Уильям Тревор - Пасынки судьбы

— Смотри, мам! — закричала Бетти, взобравшись на горку, и снова Бриджет смотрела, как девочка катится вниз.

Бриджет все-таки поделилась с миссис Виннард и отцом Гогарти, потому что трудно свою беду в тайне держать и потому что она устала гадать, что ей на это скажут. Миссис Виннард сказала, что посягательствами этой парочки должна заниматься полиция. Гогарти вызвался пойти и вразумить их, если известно, где они живут. Но до того, как миссис Виннард и священник начинали говорить, Бриджет видела, нет, она не могла ошибиться, как на секунду мимолетная тень, которой она больше всего боялась, набегала на их лица Нерешительность и сомнение и — быстрее, чем мысль, — чувство, что ребенку куда естественнее жить у молодой семейной пары, чем у одинокой пожилой женщины и стареющей служащей лондонского метрополитена. Когда Бриджет обсуждала все это вновь и вновь с мисс Касл, она могла голову дать на отсечение, интуиция ее не обманывала: за гневом и яростью мисс Касл скрывались все те же сомнения.

Однажды вечером зазвонил телефон, и молодой человек сказал:

— Норма не натворила глупостей. Я подумал, вам хотелось бы услышать об этом, миссис Лейси.

— Да, конечно. Рада, что у нее все в порядке.

— Нет, конечно же, у нее вовсе ничего не в порядке. Но она не унывает, вспоминая, как вы поддержали ее раньше.

— Я поступила так, как поступили бы многие.

— Вы сделали очень важное, миссис Лейси. Вы услышали крик о помощи. Горько говорить об этом, но Нормы и Бетти могло не быть уже в живых, если бы не вы.

— Да ни на секунду я не могу себе этого представить.

— А вам бы следовало, по-моему. Еще один маленький нюанс, миссис Лейси, уж потерпите. Я советовался с коллегой по интересующему нас делу, поскольку меня это лично волнует, я подумал, так будет лучше. Может быть, помните, я говорил о постороннем лице? Так вот, совершенно неожиданно мой коллега задал мне любопытный вопрос.

— Послушайте, я в принципе не хочу обсуждать эту проблему. Я же сказала вам, я даже не могу думать о том, что вы предлагаете.

— Мой коллега подчеркнул, что суть не в том, что изменились жизненные обстоятельства Нормы или ваши. Во всем этом деле имеет место третий фактор, подчеркнул мой коллега: ребенка воспитывают в ирландской семье. Что же, вы, миссис Лейси, можете считать, что это прекрасно, но согласитесь — с ирландцами нынче дело обстоит совсем не так, как было десять лет назад. Легко ли быть нынче ребенком ирландских родителей, задайтесь этим вопросом, носить ирландское имя, быть католиком? Ведь ребенку, к примеру, предстоит пойти в лондонскую школу, там его могут встретить враждебно. Мы все больше сталкиваемся с этими проблемами в нашей работе, миссис Лейси.

— Бетти мой ребенок.

— Конечно. Мы это понимаем, миссис Лейси. Но мой коллега подчеркнул, что рано или поздно Норму начнет волновать «ирландская» сторона дела. И тоща она поймет, что ребенка не только травмировал ваш развод, но и сейчас он растет в атмосфере не всегда благоприятной. Мне жаль, что я вынужден говорить об этом, миссис Лейси, но, как считает мой коллега, ни одна мать не согласится просыпаться среди ночи и терзаться из-за этого.

Рука Бриджет на телефонной трубке стала горячей и влажной. Она представила себе молодого человека в его офисе, озабоченного и серьезного, потом улыбающегося, когда он пытается посмотреть на происходящее бодро. Представила, как Норма в только что отремонтированной квартире тоскует по своему ребенку, потому что у нее жизнь изменилась и она полна надежд.

— Я не могу больше говорить с вами. Простите меня.

Она положила трубку и тут же поймала себя на мысли, что думает о Лайеме. Это Лайем виноват и она сама, что они удочерили Бетти и теперь она ребенок ирландских родителей. Лайем всегда твердо считал себя отцом Бетти, хоть сейчас и не показывается.

Ей не хотелось видеть его. Не хотелось тащиться на девятом автобусе, не хотелось видеть хищный рот той женщины. Но так она думала, а сама уже представляла, как позвонит мисс Граундз и попросит ее взять Бетти как-нибудь на пару часов.

— Здравствуй, Лайем, — сказала она несколько дней спустя, входя в магазин.

Она подождала, пока уйдут покупатели, слава богу, той женщины в магазине не было. Старая мать той женщины, страшно толстая, во всем коричневом, сидела в кресле в задней комнате, там было что-то вроде складского помещения — валялись стопки перевязанных бечевкой журналов, сброшенных с фургона.

— Силы небесные! — воскликнул Лайем.

— Лайем, можно с тобой переговорить?

Старуха вроде бы спала. Она не пошевелилась, когда Бриджет заговорила. На ней была нахлобучена шляпа, да и вообще вид довольно чудаковатый — спит в шляпе среди завалов газет и журналов.

— Конечно, дорогая. Как ты, Бриджет?

— Прекрасно, Лайем. А ты?

— Я тоже прекрасно.

Она торопливо ему все рассказала. Заскакивали покупатели за «Ивнинг стэндард» и «Далтон уикли», заглядывали ребятишки по дороге из школы домой. Лайем искал ластики, стержни для ручек, фруктовые пастилки. Двоим напомнил, что «Нью мюзикл экспресс» выйдет только в четверг.

— Как это они забывают, — сказал он.

Он внимательно слушал ее рассказ, который она вновь продолжала, после того как их прерывали. Они когда-то все доверяли друг другу, поэтому она поделилась с ним и своими опасениями насчет отца Гогарти, и миссис Виннард, и мисс Касл. Она следила за выражением лица мужа, догадывалась, что про себя он поддакивает ей, думает, что она ничуть не изменилась, как и прежде, нервничает, когда речь идет о других, чересчур застенчивая, чересчур неуверенная в себе.

— Никогда не забуду, какая ты была хорошенькая, — сказал он ни с того ни с сего, — сколько воды утекло, правда, Брайди?

— Мы должны о Бетти подумать, Лайем. Прошлого не воротишь.

— А я часто вспоминаю. Никогда не забуду.

Он старался быть ласковым, но Бриджет казалось, что он твердит: ты по-прежнему принадлежишь тому прошлому, ты так и не научилась жить одна — надо быть потверже, мир жесток, и не надо теряться, когда тебя выбивают из колеи. Ах, когда-то давным-давно как спокойно она к этому относилась! Когда Морин Райел украла у нее атлас, она даже не пожаловалась. Взяли и обокрали, вдруг подумала она.

— Не знаю, что сказать им, — заметила она. — Муж ее все время мне названивает.

— Скажи, чтобы оставил тебя в покое, Бриджет. Скажи, что нечего ему тебе надоедать.

— Я пыталась.

— Скажи, что все было оформлено как положено, ему не к чему прицепиться. Пригрози полицией.

В магазин вошел мальчик, и Лайем достал для него кнопки.

— Мне пора закрываться, — сказал он, когда мальчик ушел, тут же старуха в кресле зашевелилась. Окликнула его. Сказала, что ей хочется персиков.