Нил Шустерман - Бездна Челленджера

Терапевт вынимает ложку из моей руки и кладет на стол:

— Может быть, потом доешь, — замечает он, поняв, что сейчас от меня мало толку.

— Может быть, потом доем. — От моего внимания не укрылось, что вилка волшебным образом превратилась в ложку.

Корабль качается на волнах. Фонарь, свисающий с низкого потолка моей каюты, описывает широкие дуги. Тени приближаются и вновь отступают. Кажется, с каждым разом они подбираются все ближе.

Капитан лично руководит возвращением мозга ко мне в голову. В сравнении с этим засунуть зубную пасту обратно в тюбик легко и просто.

— Нужно шождать вакуум в шерепе, — объясняет корабельный врач. — Потом поднешти беглеца к левой нождре. Тогда его зашощёт внутрь, чтобы жаполнить дыру. Проштая фижика. — Врач, которого я никогда раньше не видел и больше не увижу, очень похож на Альберта Эйнштейна, чей мозг, по слухам, угодил в банку, и даже говорит так же. Когда операция подходит к концу, мне все еще кажется, что я где-то снаружи. Капитан оглядывает меня и разочарованно качает головой:

— С кем поведешься, с тем и наберешься, — неприязненно произносит он. Это выражение звучит чуть-чуть иначе, но я его понял. — Вот что бывает, если водиться с попугаем и этими проклятыми барменами. Верь в меня, парень, а не в их разъедающие мозг коктейли. Я думал, ты уже что-то да понял!

Капитан нависает надо мной, особенно огромный теперь, когда я ощущаю себя размером с мозг. Он собирается уходить, а мне этого не хочется. Штурмана и след простыл, а я не хочу сейчас оставаться один.

— Оно проплыло мимо меня… — подаю я голос.

Капитан медленно оборачивается и смотрит на меня:

— Что проплыло мимо тебя?

— Что-то огромное, со стальной чешуей. Потом оно ушло вглубь и вновь устремилось к поверхности. Я чувствовал его голод. Оно хотело поглотить меня! — Я не осмеливаюсь добавить, что это попугай меня от него спас.

Капитан садится на край моей койки:

— Это был, — произносит он, — Змей Бездны, грозный противник. Стоит ему положить на тебя глаз, и он будет следовать за тобой, пока кто-то из вас не исчезнет с лица земли. Он никогда не позволит тебе жить спокойно. — Хотя это довольно плохие новости, капитан улыбается: — То, что Змей Бездны удостоил тебя своего внимания, много о тебе говорит. Это значит, что в тебе кроется куда большее, чем кажется на первый взгляд.

Я отворачиваюсь к стене и стараюсь не думать о змее.

— Если вы не возражаете, от некоторых взглядов я бы лучше избавился.

Мое беспокойство снова на пике, и я брожу туда-сюда мимо комнаты сиделок, нервируя Долли, чья смена как раз настала.

— Дорогуша, разве у тебя сейчас не терапия?

— Сомневаюсь.

— Тогда у тебя, наверно, есть какое-нибудь более важное занятие?

— Сомневаюсь.

Она жалуется другой сиделке, что у пациентов не слишком строгое расписание. В конце концов они просят санитара с жутковатыми татуировками увести меня куда-нибудь.

— Почему бы тебе не пойти посмотреть телевизор в комнату отдыха? — предлагает он. — Твои друзья смотрят «Чарли и Шоколадную фабрику» — оригинальный фильм, а не ту жуть с Джонни Деппом.

Я тут же вскипаю:

— Во-первых, то, что у всех нас бегают по мозгам умпа-лумпы, не делает нас друзьями. А во-вторых, оригинальная версия называлась «Вилли Вонка и Шоколадная фабрика»… Хотя, вообще-то, нет, потому что началось все с книги, и там-то был Чарли, но вы все равно неправы.

Он хмыкает, чем раздражает меня еще сильнее:

— Мы сегодня ну просто маленькая трещотка, а?

Кем он себя вообразил, воспитателем будущих «Ангелов Ада»?

— Пусть ваши черепа съедят вас во сне, — желаю я. На сей раз он не смеется — я одержал маленькую победу.

Мама Хэла наносит очередной нежданный визит. На сей раз я не сижу с ними в комнате отдыха. Я не могу усидеть на месте даже столько, чтобы успеть что-то нарисовать. Мне снова нужно бродить по палубе взад-вперед в противовес качке. Если я попрошу, мне дадут еще «ативана», но я не буду. Бармен слишком много импровизирует с коктейлями, так что мысль о вороньем гнезде только еще сильнее беспокоит меня.

Когда мы возвращаемся в свою палату, Хэл рассказывает мне об очередных похождениях своей матери. Сегодня она задержалась дольше обычного. И даже поиграла с ним в шашки. Это плохой знак.

— Что случилось? — спрашиваю я.

— Она переезжает в Сиэтл, — сообщает Хэл. — Она очень рада и хотела мне сообщить.

— Почему именно туда?

— Она пытается заполучить себе в коллекцию нового мужа, а он живет там.

Я не вполне понимаю, что сосед об этом думает:

— Так это же хорошо, нет? Отмучаешься здесь — поедешь туда.

Хэл распластался на кровати и смотрит в потолок:

— Карты говорят иначе.

— Она не берет тебя с собой?

— Я не вижу пути к тихоокеанскому побережью. — После секундной паузы он признается: — Ее жених находит меня «неприятным».

Я собираюсь заметить, что мать не может просто так взять и бросить его на произвол судьбы, но вспоминаю, что Хэла уже забрали из-под ее опеки.

Сосед отворачивается к переборке. Я чувствую, как корабль качается, оседлав неторопливую, могучую волну.

— Все в порядке, — говорит Хэл. — У меня есть пристанища и получше.

На следующее утро в группе появляется пара новых лиц, зато исчезают кое-какие старые. Всех выписывают в разное время и постоянно куда-нибудь переводят. Иногда мы тепло прощаемся, иногда кто-то уходит незаметно. Все зависит от того, кто чего хочет.

— Они могут телепортировать нас туда-сюда, — говорит мне парень по имени Рауль. — Я сам видел. — У меня нет сил критиковать его картину мира, так что я просто отвечаю, что мне не разрешают разговаривать с теми, у кого в имени столько гласных подряд.

Сегодня Скай, чей пазл почти закончен, кажется чуть спокойнее:

— Всему этому есть причины, — произносит она во время групповой терапии и глядит на Карлайла в ожидании одобрения. — Мама говорит, Бог никогда не дает нам того, с чем мы не в силах справиться.

На что Хэл отвечает:

— Твоя мама чертова дура.

— Эй! — бросает терапевт, и Хэла выгоняют. Правило первое: в наказание за грубые реплики нарушитель уходит раньше срока. Иногда, конечно, кто-то на это и надеется, и тогда это вовсе не наказание, а очередной бонус грубости.

— Кейден, — обращается ко мне Карлайл, пытаясь нащупать меж двух крайностей золотую середину. — А ты что думаешь о словах Скай?

— Кто, я?

Я жду, что сейчас терапевт скажет что-то в духе: «Нет, Кейден, который сидит на потолке», но вместо этого он только кивает: «Да, ты», — как будто я не просто тянул время, а действительно думал, что где-то спрятался еще один Кейден. Иногда у Карлайла до обидного не хватает чувства юмора.