Э. М. Хоумс - Да будем мы прощены

– Но вы же из семьи раввинов, вам же нельзя это бросать?

– Вы себе не представляете, как мне туго пришлось.

– А что случилось?

– Мне стало так горько понимать, как лицемерны бывают люди, как лживы руководители, как прогнило насквозь все на свете. У меня случился серьезный духовный и семейный кризис, и я не мог не спросить себя: хочу ли я быть раввином?

Какой-то у него там шелестящий и хрюкающий звук все время.

– Что это там шумит?

– Свиньи, – отвечает он. – Работаю в глубинке на органической ферме, и одна из моих обязанностей – ухаживать за свиньями. Правда, смешно?

– Да, наверное.

– Очень разумные животные, – говорит он.

Я спрашиваю совета по разным аспектам бар-мицвы, что придает церемонии законную силу – есть ли правила, какие-то специальные молитвы, которые надо произнести, чтобы бар-мицва официально считалась таковой?

– Чего вам не скажут, так это что ничего не требуется, – отвечает Райан. – Когда человеку исполняется тринадцать, он становится взрослым мужчиной. А церемония – это на публику. Человек тринадцати лет обязан соблюдать заповеди Торы, его считают, когда собирают миньян, и он отвечает за свои прегрешения, может быть наказан. Обычно во время бар-мицвы мальчик читает отрывок из Торы, который полагается читать на этой неделе, или может представить статью на конкретную тему.

Я спрашиваю Райана, не хочет ли он принять участие в поездке как наш официальный духовный лидер. Ему нравится мысль принести еврейские традиции в дальнюю деревню, он одобряет то, что делает Нейт, но…

– Не могу, – говорит он. – Хочу, но не могу. Я нужен свиньям. А может, это они мне нужны.

В манхэттенском офисе я болтаю с Вандой в ожидании, пока служитель вынесет из хранилища коробки.

– Еще хочу сказать заранее, что летом меня какое-то время не будет, – говорю я. – Везу семейство в Южную Африку.

– Желаю приятно провести время.

– В крайнем случае меня всегда можно будет достать по сотовому.

Ванда кивает:

– Какого рода крайний случай? Запятая пропущена или не на месте?

– Я просто так сказал. Дам Чинь время догнать с переписыванием и сверкой.

– Хорошо, – говорит Ванда.

– Какие-нибудь советы перед поездкой? Места, которые обязательно надо посетить, знаменитые рестораны?

– Понятия не имею.

– Но разве вы не внучка…

– Старой уборщицы Никсонов в Вашингтоне? – перебивает она. – Марсель всем рассказывает, что моя мать работала у миссис Никсон.

– Странно как-то, – замечаю я, но не развиваю тему. – А сам Марсель откуда?

– То ли незаконный сын Нельсона Манделы, посланный в Гарвард за степенью доктора богословия и оттуда вышибленный, то ли парнишка из Нью-Йорка, выступающий эстрадником в «Бригаде честных граждан».

– Интересно, что же из этого правда, – говорю я, зная, что уже ее услышал.

– Вопрос открыт, – отвечает она.

Дни идут, дел все больше. Я жонглирую паспортами, билетами на самолет, справками о здоровье для лагеря, термонаклейками с именами.

Мы с Черил сидим в аптеке в молле, где закупаем припасы.

– Я думаю, с Эдом у нас все хорошо получилось, – говорит она.

– Насколько можно было ожидать.

– Ты о чем? – спрашивает она.

– Не могу представить вас вместе. О чем вы разговариваете?

– Мы не разговариваем. Именно поэтому я здесь, с тобой, покупаю жидкость для мытья рук, – отвечает Черил с досадой.

– Ты на что-то конкретное злишься?

– София на тебя запала, – говорит она. – Только и разговоров про бар-мицву, да как было бы здорово, если бы она с вами поехала, и она даже поверить не может, что это пропустит.

– Меня она не интересует, – говорю я. – Может, она просто хочет то, что есть у тебя. Женщинам это свойственно. Они когда обедать идут, всегда заказывают одно и то же.

– Она за тобой охотится, – говорит Черил. – Муж бросает ее ради новой призовой жены – физик, элементарные частицы, а еще и великолепная лыжница.

– Ничего не будет, – заверяю я Черил.

– Потому что ты уже «в отношениях» с Амандой?

– Потому что София меня не интересует.

– Ты приглашаешь в поездку Аманду?

– Еще не приглашал. Ты спрашиваешь, потому что сама хочешь поехать?

– Я не поеду, – говорит она. – Это было бы очень странно. Что скажут мои дети, если я поеду в Южную Африку на бар-мицву твоего племянника? Они ведь даже с тобой не знакомы.

– Вот об этом я и думал, но не хотел говорить. Как ты понимаешь, приглашение открыто для тебя, твоих родных, мужа, детей, кого хочешь…

– Отлично звучит, как семейка Брэди с промискуитетом.

– А еще, – говорю я тоном телеведущего, вываливающего кучу призов на стол, – я был бы очень рад как-нибудь познакомиться с твоими детьми. Как-то реальнее все стало бы.

– Каким образом познакомиться? Придешь к обеду, я тебя представлю: «Детки, вот это дядя, с которым мамочка играется, пока папа занят вулканизацией?»

– Можно представить меня как твоего друга, – предлагаю я.

– Я подумаю, – говорит она. – У замужних женщин не должно быть друзей мужчин.

– Времена меняются.

Я нагружаю корзину портативными тюбиками зубной пасты и шампуня, а Черил пытается меня уговорить «сделать» ее в новой бакалейной секции – она называется «Взял и пошел». Черил считает, что мы должны устроить какое-то сексуальное приключение в каждой лавочке этого молла. Мы прошли примерно четверть пути по этому подковообразному строению, но я не сомневаюсь, что продавцы, охранники и прочий персонал нас узнает. Возможно, потому, что мы часто здесь бываем – как старые дамы, прогуливающиеся по магазинам для моциона, – или потому, что они обмениваются видеозаписями с камер наблюдения.

Я кладу в корзину одноразовые зубные щетки, и тут у меня звонит телефон. После четырех звонков прекращает звонить, начинает снова.

– Это она, – говорит Черил. – Кто же еще звонит два раза подряд? Можешь с тем же успехом ответить.

– Алло? – говорю я.

– Я папу не могу найти, – сообщает Аманда в панике. – Он ушел куда-то.

– Где ты?

– В каком-то дурацком торговом центре, возле парковки.

– Что говорит мама?

– Я их послала в «Дейри квин», пока относила покрывало с дивана в химчистку – не хотела, чтобы они смутились, когда я стану объяснять про фекалии на покрывале. – Хотя я громкую связь не включал, но каждое слово доносится громко и отчетливо и до Черил, и до любого, кто ближе десяти футов. – Мама сказала папе, чтобы брал мороженое без орехов, они нехороши для его дивертикулов, и он психанул и выбежал. Я пытаюсь его искать, но она не может за мной угнаться.

– Посади ее в машину, пока ищешь, или посмотри, можно ли ее кому-нибудь поручить на несколько минут.

– Спроси, есть ли там рядом «Хоум депо», – шепчет Черил. – Мужчин к железкам тянет.