Патриция Хайсмит - Цена соли

— Привет. Это Эбби.

— Эбби? — Тереза улыбнулась. — Как ты узнала, что я здесь?

— Ты мне говорила, помнишь? Я бы хотела с тобой увидеться. Я тут неподалеку. Ты уже обедала?

Они договорились встретиться в ресторане Палермо, что располагался в квартале или двух от Черного Кота.

Тереза насвистывала мотивчик, пока шла туда, такая счастливая, как будто она встречалась с Кэрол. Пол ресторана был посыпан опилками, и пара черных котят резвилась под стойкой бара. Эбби сидела за столом в дальней части зала.

— Привет, — сказала Эбби, когда она подошла. — Ты выглядишь очень жизнерадостно. Я почти тебя не узнала. Хочешь выпить?

Тереза покачала головой.

— Нет, спасибо.

— Хочешь сказать, ты и без выпивки вполне счастлива? — спросила Эбби и хихикнула со скрытой насмешкой, которая от Эбби почему-то не воспринималась, как обидная.

Тереза взяла предложенную Эбби сигарету. Эбби знает, подумала она. И, возможно, она тоже влюблена в Кэрол. Эта мысль заставила Терезу насторожиться. Это породило молчаливое соперничество, вызвавшее в ней забавное оживление и давшее ей чувство определенного превосходства над Эбби — чувства, которых Тереза никогда раньше не испытывала, о которых никогда не отваживалась мечтать, чувства, революционные сами по себе. Так что их совместный обед в ресторане оказался едва ли не таким же важным, как встреча с Кэрол.

— Как Кэрол? — спросила Тереза. Она не видела ее три дня.

— Просто прекрасно, — сказала Эбби, наблюдая за ней. Подошел официант, и Эбби спросила, порекомендует ли он заказать мидии и эскалоп.

— Отличный выбор, мадам! — расплылся в улыбке тот, словно она была особенным посетителем.

Это было в духе Эбби — сиять так, словно сегодняшний или вообще каждый день был для нее особенным праздником. Терезе это нравилось. Она с восхищением посмотрела на костюм Эбби с красно-голубым узором, на ее запонки в виде закручивавшихся букв «G», похожие на филигранной работы серебряные пуговки. Эбби расспрашивала ее о работе в Черном Коте. Это утомило Терезу, но Эбби, казалось, впечатлилась. «Эбби впечатлилась, — подумала Тереза, — потому что сама она ничего не делала».

— Я кое-кого знаю из продюссерской театральной братии, — сказала Эбби. — Буду рада замолвить за тебя словечко.

— Спасибо, — Тереза вертела в руках крышку от пиалы с тертым сыром, что стояла перед ней. — Знаешь человека по имени Андроник? Думаю, он из Филадельфии.

— Нет, — ответила Эбби.

Мистер Донохью сказал ей пойти и познакомиться с Андроником на следующей неделе здесь, в Нью-Йорке. Тот продюссировал шоу, которое откроется этой весной в Филадельфии, а затем будет показано и на Бродвее.

— Попробуй мидии, — Эбби ела свои с истинным удовольствием. — Кэрол тоже их любит.

— Ты уже давно знакома с Кэрол?

— Угум, — кивнула Эбби, глядя на нее ясным взором, который ничего не раскрывал.

— И, конечно, ты знаешь и ее мужа тоже.

Эбби снова молча кивнула.

Тереза слегка улыбнулась. Как она чуяла, Эбби готова была расспрашивать ее, но ничем не собиралась делиться с ней о себе или о Кэрол.

— Как насчет вина? Тебе нравится кьянти? — Щелчком пальцев Эбби подозвала официанта. — Принесите нам бутылку кьянти. Хорошего. Улучшает кровь, — добавила она для Терезы.

Потом принесли основное блюдо, и вокруг стола засуетились двое официантов, откупоривая кьянти, подливая воду и ставя на стол свежее масло. Радио в углу наигрывало танго — такое маленькое радио с сетчатой передней панелью, которая была сломана, а музыка, должно быть, исходила от струнного оркестра позади них, они играли по просьбе Эбби. «Не удивительно, что она нравится Кэрол», — подумала Тереза. Она дополняла торжественный образ Кэрол и могла напомнить ей, как смеяться.

— Ты всегда жила одна? — спросила Эбби.

— Да. С тех пор, как закончила школу, — Тереза глотнула вина. — А ты? Или ты живешь со своей семьей?

— С семьей. Но у меня своя половина дома.

— А ты работаешь? — рискнула поинтересоваться Тереза.

— Работала. На двух или трех работах. Тебе разве Кэрол не рассказывала, что в свое время у нас был мебельный магазин? Как раз при выезде из Элизабеттауна на автостраду? Мы покупали антиквариат или обычную подержанную мебель и реставрировали ее. Я в жизни своей никогда так много не работала, — Эбби весело улыбнулась ей, как будто все сказанное ею могло оказаться неправдой. — Потом еще одна работенка. Я — энтомолог. Не так чтобы очень хороший, но довольно квалифицированный, чтобы вытаскивать жучков из ящиков с итальянскими лимонами и всякого такого. В Багамских лилиях полно жучков.

— Я об этом слышала, — улыбнулась Тереза.

— Не думаю, что ты мне веришь.

— Верю. Ты все еще этим занимаешься?

— Я в резерве. Работаю только в экстренных случаях. На Пасху, например.

Тереза наблюдала, как Эбби вилкой разламывала эскалоп на маленькие кусочки, а потом их ела.

— Ты много путешествовала с Кэрол?

— Много? Нет, а что? — спросила Эбби.

— С тобой ей бы было хорошо. Потому что Кэрол такая серьезная, — Тереза хотела бы подвести разговор к самой сути, но не представляла, что же эта за суть. Вино медленно разносило тепло по ее телу, до самых кончиков пальцев.

— Не всегда, — поправила Эбби, и в ее голосе послышался подспудный смех, как в том самом первом слове, которое услышала от нее Тереза.

Вино кружило ей голову, сулило музыку и поэзию или обещало поведать истину, но Тереза замерла на полуслове. Она не могла придумать ни единого вопроса, который было бы прилично задать, потому что все вопросы были слишком глобальными.

— Как ты познакомилась с Кэрол? — спросила Эбби.

— Разве Кэрол тебе не рассказывала?

— Она лишь сказала, что встретила тебя у Франкенберга, когда ты там работала.

— Ну, так мы и познакомились, — подтвердила Тереза, чувствуя, как помимо ее воли, в ней поднимается неприязнь к Эбби.

— Вы просто начали разговаривать? — спросила Эбби с улыбкой, прикуривая сигарету.

— Я обслуживала ее, — сказала Тереза и замолчала.

«А ведь Эбби ждет подробного описания той встречи», — поняла Тереза. Но она не собиралась делиться этой историей ни с ней, ни с кем бы то ни было. Это переживание принадлежало только ей. «Конечно, Кэрол ничего не рассказала Эбби, — подумала она, — и не упомянула ту глупую историю с рождественской открыткой. Наверное, для Кэрол это не настолько важно, чтобы она стала об этом рассказывать».

— Ты не против рассказать мне, кто заговорил первым?

Тереза вдруг рассмеялась. Все еще улыбаясь, она потянулась за сигаретой и прикурила ее. Нет, Кэрол не рассказала ей о рождественской открытке, и вопрос Эбби прозвучал так ужасно забавно.

— Против, — сказал Тереза.