Б А - Введение в человечность

- Конечно, Семен Обусловович, - поклонилась Золя и, пятясь, покинула помещение.

Пока она готовила кофе, Катерпиллер раздувал кальян, а я осматривал экспозицию сомнительных полотен, что украшали стены кабинета (а может, это были и фрески неизвестного мастера, клоп их разберет).

- Вы, молодой таракан, простите, что отрываю от созерцания ценностей, мне еще не представились, - густым басом проговорил Семен Обусловович, выдыхая струю ароматного грибного дыма.

- Ой, извините великодушно, - смутился я, - Агамемнон. Можно просто - Агам.

- Хорошее имя, - кивнул Катерпиллер, - наше, тевтонское.

Я спорить не стал. Мол, начнешь хвалиться эрудицией, тут же тебя и выставят не попрощавшись. А такой образ поведения хозяина меня сейчас, мягкого говоря, не устраивал. Есть-то хочется, да и к Золе... а когда еще на Зину Портнову попадешь? И попадешь ли вообще?

- Ага, - кивнул я, - тевтонское. Нам Сократ так и говорит, гордитесь, тараканы, своим тевтонским происхождением. Мол, не латины какие-нибудь, а истинные славяне во всех своих четырех ипостасях (Господи, чего несу? Это все от волнения).

Но Катерпиллер, кажется, подвоха не заметил. Или сделал вид. Только кивнул и затянулся глубоко-глубоко, так, что в зашевелившемся от богатырского вдоха воздухе мои крылья затрещали. А когда выдохнул, протянул шланг мне.

- Не желаете, Агам? Первоклассный грибачок-с из Правопушкарских подвалов, соседи в обмен на белую плесень поставляют. Рекомендую.

Я отрицательно покачал головой:

- Простите, господин Катерпиллер, не курю.

- А чего так? - удивился хозяин.

- Понимаете ли, спортсмен, - пояснил я, - дыхалку тренирую.

- Дыхалку? Спортсмен? - снова удивился Семен Обусловович. - И каким же вы, Агам, атлетизмом изволите заниматься?

- Исключительно спринтерским бегом на марафонские дистанции, - объяснил я расширенно, чтоб понятней было.

- А-а, - уважительно кивнул хозяин, - спринтерский бег на марафонские дистанции я уважаю. Сам в молодости не прочь был, а вот теперь... Эх, нелегкая...

Он так тяжело вздохнул, что мне стало совестно кичиться своей непревзойденной (по внутреннему ощущению) мощью и лихой молодостью, и я уже было хотел начать его утешать, как вдруг появилась Золя. Она несла на спине поднос с кофейником и двумя ослепительно белыми чашками. Комната наполнилась ароматом свежезаваренных в проточной воде желудей. Эвона как! У них тут, на Петроградской, еще и кофе растет! Неплохо, смотрю, устроились.

- С лосьоном, Изольда Шестиаховна? - что-то уж очень сурово поинтересовался у девушки Катерпиллер.

- Конечно, Семен Обусловович, - робко кивнула та, - разрешите идти?

- Идите, дорогая, до завтрашнего утра вы свободны.

И Золя так же, как и ранее, тихонечко выскользнула из комнаты.

- Прошу к столу, уважаемый господин Сократов, - пригласил Катерпиллер.

Естественно, никакого стола здесь не было и в помине. Поднос Золя поставила прямо на мокрый пол пред хозяйским грибом.

- Да вы не стесняйтесь, присаживайтесь, - Семен Обусловович подвинулся, освобождая мне место рядом с собой, - в лапах правды нет. А разговор, я так чувствую, нам предстоит долгий. Я угадал?

Что мне оставалось ответить? Пришлось кивнуть:

- Вы, как всегда, правы, господин...

- ... давайте на равных, зовите меня Семеном, хорошо?

- Хорошо, Семен Обу...

- Семен.

- Хорошо, Семен.

- Вот и славно, Агам. Наливайте кофе, он у нас отменный. Желуди над плитой сушим, на кухне. Там влажности - двадцать семь процентов. Самое то, что надо. Лосьон из ванной комнаты во второй квартире...

Я наполнил обе чашечки, взял одну в средние лапы и осторожно отхлебнул. Божественно! И алкоголя сколько надо. А то многие обычно недоливают, или, наоборот, лишнего добавляют. Вкус портят в угоду желанию. А тут...

- М-м-м... - только и произнес я.

- Согласен, - кивнул Катерпиллер, - Изольда кофе варит отменный. За то и держу при себе, плесень собирать запрещаю. Как, по-вашему, Агам, прав я?

- Естественно, - блаженно подняв усы, ответил я, - ваша мудрость с первого взгляду бросается в глаза. Таких как вы, редко...

- Да бросьте вы, Агамемнон, - скромно отмахнулся Семен Обусловович, хотя я заметил, что он от лести просто млеет, - я цену себе знаю. Меня комплиментами не проберешь ("ха-ха", - только и подумал я). Скажите лучше, как вы относитесь к глобальному потеплению в отдельно взятой жилой квадратуре.

- Положительно, - отвечаю, - отношусь. У нас на Зине Портновой, Сократ рассказывал, в прошлом году отвратительно топили. Многие тогда в уличную канализацию перебрались, поближе к трубам, дома выдержали только самые морозоустойчивые. А в канализации разве жизнь? Нет, без сомнения, там тепло, но питаться экскриментальной пищей, простите... Мы ж не мухи!

- Верно говорите, Агам, - согласился Катерпиллер, - мы не мухи, чтоб крысиный помет жрать. Нам самой матушкой природой иной стол предназначен...

- Да, да... - кивнул я и зачем-то ляпнул: - И стул.

- И стул, - автоматически согласился Семен Обусловович, а потом, когда уже произнес, с удивлением на меня уставился. - Постойте, при чем же здесь стул?

- Да так, юморю, - улыбнулся я, - люблю, знаете ли, Семен, каламбуры выкобенивать.

Катерпиллер громко рассмеялся и мягко похлопал меня по спине.

- Уважаю, Агамемнон! Юмор - дело хорошее. Причем, что занимательно, и к месту, и не к месту. На юморных тараканов обижаться грех. Уважил старика, Сократов. Молодец!

- Стараюсь, Семен, - ухмыльнулся я, - это у меня наследственно, от предков. Кстати, давно вы с Сократом знакомы?

- А мы и не знакомы, - перестал смеяться Катерпиллер, - я сказал: слухами земля полнится. Мы ж тут не только в норе сидим, а еще общаемся, торговлю ведем, культурным обменом в полный рост занимаемся, сельским хозяйством... Вон, плесень какую вывели. Такую поищи на всей Петроградской... А кофий?

- Кофе знатный, - поддакнул я.

- Вот... А про ваш Сократов клан мне от Правопушкарских известно, от родни. У них там с вами какие-то семейные связи... Кто-то то ли от них к вам, то ли от вас к ним перебрался... Миграция, понимаешь... Я, от кого точно не помню, но про Сократа не раз слыхал. Говорят, второго такого интеллектуала во всем Петербурге днем с огнем не сыскать... Я скептик. Не особо верил, а вот тебя, Агам, увидел, пообщался чуток, и сомнения мои рассеялись. Уж коль ты, молодой таракан, такой ничего себе не глупый, то каковы ваши старшие-то, а? Логично?

- Логично, Семен, - кивнул я и решил тоже перейти на "ты". Тем более что каждая выпитая капля амброзии все сильнее растормаживала мое сознание.

- Что ж, пора вернуться к нашим клопам, - выпустил Катерпиллер очередную струю ароматного дыма. - Расскажи старику, Агамемнон, каким ветром тебя в наши края занесло...

И я рассказал. И про "Abibas", и про обморок, и про долгое путешествие с Анной Андреевной. О том, как оказался в бутылке и как из нее с помощью Муши Чкаловской выбрался. Умолчал только о мечтах...