Ольга Кай - Загадать желание

Телега поскрипывала, бочку трясло. Птичьего пения слышно не было, лишь долетал иногда голос Ариса, правящего лошадьми. Жарко. Душно. Благодаря выпитой с утра настойке, я не опьянела, но от винных паров болела голова. Тяжелый, насыщенный запах назойливо лез в ноздри. А ведь Феодор предупреждал, что в бочке ехать придется едва ли полчаса! Если мне уже так плохо, то что будет потом? И как там Алина? Выдержит?

– Тпру! – послышалось снаружи. Повозка остановилась.

– Что везешь, святой отец? – спросил незнакомый голос.

– А сам погляди, сын мой, – отозвался Горыныч.

– А, ну да. Вторник ведь… – услышала я. – Проезжайте!

И повозка покатилась дальше, но вскоре остановилась снова.

– Доброе вино привез? – осведомился кто-то снаружи.

– А то! – ответил Арис. – Спустить не подсобишь?

Стражник засмеялся.

– Выпить я бы, может, и подсобил, да нельзя. Служба. Вон, дружина с тобой, пущай и подсобляет!

Бочку тряхнуло. От неожиданности я не удержала лопату, и та стукнула меня по лбу. Хорошо, что не по стенке бочки, получилось бы громче.

Понимая, что сейчас начнется самое неприятное, я хорошенько прижала лопату, уперлась в стенки руками и ногами. Послышался тихий стук в крышку – сигнал. Я зажмурилась.

Тот, кто катил бочку, очень старался быть острожным. Но когда мы, наконец, достигли дна подвала, я готова была потерять сознание и едва сдерживала тошноту. Несколько минут ничего не происходило, потом крышку над моей головой убрали, впустив слабый свет и прохладный воздух.

– Я скоро, – послышался где-то рядом голос Горыныча. – Тележку отгоню.

Леон помог выбраться, придержал, не давая упасть. Сунул мне в рот пару каких-то листочков, напоминающих мяту:

– Пожуй.

Я последовала его совету. Бурые пятна перед глазами понемногу исчезали, дышать становилось легче. Вокруг – выбеленные стены, смыкающиеся над головой. За открытой дверью – темное помещение с рядами бочек.

Рядом приходила в себя Алинка: волосы растрепаны, личико серое, пальцы рассеянно трут виски. Леон вытащил мою лопату, откатил пустые бочки и велел нам спрятаться пока в нишу.

– Что стража? – спросила я, вспомнив, как охрана интересовалась вином.

– Спят, – Леон выжидательно смотрел на темную арку входа, наполовину прикрытую дверной створкой. – Караул сменится через три часа. Надо успеть.

Казалось, что времени прошло слишком много, но вот темная фигура Горыныча появилась на покатом спуске. Кивнув Леону, Арис сделал нам знак следовать за ним и свернул в боковой коридор.

Мужчины шли впереди. У поворота Арис предупредил, что там – охрана. Наверняка парочку змей вперед отправил. Да и сзади, у винного погреба, караул оставил, чтобы не застали нас врасплох.

Когда мы с Алиной вошли в небольшое холодное помещение с земляным полом и тремя факелами на стенах, двое стражей, связанные по рукам и ногам, лежали в дальнем углу без сознания. Арис отошел от них, осторожно, вдоль стены, вернулся к нам. Провел на земле черту.

– За нее не заходить, – сказал он Леону и Алине. Посмотрел на меня. И остальные посмотрели.

Забросив на плечо лопату, я вздохнула и бодро пошла через ловушку, мимо вкопанных в землю кольев, к невысокой и темной нише.

Ниша была немаленькая, метра два с половиной на четыре.

– Где копать?

– Левее, – подсказал Арис. – Еще левее. Вот тут.

– Ну, – я ухватилась за рукоять, – поехали!

Хотя землю и утрамбовали хорошенько, она не так давно была перекопана и поддавалась. Мужчины молчали, и только Алина ойкала, когда лопата ударялась о камень. В такие моменты я мысленно ругала себя, напоминая, что отец Леона нужен нам целый и невредимый, а моя неосторожность может его покалечить.

Закопали воеводу неглубоко, положили в яму да на локоть сверху земли насыпали. Только выбрать эту землю, да так, чтобы не повредить заколдованному человеку, было совсем не просто. Но вот из-под земли показалась сперва рука – правая, на рукояти меча, – потом широкий торс, борода, лицо, и, наконец, весь воевода.

Я устало оперлась на лопату.

– Что дальше?

– Обкопать его надо, чтобы веревки продеть, – ответил Арис.

Я подошла, взяла из рук Леона несколько мотков веревки, поморщилась – ладони-то намозолились и болели.

– Замотать есть чем?

Арис, лишь теперь вспомнив про рясу, снял ее и оторвал несколько полос ткани от рукавов. Алина перемотала мне ладони, и я вернулась к воеводе.

Возилась непростительно долго. Никто не подгонял, но время убегало с неумолимой быстротой, а я все ползала на коленях вокруг Леонова отца, обматывая окаменевшее тело веревками, подкапывая где лопатой, где руками. Потом бросила концы веревок друзьям.

Мужчины взялись и потянули. Воевода не сдвинулся с места. Снова схватившись за лопату и уже не обращая внимания на боль в спине и руках, я быстро срыла один из краев ямы, сделав пологий склон, чтобы по нем легче было волоком вытащить заколдованного воеводу.

Леон с Арисом повторили попытку. И на этот раз камень поддался и медленно, неохотно, чертя следы на земле, пополз из ниши, через ловушку, в опасной близости от ее центра. И, наконец, пересек черту.

Каменный воевода лежал на холодной земле: одна рука чуть отведена назад, вторая – на рукояти меча, ноги широко расставлены, брови нахмурены. Именно таким застали его враги – те самые колдуны, что сговорились поджечь архив с договорами, подарив всем жителям Раславы свободу от обязательств и перед городом, и друг перед другом.

Леон вытащил меч, коснулся лезвием отцова плеча.

Фигура воеводы преобразилась вмиг, насыщаясь красками, приглушенными в слабом свете, но такими живыми. Послышался тяжелый вздох. Перед нами был уже не камень, а живой человек, силящийся встать и удивленно переводящий взгляд карих глаз с одного лица на другое.

Алина присела рядом с ним, принялась водить ладонями вдоль рук и ног лежащего человека, возвращая им подвижность после долгого колдовского сна. Прошло минут десять, после чего воевода смог подняться на ноги, встал на них вполне твердо, расправил плечи. И огляделся.

– Мы в монастыре, – тихо сказал Леон. – Свято-Георгиевская обитель.

– И какого рожна вам тут понадобилось? – спокойно поинтересовался воевода. Он сразу заметил оглушенных стражей в углу и наверняка понял, что наш визит носит далеко не мирный характер.

– Расскажем позже, – ответил ему сын. – Сейчас нужно выбираться.

– Конец весны на дворе, – подал голос Арис. – Раславы больше нет.

Воевода посмотрел на него, будто испытывая – не ослышался ли. И лицо его стало жестким, неживым, словно вновь обратилось в камень.

Шел дождь. Огни факелов расплывались яркими золотыми пятнами. У входа в подвал, привалившись к стене, сидели двое стражников. Спали. От них сильно пахло вином, у одного из-за спины выглядывала неловко припрятанная бутыль – Горыныч, видно, постарался. Опоил сперва своей сон-травой, а потом еще и вином облил так, что разит за версту. Кто увидит – решит, что напились молодцы под конец смены, да перебрали чуток.