Таня Малярчук - «Лав – из» (сборник)

– К тому же, – продолжает Надя, – в этом переходе никогда не бывает людно.

– Слава богу, – бормочет Антонина Васильевна.

Одинокие пассажиры метро, проходя мимо, на мгновение останавливаются, зачарованно наблюдая за действом в переходе.

– Они смотрят на нас как на зоопарк, – бросает Антонина Васильевна.

– Да они завидуют, Антонина! Погляди, как бабы разгулялись. Ниче-ниче! Сейчас и мужички пойдут в оборот.

Сгорбленный дедок с улыбочкой на лице выныривает перед Антониной Васильевной.

– Потанцуем, гражданочка?

– Я не танцую, – сурово отрезает Антонина Васильевна.

– Отказывать оч-чень некультурно. – Дедок, с плотоядной улыбочкой во весь свой опавший рот, настойчиво тянет Антонину Васильевну за локоть.

Надя заговорщицки ей подмигивает.

– Вы не понимаете, что вам говорят? – Антонина Васильевна перекрикивает вальс. – Я не танцую.

– Но почему? Я вам не нравлюсь?

– У меня молния на правом сапоге разошлась!

Кавалер сразу оставляет Антонину Васильевну в покое и возвращается к скучающему мужскому сообществу.

– Ты же учительница, Антонина, – шипит Надя.

Она покраснела как рак и готова придушить Антонину Васильевну собственными руками.

– Ты позоришь меня как организатора.

– Но я же сказала правду, Надежда, глянь, – Антонина Васильевна наклоняется и демонстрирует Наде заржавевшую молнию на правом сапоге.

– Не юродствуй! Ты что, совсем уже психическая?

– А что я такого сказала?

– Ну знаешь, Антонина!..

Надя разворачивается и идет к отфутболенному Антониной Васильевной дедку.

– Можно пригласить вас на танец, Константин Константинович?

– Ка-нешно, гражданочка!

– Вы, Константин Константинович, не обращайте внимания на мою подругу. Она немного не в себе. Литераторша, знаете ли. Это у них профессиональное.

Антонина Васильевна выходит из подземного перехода на улицу и идет вдоль Пушкинской в сторону парка Шевченко. Падает мокрый снег. Голенище правого сапога хлюпает по асфальту. Песец на воротнике демисезонного пальто «джерси» намок и из стриженого стал лысым.

Какая я сегодня жалкая, думает Антонина Васильевна. Аж приятно.

Голые и черные ветви деревьев почему-то напоминают Антонине Васильевне железнодорожные рельсы.

Она заходит в безлюдный парк и замедляет шаги.

В парке нужно ходить так, словно у тебя пульс – двадцать ударов в год, думает она.

Возле памятника Шевченко Антонина Васильевна садится на мокрую, присыпанную снегом скамейку.

Я похожа на бездомную алкоголичку, думает Антонина Васильевна. Ну так что? Пусть.

Антонина Васильевна вспоминает алкоголичку, которую недавно показывали по телевизору. Та – месяц как вышла из тюрьмы. Волосы еще не успели отрасти. Такая подпухшая и черная. Она сидела на лавочке в каком-то парке, возможно даже в парке Шевченко, и говорила журналисту: «У меня нема паспорта. Потеряла. И нема денег, чтоб сделать новый паспорт. Никто меня не щитает за человека. А в конституции записано, шо каждый человек – личнасть. Я – личнасть. Сделайте для меня шо-нибудь».

На скамейку к Антонине Васильевне подсаживается мужчина лет сорока, одетый словно рыбак в ненастье. Под мышкой у него коробка с шахматами.

– Шахматы? – говорит Антонина Васильевна. – Сыграем?

Мужчина презрительно окидывает взглядом Антонину Васильевну.

– Я играю на деньги.

– Согласна. Ставлю свои сапоги… то есть пятьдесят гривен.

Мужчина еще раз окидывает взглядом Антонину Васильевну, но на этот раз – с подозрением.

– Тебя подослали?

– Нет, я учительница.

Мужчина колеблется.

– Покажи деньги. Чтоб я видел, что они вообще у тебя есть.

Антонина Васильевна вынимает из кармана пятьдесят гривен.

– Пойдем под навес. Здесь фигуры намокнут.

Они идут в скверик рядом с общественным туалетом.

Мужчина молниеносно расставляет на доске фигуры.

– Ты играть-то умеешь? – спрашивает он Антонину Васильевну.

Та не отвечает и делает первый ход белыми.

Через двадцать минут противник Антонины Васильевны удивленно вскрикивает:

– А ты, дамочка, на выигрыш играешь!

– Я всегда выигрываю. Через два хода мат, – спокойно говорит Антонина Васильевна. – Давай пятьдесят гривен.

– Виктор?

– Вы уже неделю не приходите. Я испугался. Что случилось?

– Не переживайте. Я пока не собираюсь умирать.

Виктор топчется на коврике у двери Антонины Васильевны. Когда-то этот коврик был ее ночной рубашкой.

– А хотите чаю с печеньем?

Виктор входит в коридор и вежливо разувается.

В этой квартире за сорок лет не было ни одного мужчины, кроме сантехников, думает Антонина Васильевна.

– Вы по мне соскучились? – спрашивает Антонина Васильевна и улыбается. Ей вдруг становится хорошо и спокойно.

– Я привык с вами спорить, – Виктор тоже улыбается. В его глазах появляется обычный насмешливый огонек.

– Что ж, давайте поспорим.

– Давайте.

Антонина Васильевна наскоро застилает постель, одновременно сдвигая ногой стопку книжек на полу в угол.

– Садитесь в кресло возле окна. Оно специально для гостей.

Виктор садится в кресло.

– Что вы сейчас читаете? – спрашивает.

– Учтивость вам не идет, Виктор. Со мной необязательно говорить про книжки.

– Мне действительно интересно.

– Я уже не читаю ничего нового. Только перечитываю.

Антонина Васильевна ставит на журнальный столик тарелку с овсяным печеньем и две чашки.

– Вы пьете чай с сахаром?

– Без.

– Сколько вам лет, Виктор?

– Двадцать. А вам?

– Двадцать пять.

– Выглядите моложе.

– Спасибо.

Жучка с недоверием поглядывает на гостя.

– Что вы целыми днями делаете, Антонина Васильевна?

– Старею.

– Это, наверное, очень скучно.

– Ну почему. В пятницу я была на дискотеке, например.

– На дискотеке?

– Вы удивлены? Да, на дискотеке. Пользовалась колоссальным успехом у кавалеров.

– Поздравляю. – Виктор откидывается на спинку кресла. – Но я вам не верю. Вы не умеете танцевать.

Антонина Васильевна обиженно всплескивает руками.

– Я умею танцевать! Некоторое время я танцевала в народном ансамбле – говорила уж вам.

– На дискотеках играют «подоляночку»?

– Слушайте, нахальный молодой человече! Необязательно уметь танцевать, чтобы пользоваться успехом у кавалеров!

Виктор встает с кресла.

– Покажите, как вы танцуете.

Он демонстративно выходит на середину комнаты.

– Выходите! Потанцуем.

– Да ну вас к лешему!

– Боитесь?

– Я ничего не боюсь.

Антонина Васильевна встает напротив Виктора.

– Только прошу вас без выкрутасов задницей.

– Как скажете.

Антонина Васильевна с первого же шага наступает ему на ногу.

– А что мы, вообще, танцуем?! – не то обвинительным, не то извиняющимся тоном говорит она.