мне просто повезло – удалось снять что-то, что не требовало от меня почти никаких усилий. Хорошая идея – а все остальное получилось само собой. Но здорово, что Алина так говорит. Она всегда поддерживает меня.

– А помнишь, как мы снимали «Имя»? Столько планов у нас было… И у меня очень сердце болит, что все это не исполнилось…

– Ну, у тебя-то как раз исполнилось, – возражаю я, и я действительно за нее рад.

– Тоже не так, как бы мне хотелось, – отвечает она достаточно печально. – И еще ты меня подозреваешь, что я могу не хотеть тебе помочь.

– Алина, это не так. Но пойми – если Джери мне говорит, что они меня хотели, то должен же я спросить! И я не в претензии ни в коем случае, ты могла просто не знать…

Лицо Алины темнеет.

– Я знаю обо всем, что происходит. Ты что думаешь, что там что-то будет работать без меня? Ну как ты можешь, Иеремиаш! У тебя в голове бардак. Ты просто непостижим! Одна фотография – и ты так сильно изменился? Теряешь контроль над собой? Начинаешь видеть вокруг только врагов? Ты к Марте так относись, она это заслужила, а я нет! – Алина встает из-за столика. – Мне нужно идти – дела ждут. Ты меня сильно разозлил, между прочим!

Постойте, постойте – о какой это фотографии она говорит? И при чем тут Марта?

Я сижу как оглушенный, не в силах собраться с мыслями.

Я совершенно точно об этом с ней не говорил, знает только Инга, но с Ингой она виделась, может, от силы один раз – и они друг другу не понравились, понятное дело, ничего удивительного, женщины не очень-то любят друг друга, я давно заметил.

– Секундочку, – я хватаю Алину за руку. – Ты о какой фотографии говоришь?

Алина вырывается, и я вижу, что она стала красная как помидор.

– Ну, о той, о которой ты мне рассказывал.

– Я тебе ни о чем не рассказывал!

– Ты мне наговорил, когда набрался, на автоответчик, жаловался, что она натворила. Не помнишь, что ли? Пить надо меньше. Пусти меня!

– Алина! – я никак не могу собраться с мыслями. – Я тебе ничего не говорил ни о какой фотографии Марты!

– Говорил, разумеется! На свой день рождения. Когда я позвонила тебе на следующий день – ты ничего не помнил. А я не особо трогала эту тему. И знаешь, пришло время научиться отличать друзей от врагов, чего я тебе и желаю.