Алексей Леснянский - Дежурные по стране

— Мужики всегда пили.

— Пили и работали. А при советской власти просто пили.

— Что ты хочешь всем этим сказать?

— Что современным женщинам плевать на мужей и детей. Теперь им хочется только тешить собственное эго и ни в чём не уступать мужчинам. Они вдруг возомнили себя независимыми и свободными, стали суверенными государствами в собственных семьях. Женщины занялись планомерным разорением ячейки общества, когда поверили КПСС, заявившей: «Ваше величие заключается в том, чтобы сравняться с мужчинами на их исконных территориях, а не в том, чтобы вытирать носы своим ребятишкам». Какая преступная глупость! Постепенно женщинам стало казаться, что функции, которые они выполняли с древнейших времён, — функции низкие и недостойные; что надо стать не только шеей, но и головой; что недостаточно быть красавицей, а желательно бы ещё и лидером. Получайте за это! Получайте мужей-алкоголиков и детей-отморозков. Рулите нами. Властвуйте над гнилью, а потом мучьтесь и получайте неврозы из-за того, что бьётесь на работах, из кожи вон лезете, а ваши мужья и дети вместо благодарности плюют вам в душу. А чего вы хотели? Не без помощи советской власти, к которой после падения железного занавеса присоединилась западная пропаганда, вы попрали вековые устои, замахнулись на чужие функции, а теперь плачете: «Тёмочка, я ничего не понимаю».

— Артём, пожалуйста, прекрати. Я запрещаю тебе говорить со мной в таком тоне.

— Да, тон мужчины вам претит, ведь вы давно забыли о том, что наша сила — в силе, а ваша — в слабости. Получайте за эмансипацию! Продолжайте кормить инфантильных мужей и ныть оттого, что ваши дети вырастают в алкоголиков, наркоманов, бездельников и проституток. Только не думай, что я оправдываю мужчин. Я просто пытаюсь разобраться в серьёзной проблеме. Согласен, что совокупность причин привела к краху миллионов крохотных государств, но одно у меня не вызывает сомнения: в немалой степени именно вы, российские женщины, виновны в развале ячейки общества.

— Разве только мы?

— Да, потому что карьеру, высокий заработок, независимость начали ставить выше интересов членов семьи, которых вы объединяли в единое целое тысячи лет.

— Кто вам, мужчинам, мешает зарабатывать деньги и делать карьеру?

— Никто.

— Тогда — вперёд.

— Вся фишка в том, что зарабатывать деньги и делать карьеру — некому, потому что от мужчин осталось одна оболочка. Есть алкоголики, наркоманы, инфантильные и безответственные маменькины сынки навроде меня, а стержневых мужчин — нет.

— Меняйтесь.

— Не будем, потому что на вас смотреть тошно.

— Чем мы вам опять не угодили?

— Бабушки — ничем. Несмотря на то, что им сказали о том, что они могут запросто заменить дедушек, — семьи всё ещё продолжали жить старым укладом. Женщины воспитывали детей, поддерживали огонь в очаге, а мужчины вкалывали… Мамы — почти ничем, так как разрывались между семьёй и повышением своего статуса в обществе, как будто он до этого был низким. Хотя бы разрывались, но всё равно мужья и дети, как ты понимаешь, уже не получали добрую половину того, чего должны были получать… А мои сверстницы — уже всем, потому что стали независимы и свободны не только от семьи, но и вообще от всего, от всех старых добрых ценностей, от всякой морали. Ровесницы не говорят о счастье, а болтают о красивой жизни. Чувствуешь разницу? Им не нужен порядочный молодой человек, они хотят отхватить богатого парня. Улавливаешь различия? Непрерывных наслаждений — вот чего они хотят сегодня… С каждым новым поколением роль женщины в обществе усиливалась, но это было мнимое усиление, потому что мужчины деградировали и слабели, а прекрасный пол всё дальше и дальше уходил от своего предназначения. Одна чаша весов планомерно опускалась, другая поднималась. В результате было нарушено равновесие. Женщины надумали себе, что стирать, готовить, воспитывать детей — это мелко плавать, а делать карьеру, самостоятельно зарабатывать деньги, быть независимой — это летать высоко. Один уже взлетел высоко. Его звали Икаром. Все знают, куда он залетел.

— Куда?

— Прямиком на тот свет. Он залетел на тот свет, мама. Это был конкретный залёт, потому что однажды ему пригрезилось, что быть человеком — это не то, а вот птичкой — самое то. Он не стал птичкой и перестал быть человеком.

— Кем же он стал?

— Легендарным трупом, мама. То же самое ожидает всех женщин, которые захотят носить мужские брюки. Впрочем, как и мужчин, которые пожелают примерить на себя женское платье. Утрирую, но смысл, думаю, тебе понятен.

— Ты — жёноненавистник.

— Нет, я — дежурный, который приставлен следить за порядком. Тысячелетним порядком, между прочим.

— Какой ещё дежурный? Консерватор, — бросила мать.

— Промах… Не консерватор, а классик. А классики, как известно, никогда не выходят из моды.

— Зато входят во все её новинки, как ты, сынок. Ни одной тряпки мимо не пропускаешь, часами прихорашиваешься перед зеркалом, как красна девица.

— Не забудь упомянуть о деньгах, которые я с тебя тяну, иначе сбегу из дома.

— Не надо сбегать. Ты действительно — спиногрыз.

— Добей, мама. Скажи, что я веду себя, как голубой, а то я вскрою себе вены кухонным ножом.

— Я не думаю, что у тебя нетрадиционная сексуальная ориентация.

— Так считают все, мама.

— Я носила тебя под сердцем. Я не могу сказать такое про тебя.

— Так мне идти за ножом?

— О, Боже. Что сегодня с тобой?

— Я уже пошёл на кухню.

— Хорошо. Ты — голубой.

— Как майское небо?

— Да. Без единого облачка.

— Как «москвич» дяди Юры?

— Да, как «москвич». Как все голубые «москвичи». Только откуда такие болезненные сравнения?

— Уж какие есть, мама. Я полностью согласен с тем, что мой воспалённый мозг подобрал не самые лучшие сравнения, так как майское небо для меня — слишком чистое, а «москвич» — слишком грязный. Дядя Юра не мыл свою машину лет десять, наверное.

— Ты преувеличиваешь.

— Нисколько. Дядя Юра уже десять лет мерит, а свой старый «москвич» не моет и не перекрашивает. Цвет зелёного лужка пошёл бы его колымаге, — как думаешь?.. Он запустил машину. Он её заездил.

— Дядя Юра — честный землемер. Он мерит, как надо.

— И кому надо.

— По крайней мере, за все годы не нажил себе ничего, кроме горбатого «москвича».

— Ничего? Знаю я их «ничего». Типа, хожу в поношенной кепке, мерю по мере сил, езжу на грязно-голубом «москвиче», а у самого жена — миллионер. Не так что ли?

— Она сама зарабатывает.

— Пользуясь его связями и поддержкой, мама. Мне ли тебе объяснять, что человек, работающий в городском землеустройстве, — это бог и царь. Дядя Юра раздаёт участки, которые дорожают с каждым годом. Он выделяет их людям только в том случае, если они дают слово обслуживаться в парикмахерских салонах его жены. Она стрижёт огромные бабки, покупает недвижимость и записывает всё на себя, чтобы дядя Юра не попал в поле зрения правоохранительных органов.