Игорь Гриньков - Белый пиджак

Неофициальными эмблемами «АА» были верблюд и лягушка. Верблюд, напившись однажды до отвала, потом очень долго может обходиться без питья. Лягушка со всех сторон окружена водой (подразумевается, водкой), но это не мешает ей чувствовать себя распрекрасно в провоцирующей среде; сама-то она не пьет. Эти эмблемы, как и значки с названиями городов, в которых мне посчастливилось быть на встречах с эй-эй-евцами, долго висели на стене комнаты, прикрепленные к красному вымпелу, на котором позолотой поблескивали слова «Победителю в социалистическом соревновании».

Кроме Ростова-на-Дону, я неоднократно посещал Киев, побывал в Волгограде, Вильнюсе, Минске, Москве. И так до 1996 года. Но после введения визового режима в некоторых странах ближнего зарубежья, ухудшения общего финансового положения в России, когда нам, бюджетникам, перестали выдавать зарплату, контакты с друзьями по «АА» практически прекратились. А группу в Элисте я не создал, оправдывая это занятостью на основной службе. Пришлось вариться в собственном соку, что было большой ошибкой. Хотя все ссылки на занятость — пустые отговорки, я просто не созрел для того, чтобы организовать группу…

Освобождение из алкогольного плена — процесс очень продолжительный. Ведь проблема заключается в голове, и, чтобы шелуха слетела с угробленных пьянкой мозгов, требуется время. Алкогольный тип мышления, формировавшийся годами, цепко держит вас в путах своих стереотипов. У алкоголика, чтобы он не делал, доминантой в мозге сидит одна единственная ценность — спиртное.

Когда я пил, то обычным было такое явление. Даже в момент интимной близости с женщиной, в мгновенья наивысшего, сладчайшего психического и физиологического взлета, подспудно копошилась мыслишка: «Сейчас, когда все завершится, я открою холодильник, налью рюмку холодной водки, выпью врастяжку, вот тогда наступит полный и окончательный кайф!»

В период «завязки» мне приходилось сталкиваться с необъяснимым с научной точки зрения фактом. Предположим, я выезжал в служебную командировку в другой город. Приходил в какое-либо людное место, например, на местный рынок за покупками, где в огромном скоплении народа меня безошибочно вычисляли; определяли во мне родственную душу забулдыги в несвежих одеждах и с помятыми лицами, прямиком подходившие не к кому-нибудь, а именно ко мне, с предложением сообразить на троих. Добротность костюма, дороговизна импортной обуви и аромат французского одеколона, источаемый моей аккуратно подстриженной бородой, при этом не имели абсолютно никакого значения. На мне стояла «каинова печать», которой я был мечен долгие и долгие годы.

Но незаметно для себя, лет эдак через пять после Феодосии, я стал ощущать себя другим человек. Алкоголь чудесным образом просто испарился из шкалы жизненных ценностей. Синдром «белой вороны» исчез. На назойливое требование сидящих со мной за одним столом: «Ну, выпей хоть немного. Неужели ты нас не уважаешь?» — я мог, не моргнув глазом, ответить: «Действительно. Наверное, я вас не уважаю. Можете считать, что я вас совсем не уважаю, но это ваши проблемы!»

Капризно-кокетливый вопрос играющей шаловливыми глазками девицы: «Ну, какой же вы мужчина, если не можете выпить с нами бокал шампанского?» — уже не приводил меня в смущение. Ишь ты, каждая прошмандовка будет решать, мужчина я или нет!

Разумеется, я не докладывал каждому встречному-поперечному об истинных причинах своего отказа испить с ним из одной чаши, но умному, понимающему человеку не стеснялся откровенно признаться в том, почему я не могу этого себе позволить. В нашей несчастной стране все поставлено с ног на голову. Как было бы здорово, если бы в России стало также модно и престижно избавляться от порока-болезни пьянства, как это происходит на Западе! Там публичные, известные люди даже рекламу себе делают на том, что «завязали». Работодатели в США при приеме на работу отдают предпочтение членам «Анонимных Алкоголиков», зная, что этот контингент более надежен, чем просто люди с улицы. А у нас все прячутся по темным углам, холя и лелея свой секрет Полишинеля, стараются лечиться в условиях строжайшей конспирации, изображая из себя Ленина в Разливе; так бы государственные секреты охраняли! Посещение нарколога или психиатра считается чем-то постыдным. Боятся общественного порицания, что ли? Весьма ханжеского порицания, потому что практически у каждого порицателя и хулителя, как говорят англичане, имеется «свой скелет в шкафу». И это происходит в стране, где у каждого пятого серьезные проблемы с головой.

Долгожданное чувство полной свободы у меня наконец-то наступило. Чувство свободы и радости жизни!

А страна жила уже совсем другой жизнью. Антиалкогольные усилия господина Михаила Горбачева накрылись, что называется, медным тазом, а последовавшая за ней волна алкоголизации ни в какое сравнение не шла со старым добрым доперестроечным пьянством, которое казалось рождественской сказкой по сравнению с фильмом ужасов Альфреда Хичкока. Ядовитый спирт «Royal», фальсифицированные алкогольные напитки, в которых химики обнаруживали всю периодическую таблицу Менделеева, разливанное море пива самых разных марок, хотя с настоящим вареным, «живым» пивом оно и рядом не стояло, потому что разливалось из одной бочки и состояло из одних и тех же компонентов, только в разных пропорциях: вода, спирт и различные вкусовые добавки.

Модным стало дефилировать по улицам с пивной бутылкой в руках; разве мы могли себе позволить себе такую раскрепощенность, в результате которой подъезды домов превратились в филиалы общественных туалетов. Наркологи вовсю заговорили о подростковом пивном алкоголизме. Но это было позволительно делать только в узких профессиональных кругах или на страницах медицинских изданий, которые, кроме специалистов, никто не читал.

Я прекрасно помню оголтелую кампанию против главного санитарного врача Российской Федерации Г. Г. Онищенко, разумного и толкового чиновника здравоохранения, поимевшего «наглость» посягнуть на пивное лобби, публично заявившего, что безудержная реклама пива ведет к развитию пивного алкоголизма, особенно среди молодежи. Что тут началось!

Бедному доктору даже рта не давали открыть, чтобы объяснить свою позицию. А если какие-то отрывки из интервью все же прорывалось на экраны телевизоров, то фразы обязательно вырывались из общего контекста, давая возможность зрителям насладиться видом глуповатого и косного человека, ничего не смыслящего в потреблении благородного напитка, который пьет весь мир.

А пиво-то это, о чем я говорил чуть выше — и не пиво вовсе! Это изготовленный по западным технологиям некий продукт, представляющий собой разбавленный спирт с добавлением специальных эссенций. Вот что значит черный пиар!