Александр Новгородцев - Анимация от Алекса до Я, или Всё включено

— Хм. Ну давай сходим, — с подозрением в уголках глаз молвила девушка, словно это не она минуту назад высказала эту идею, а лишь поддалась на уговоры. Женщины, что ещё сказать.

Когда, Её перемещение, сопровождаемое сопутствующим шумом вздохов, звона и бултыханья, стало удаляться от меня, я сообразил, что даже не знаю Её имени. В оставшееся до свидания время я попытался это выяснить. Мустафа должен знать всех барышень, к нему я и обратился первым.

— Алекс, я не знаю, — печально пожал он плечами. — Я говорить — можно пляж, давай. Она — нет, Мустечка, не могу.

— А зовут-то как?

— Не знаю. Чок гюзель, да?

— Да, да. Чок гюзель, — согласился я, что девушка очень красивая. Но не называть же Её так в разговоре.

— Джага-джага, Алекс?

— May be, — ответил я уклончиво. Но Мустафавн плутовато заулыбался и погрозил пальцем, вроде: «Ай, ай, ай».

— Астарожна, Алекс. Много гарсон хотят она пляж.

Если уж ушлый сицилиец не знал, то дальнейшие попытки разведать имя к установленному часу были бесплодны. Марио не выручил, я лишь зря потратил время, слушая выученный для неё стих.

— Ихорь, ты помнишь, баба злилась, по шведскому столу носилась, а нынче погляди туда.

Под разноцветными штанами и под зелёными трусами на кухне явно кто-то спит… Ну как?

— А что за Ихорь?

— Ну Ихорь — так зовут девушку.

— Ихорь? Да не может быть?

— Эй, ну не веришь, не надо.

Затем Марио сделал тот же вывод о потраченном времени, только уже со своей стороны, выяснив, что я уже назначил свиданку. Он настаивал на Ихоре, но мне, это вытащенное из чулана с дурман-травой имя не внушало доверия, как и сам насупившийся Марио.

Официанты если и знали, то весьма ревностно берегли эту тайну. Даже те из них, кто лояльно относился ко мне, не выдали желаемого созвучия. Более того, часть из них, при описании мною черт девушки, хватались за столовые приборы и с неприязнью на меня смотрели, словно были готовы пустить их в ход. У меня хватила ума, не распространяться о истинных причинах, для чего мне требуется знать, как Её зовут. Сказал, чтобы отвязаться от собравшихся вокруг меня нервно дышащих парней в чёрно-белой униформе, зажимающих тупые ножи в потеющих ладонях, что Она за диск с музыкой заплатила, а ещё не забрала. У меня тут же стали наперебой требовать этот диск, чтобы лично его передать. Мне повезло, что решение подкинутого Алексом вопроса, кто из них больше достоин передать Ей диск, отвлекло внимание гарсонов от меня, и я покинул жаркую дискуссию с возможным кровопролитием.

Мы встретились с «чокгюзель» в установленное время под «триумфальной» аркой. Ожидая Её, я нервничал, что без белого купальника могу и не узнать. Но опасения оказались беспочвенны, в лёгком сарафане с рисунком из красных цветов на сером фоне, Она была также прекрасна и прелестно женственна, как воплощение цветущей весны. По дороге я придумывал, как бы поделикатнее выяснить Её имя. Методы лобового вопроса не годились для такой совершенной по-красоте девушки. Я предвидел возможное в этом случаем негодование, пару пощёчин и acta est fabula — сверхскорое окончание представления.

— А как тебя по отчеству? — начал я с самого простого.

— Папа Миша.

Так, ну Михайловна и Михайловна, с этим понятно, не зацепиться. Михайловна значит. Неужто нельзя было сказать: «Отчество Михайловна. Стало быть я, разлюбезный сударь, Алла Михайловна».

А может и впрямь Алла, вроде гармонирует. Хотя Светлана тоже гармонирует. Да они все гармонируют, йятадраль, кроме Ихоря.

— Интересно, а как тебя родители в детстве ласково называли? — решился на другой подход. Уж от уменьшительно-ласкательного я сформирую и полное.

— Ну там зайка, ангелочек ты наш, солнышко, — эта информация мне ничего нового тоже не дала. Я мысленно обвинил её родителей — в общем и Михаила — в частности, в пренебрежительно-безкреативному отношении к своему чаду и снова задумался.

— А ты знаешь, что твоё имя означает? — спросил я. Может Она скажет к примеру: «Моё? Елена? Значит то-то и то-то, — или, — меня назвали в честь богини Дианы». Но вместо этого Она сказала, что хочет услышать об этом от меня.

«Что ж за ребячество такое, — начал я злиться, — Сама не представилась, а я что, по звёздам должен прочитать». И я машинально посмотрел вверх, но звёздные суфлёры сегодня взяли выходной. Поэтому, как обычно, сочинял трактовку невыясненного имени на ходу, успевая любоваться точёным профилем и натягивающейся тканью сарафана в определённых местах при движении тела.

— Оригинально, — призналась Михайловна, прослушав мою выдуманную трактовку. — Это ты откуда взял? Такой расшифровки я не встречала.

— Не, ну в журналах же и в интернете стандартные значения пишут, общие для всех. Эта схема персонально не работает. Представь, страной управляют исключительно Владимиры и Дмитрии. Все медсёстры исключительно Вали и Оли. В армии служат Павлы и Николаи, продавцы поголовно Ашоты и Зины. А я с учётом уже внешних проявлений фенотипа, конституции, цвета глаз ну и отчества, конечно, — выкрутился я, не желая признаваться, что отправился с девушкой на свидание, даже не ведая как её зовут. Да, положеньице.

— А ты зачем мусор во двор выкинул? — спросила чокгюзель, когда я по привычке отправил колбасный сэндвич за ограду.

— А это так, таможенная пошлина, — из-за забора донеслись звуки волочащейся цепи, шумное принюхиванье и урчанье. Затем строгий мужской голос закричал: «Фу, хаир, хаир, аминокуюм», — и свёрток, чуть обслюнявленный и утративший прежние чёткие очертания, перелетел обратно, едва не угодив в девушку, успевшую присесть. Свёрток достался мне, а во дворе раздались ещё звуки нескольких голосов, затем створки забора начали подрагивать, словно кто-то искал засов.

— Бежим, — шепнул я, стряхивая со лба влажный ошмёток колбасы и потянул дальше по дороге.

— Вот так здесь работает таможня. Конфискат не принимают, — когда опасный забор отдалился от нас метров на 100.

— Неожиданно. Вы, Алекс, полны сюрпризов, — заметила Она, когда мы преодолели порядочное расстояние от забора.

— Не так чтобы очень. Основные сюрпризы заканчиваются, остались мышцы, кожа до кости.

— Ты, Саш, наверное, не первый раз сюда девушек водишь, «Ну, Михайловна, вы тоже не первая, кто об этом спрашивает».

«Ну и что тут сказать?»

«Скажи как есть, — вмешался диспетчер, — не первый и вероятно, не последний».

«Ага и поминай, как звали».

«Ну тогда придумай что-нибудь. Пошути».

«Ага, пошути: „До тебя только Петросян соглашался“, — так что ли, пошутить?»

«Ты же это затеял, вот и выкручивайся, а мы здесь поржём».

«Ну и засранцы, уволить бы вас всех. Ладно, хватит с собой разговаривать. Так и до клиники недалеко».