Владимир Данилушкин - Из Магадана с любовью

Вася затянул свой галстук чуть ли не до остановки дыхания, словно хотел задушить свое смущение.

— А давайте, наконец, варить ваше варенье!

— Ах, варенье… А как вы себя чувствуете?

— Вы меня извините, я нечаянно.

— Пустяки. Вам лучше прилечь на минутку, пока я все приготовлю для варки. Это кресло раскладывается.

Взгляд Васи, блуждавший, как кораблик в штормовом море, вдруг замер: в небольшой хрустальной вазе на японском телевизоре желтели его одуванчики.

— Правда, красиво? — Спросила Валюша. Вася застонал от наплыва чувств и закрыл ладонями глаза драконам.

— Пампасы! — Драконы сухо треснули, уколов Васю электрическим зарядом. И головная боль ушла. — Спасибо. Вы меня спасли. Красиво здесь. Родители, говорите. Родителей не выбирают. Осколки не выбрасывайте. Я склею. — Васе как никогда хотелось быть грубым. Драконы шевельнулись, делая обманные движения. Они уже не были страшны. — Давайте все, что разбито. Такие еще не доводилось клеить.

Валюша покраснела, уловив в последнем слове второй, жаргонный смысл. Драконы дружелюбно вильнули хвостами. Васе захотелось быть сильным, ловким и немножко грустным.

— Так вы теперь совсем одна?

— Уже два года. У них кооператив в Ялте. Отец целыми днями на своей яхте, мама розы выращивает. А меня не взяли. Пробивай, говорят, себе дорогу. Будто кутенка бросили на стремнину.

— Небось, большие шишки были?

— Куда там! Замороженные надбавки — слыхали, небось? Их Хрущев похерил. Теперь таких денег не заработать.

— Ну и что теперь — убиваться? У вас своя жизнь. Друзья.

— Что друзья… Почти весь курс по поселкам разъехался. А кто в городе остался, в школах работают. Встречаемся редко. — Валюша не понимала, с чего это откровенничает с незнакомым человеком. Громадное ее неловкое тело уже не стесняло ее внутреннее естество, а тяжелое лицо словно посылало вызов самой природе. Она походила на кактус, который ее мать выращивала тридцать лет на подоконнике, и он на пятнадцать минут выбросил свой пленительный ароматный граммофончик.

— А вы не пробовали… замуж?

— Нет!

Гордые надменные драконы готовы были испепелить каждого, кто хоть в мыслях поставил бы это в вину Валюше. Вася поперхнулся.

— У вас должен быть замечательный муж. Он должен заменить вам отца и мать. Он, наверное, где-то рядом. Я чувствую это. — Вася обращался не только к Валюше, но и к японской радиотехнике, глиняным табличкам, моржовым клыкам и книгам, словно призывая все вещи в свидетели. Он готов был склеить разбитые чашки, починить все, что требовало починки и отремонтировать нуждающееся в ремонте. — Здесь душно. Пойдемте к печке!

Валюша, вне себя от изумления, провела его на кухню, сияющую белизной кафеля и благоухающую древесными ароматами заморской мебели.

— Где? Что? Сахар! Ягоды! Плиту включить! Это что? Смородина. Помыть. Сироп: сахар в таз, на огонь!

Вася метался, как пантера, догоняющая в пампасах косулю, всякий раз ему приходилось обходить Валюшу, застывшую без движения посреди кухни. Она могла сидеть часами, не повернув головы. И это было все-таки благо, о чем пока не догадывался Вася. Если она оживала, обязательно что-нибудь случалось. Поэтому ее подспудные желания исполнялись до того, как высказывались, словно она и была телевышкой для передачи мыслей на расстояние.

Вася помешивал серебряным половником расползающийся в тазике сироп, и легкий скрип сахарных частиц, и тяжесть серебра в руке, и круговые движения руки доставляли ему немалое удовольствие. Ноздри его были забиты сахаром, этим саднящим запахом — как у свежевыбеленной стены. На поверхности сухого, казалось бы, сахара, показались пузыри. Вася достал половником густую жидкость, капнул на ноготь большого пальца левой руки и убедился, что пора класть ягоды. Он по привычке, по памяти мускульной системы обогнул Валюшу, и что-то остановило его.

Валюша по-прежнему сидела за столом, но какая-то легкость и изящество появились в ее позе. Вася ссыпал ягоды в сироп, тщательно перемешал их, оглянулся, да так и замер с половником в руке. Валюша не была, как обычно, погружена внутрь себя. Она смотрела на свои руки, а в руках плясали вязальные спицы. И, как следствие этих манипуляций, возникало нечто разноцветное и мохнатое. Лоскут, удлиняющийся в руках Валюши, закрывал от Васи драконов и, быть может, поэтому он почувствовал приятное радостное тепло. Он медленно перемешивал ягоды и смотрел, смотрел на женские руки, стараясь попасть им в такт. Валюша перехватила его взгляд, подмигнула ему, шепнув озорное слово. Вася чувствовал ход времени, в какой-то одному ему известный момент он убрал пенку, положил в вазочку горячее варенье и молча протянул Валюше. Она медленно взяла, долго дула на золотую ложку и, наконец, поднесла ко рту.

— Это чудо. Давайте пить чай!

Они долго пили чай со свежим вареньем и раскраснелись от усердия. Было тихо, неумолимые драконы дремали на груди у Валюши.

— Вы даже не представляете, что вы для меня сделали. Я сегодня вязала…

Драконы лениво ухмылялись, но это не было заметно. Потому что за окном стояла ночь, а лампа не была зажжена. Одному из драконов крохотная капелька варенья попала прямо в пасть.

Следующим утром Вася Перемогин появился в учреждении первым и до работы успел починить два утюга. Он тихо напевал про руки золотые и отстукивал ритм то паяльником, то отверткой.

Валюша появилась лишь после обеда, и ее вторжение было болезненнее прежних. Она уселась за свой стол, охая и кряхтя, замерла и уставилась в окно. Спустя час, вспомнив что-то, оживилась, засуетилась, не сходя с места.

— Василий Степанович, — раздался ее громкий голос. — Перемогин! Подойдите! Ау!

Вася, подпрыгнув от неожиданности, очнулся от работы и деловито подошел к Валюше.

— Вот вам обещанное, — Валюша шмякнула сверток в Васину руку. Он принялся разворачивать бумагу, плохо соображая, что собственно произошло.

— Не шуршите! Своего стола нет?

Вася на цыпочках удалился восвояси. Развернув бумагу, он обнаружил разноцветный шерстяной шарф. Боже мой, какая прекрасная ручная работа! Не перевелись мастерицы на земле! Только женские руки способны делать такие поистине теплые вещи. Какая ровная вязка! Как точно улавливала она натяжение нити. Машина не сделает так ровно. Вася развернул шарф во всю длину и погладил его, словно ласкового умного зверя. И вдруг задел кончиками пальцев за что-то инородное. Боже мой! К шарфу была пристрочена узенькая полосочка материи с надписью, что сделан этот шарф в Иране и что это ручная работа. Боже мой, какая милая шутка!

Он помял шарф в руках, и лицо его скривилось. Не шутка! Он брезгливо свернул шарф, запаковал обратно в бумагу, подошел к столу Валюши: