Делмор Шварц - Мужская сила. Рассказы американских писателей

Миссис Стейн обкладывала колени Рути салфетками в два слоя, чтобы она, не дай Бог, не замарала белое платье, когда услышала, что мистер Стейн спрашивает раввина: не произнесет ли он благословение на хлеб, не разломит ли огромную халу, она справа от него. Раввин, всем своим видом показывая, что терпение его истощилось — всякой глупости есть предел, — объявил, что некошерный хлеб он благословлять не станет. И если б загвоздка была только в этом — так нет же, все полетело вверх тормашками. Ну и времена пошли — все не так, как прежде. О том, что и как принято, у всех разное мнение. До чего мы докатились, думала она, если семья даже не знакома с раввином, который будет сочетать браком их дочь, если раввина ищешь по телефонному справочнику, все равно как такси по вызову? А потом приглашаешь его на обед и подаешь ему трефное.

Если все полетело вверх тормашками, одна ли она в том виновата, а не страна, не колледж, где Рути заморочили голову невесть чем, не все эти споры о бомбах, безбожии и свободной любви, а ни о чем другом нынешняя молодежь и не говорит. История с халой — это знак: твердого направления в жизни уже нет, традиции забыты, в установлениях нет прежней силы и дети чуть что их оспаривают.

Ну да ладно, что есть, то есть, мир никому не изменить. Миссис Стейн попыталась вдохнуть поглубже — куда там: платье стискивало грудь, каблуки, сантиметров на восемь выше обычного, вонзались в пятки точно горящие спички.

Пробравшись позади составленных в ряд стульев, она опустилась на стул, где несколькими часами ранее сидела ее дочь. В дальнем конце зала двое официантов начали собирать кофейные чашки и десертные тарелки.

Вот так вот. Свадьба кончилась, и что она имеет в результате? Дочь на нее злится. И почему, по какой такой причине? Разве она не сделала все, что сделала бы любая хорошая мать? Да не устрой она свадьбу, двадцать лет спустя Рути попрекнула бы ее: «И это называются родители — даже приличную свадьбу не могли устроить?»

Кто знает, что нужно детям в наше время, что, по их мнению, положено и что не положено? Кто бы мог подумать, что ее сладкая детка, ее Рути удерет со свадьбы и не попрощается, даже рукой напоследок не помашет. Ладно, ну так у нее теперь есть муж, так она уже несколько часов, как замужем. Но кто, интересно знать, двадцать два года стелил ей постель, кто развешивал ее платья, кто наглаживал блузки? И что — у ребенка есть право злиться на маму только потому, что мама хотела устроить приличную свадьбу, хотела, чтобы у невесты был букет как букет, а не какое-то убожество?

И перед глазами, ну прямо как на сцене в киноконцертном зале «Радио-сити» [47] «Радио-сити» — крупнейший в мире киноконцертный зал, входит в состав Рокфеллеровского центра в Нью-Йорке. , встала ее ссора с Рути из-за букета. Сначала она увидела себя — вот она два дня назад надевает плащ перед зеркалом в холле. В гостиной Рути и Роджер играют на ломберном столике в «скрэбл». На улице по тротуару барабанит проливной дождь, от тротуаров идет пар.

Она слышит, как Роджер говорит:

— И куда это твоя мать собралась в такой ливень? Наверное, надо ее подвезти?

А Рути ему:

— К цветочнице — вот куда, и подвозить ее мы не станем — нет и нет. Меня в эти цветочные магазины на аркане не затащить. Там же эти растения-людоеды.

— Да ты что — льет же как из ведра, — говорит Роджер. — И ты допустишь, чтобы она ждала автобус под таким дождем?

— Ей это в охотку, — говорит Рути, — да и потом, дождь сегодня теплый. Она сказала, чтобы я предоставила все решать ей. Вот я и предоставляю.

— По-моему, ты заходишь слишком далеко, — говорит Роджер. — Она подхватит пневмонию, и нам придется весь медовый месяц проторчать у нее в больнице.

Дальше сцена — так видится миссис Стейн — перемещается в цветочный магазин; Роджер — в машине, Рути — в магазине, здесь не льет — руки опустила по швам, опасается, что ли, как бы растения-людоеды до нее не дотянулись, короткие черные прядки налипли на лоб, по носу стекает дождевая капля.

— Моя дочь послезавтра выходит замуж, — говорит она женщине в магазине. — Мы хотим присмотреть букет.

— Какие цветы вы бы предпочли? У нас есть орхидеи, белые розы, ландыши — в этом сезоне они особенно популярны у невест. К большим букетам у нас прилагаются атласные ленты, к букетам экстра — ленты с подвесками из горного хрусталя.

— Какой букет самый дешевый? — с порога спрашивает Рути.

— Рути! — в ужасе поворачивается к ней миссис Стейн. — Не в цене же дело.

— Конечно же, нет, — примирительно говорит продавщица. — Вы хотите, чтобы у вашей дочери в такой день было все самое лучшее.

— Самый дешевый, — упирается Рути. — Какой он?

— Ну что ж, — говорит продавщица, тон у нее ледяной, — наименее дорогой из наших букетов состоит всего из одной гардении. Он стоит восемь долларов.

— В таком случае не надо никаких цветов, — говорит Рути. — Я могу выйти замуж и без цветов.

— Без букета нельзя, — говорит миссис Стейн. — Невесте без букета нельзя.

— В таком случае купи самый дешевый.

— Я покажу вам образец такого букета, — говорит продавщица и уходит за перегородку.

— Рути, — понижает голос миссис Стейн, — почему бы тебе не подождать меня в машине вместе с Роджером?

— Да потому что, если я уйду, ты бог знает что выкинешь. Мама, да ты что — восемь долларов за цветок! Пройдет два часа — и что от него останется?

— А что от нас от всех останется, от кого раньше, от кого позже? — вопрошает миссис Стейн. — Цветы — это очень важно. Невесте без цветов нельзя.

Продавщица вернулась — так показалось миссис Стейн — с большим леденцом на палочке.

— Вот образец букета за восемь долларов.

Букет состоял из обмотанной белой лентой палочки, воткнутой в салфетку с кружевными краями. Из середины салфетки высовывалась малюсенькая гардения.

— Покажите мне следующий по размеру букет, — выпаливает миссис Стейн.

Продавщица внесла два других образца — в две и три гардении. С последнего образца ниспадали две длинные ленты. Он стоил двадцать один доллар.

— Имейте в виду, — говорит продавщица. — Мы храним цветы в холодильнике и доставляем прямо перед свадьбой, так что они свежие, ну прямо как незабудки в росе.

— А незабудки у вас почем? — спрашивает Рути.

— Незабудки мы не продаем, — говорит продавщица.

Миссис Стейн замечает, что она с трудом держит себя в руках.

— Никакие цветы нам не нужны, — говорит Рути.

— Нужны, как не нужны, — говорит миссис Стейн и, адресуясь к продавщице: — У нее голова кругом, с невестами накануне свадьбы такое бывает, да вы и сами знаете.

— А я знаю одно, — во всеуслышание заявляет Рути, — папе в его магазине нередко за три дня и двадцати одного доллара не выручить, и мы и не подумаем выбросить такие деньги на какой-то задрипанный цветок — это, я так считаю, чистой воды грабеж.