Александра Маринина - Ад

— Ура!!! — закричал Родислав, когда окончательные итоги голосования подтвердили победу российского участника Димы Билана. — Мы и здесь первые! Наша страна уходит в отрыв! Вы только подумайте, девчонки: мы стали чемпионами мира по хоккею, наш «Зенит» обыграл шотландских футболистов, а теперь мы еще и «Евровидение» выиграли! Девчонки, я вас поздравляю!

Он вскочил с дивана, подошел к Любе и расцеловал ее, потом обнял Тамару.

— И я тебя поздравляю, Родинька, — сказала Люба.

Тамара увела ее в ванную и помогла вымыться, потом уложила в постель. В спальню заглянул Родислав.

— Ты уже легла? Сейчас я приду, только выкурю последнюю сигарету, ладно?

— Не торопись, Родинька, — ответила Люба, — занимайся спокойно своими делами.

— Нет-нет, я скоро приду, не засыпай без меня.

Слушая его удаляющиеся вниз по лестнице шаги, Люба снова заплакала. Она теперь плакала часто, у нее не было сил бороться со слезами, и ей казалось, что теперь из нее выходит все, что она не выплакала за прежние годы.

18 июня сборная России по футболу выиграла у сборной Швеции на Чемпионате Европы и впервые за 20 лет вышла в четвертьфинал. Родислав смотрел матч вместе с Бегорским, приехавшим проведать Любу, которая, как всегда в последнее время, лежала на своем диване в гостиной. Футбол был ей не интересен, но она не могла не проводить рядом с мужем каждую минуту, если была такая возможность. Ей все время казалось, что эта минута — последняя. Она чувствовала себя очень слабой и понимала, что осталось совсем немного. Совсем немного времени, и просто невозможно тратить его попусту.

— …Зырянов отправил мяч в штрафную, Анюков продлил передачу дальше в центр, на Павлюченко… Го-о-ол! — доносился из динамика голос комментатора.

— Го-о-ол!!! — дружно закричали Родислав и Андрей.

И в распахнутые настежь окна влились крики из окрестных домов. Футбол смотрел весь их поселок. Люба, зараженная энтузиазмом мужчин, тоже негромко прокричала «Го-ол!» и вскинула вверх иссохшую руку. Родислав подскочил к ней и поцеловал.

— Любаша, мы забили!

В конце матча, когда российская сборная разгромила шведов со счетом 2:0, Родислав выглядел таким счастливым, он так громко и возбужденно обсуждал итоги матча с Бегорским, что Люба на какое-то мгновение забыла о своей болезни и почувствовала себя так, как в молодости, когда была легкость, радость и уверенность в том, что все обязательно будет хорошо, потому что по-другому быть просто не может.

— Какой же молодец Акинфеев, — восхищался Бегорский. — Ибрагимовича упустили в штрафной зоне, он головой пробил прямо в нашего вратаря, но мы удержались.

— А Зырянов что, не молодец? — подхватил Родислав. — А Павлюченко как бил головой? Это же песня!

Через три дня, 21 июня, нашей сборной предстояло встречаться в четвертьфинале с голландцами. С самого утра Родислав был в приподнятом настроении и во время завтрака говорил только о футболе, объясняя Тамаре, как трудно будет нашим игрокам в Базеле, потому что голландских болельщиков на трибунах ожидается раз в десять больше, чем российских. А ведь поддержка своих — это так важно, не зря же болельщиков называют двенадцатым игроком. Он даже пытался обсуждать с Тамарой решение тренера сборной Гуса Хиддинка о том, что Иван Саенко заменит в стартовом составе Билялетдинова, но если по вопросам болельщиков на трибунах Тамара еще могла что-то сказать, то по поводу замены никакого мнения не имела.

— Родька, — прямо сказала она, — не морочь мне голову, я в вашем футболе ни черта не смыслю.

Люба в дискуссии участия не принимала — рано утром приехала медсестра ставить капельницу. С капельницей Люба предпочитала лежать в спальне, чтобы не мозолить глаза мужу лишним напоминанием о своей болезни.

Вечером, как обычно, устроились перед телевизором: Родислав на большом диване, Люба — на своем, поменьше, и рядом с ней Тамара в кресле. Люба смотрела не на экран, а на профиль мужа, теперь она могла предаваться этому занятию часами. Она смотрела и вспоминала всю свою жизнь, которая, за исключением первых одиннадцати лет, была связана с ним, с Родиком. Она вспоминала их прогулки по дачному поселку, их свидания в Москве, смерть Евгения Христофоровича и ночь перед его похоронами, которую Люба провела в квартире Романовых, она вспоминала свадьбу, свою первую беременность, маленького Николашу… Много чего вспоминала Люба Романова, пока российская сборная безуспешно атаковала ворота голландских футболистов. Вспоминала и удивлялась: как много, оказывается, было событий в ее жизни! Почему же сама эта жизнь кажется ей такой короткой?

Первый тайм закончился со счетом 0:0, во время перерыва Родислав попросил покормить его, и Тамара отошла на кухню, чтобы приготовить ужин. Любе захотелось встать с дивана, подойти к мужу и обнять его, она приподнялась и поняла, что не может. Сил совсем не осталось. Даже от такого незначительного напряжения резко закружилась голова, и она снова откинулась на подушку и прикрыла глаза. Голова кружилась как-то непривычно, не так, как раньше. Любе даже показалось, что она падает назад…

«Вот оно, — подумала она с неожиданным спокойствием. — Сейчас это случится».

Ей не хватало воздуха, стало нечем дышать… Но головокружение прошло, и ничего не случилось. Она снова попробовала спустить ноги на пол, на этот раз у нее все получилось. Медленно, осторожно она сделала несколько шагов до дивана и присела рядом с Родиславом.

— Любаша, ну что ты! — тут же накинулся на нее муж. — Почему ты мне не сказала, что хочешь встать? Я бы тебе помог.

— Но я могу ходить, — возразила она. — Я не настолько слаба.

— И я тоже хорош, — не переставал сокрушаться Родислав. — Воткнулся в телевизор, ничего вокруг не замечаю. Прости, Любаша!

— Перестань, Родинька, все в порядке, я прекрасно хожу. Знаешь, я сегодня намного лучше себя чувствую. Может быть, когда кончится футбол, мы с тобой выйдем на воздух?

— Конечно, — обрадовался он. — А ты точно сможешь?

— Ну хотя бы по участку походим, минут пятнадцать я выдержу. Очень хочется подышать, подвигаться.

Это было ложью от первого до последнего слова, Люба чувствовала себя очень плохо, и двигаться ей совсем не хотелось. Но ей очень, просто до спазмов хотелось оказаться на воздухе, среди теплой июньской ночи, и чтобы светили звезды и нежно пахла сирень и чтобы рядом был Родислав. Она хотела этого так сильно, как, наверное, ничего и никогда в жизни не хотела. «Если у меня есть силы так страстно чего-то желать, значит, это еще не конец», — подумала она.

Тамара принесла Родиславу ужин в гостиную на подносе, и он поел прямо перед телевизором, поставив поднос на низкий широкий стол. Люба вернулась на свой диван и замерла, экономя силы.