Э. М. Хоумс - Да будем мы прощены

Приносят заказанные напитки. Рикардо ломает лед, сдувая упаковку с соломинки в Марка.

– А когда делают пересадку, – спрашивает Нейт, – есть выбор, у кого можно взять? В смысле, то ли от этой женщины, то ли вон от того мужчины, то ли еще от кого?

Эйвери мотает головой.

– На органы есть очень длинный список ожидания. Ждешь, ждешь, ждешь, а потом доктора должны решить, подходит или не подходит. И забавно, что у женщин не очень хорошие результаты с мужскими сердцами.

– Где вы познакомились? – спрашивает Эшли, глядя на Марка.

– В приемной у кардиолога, – отвечает Марк. – Я туда бабушку привозил.

– Напомните мне, кем вы нам приходитесь? – интересуется Мадлен.

– Они нам не родня, – твердо отвечает Нейт.

– Так как оно там, в Огайо? – тороплюсь я исправить неловкость и думая, один ли я ее заметил.

– Хорошо, – говорит Эйвери. – Очень хорошо. Только сейчас поняла: я же впервые выехала за пределы штата с новым сердцем.

– Вам что-нибудь о ней рассказали? – спрашивает Нейт.

– Нет, – говорит она. – Все очень конфиденциально и всерьез. Есть люди, которые просто не хотят знать. Вы не хотели бы мне что-нибудь сказать?

Приносят гамбургеры.

– Моя мать была бы за вас рада. Она любила помогать людям. Была очень благородным человеком.

У Нейта голос чуть проседает от эмоций.

Когда Эйвери нужно выйти в туалет, Эшли уходит с ней. Потом она мне рассказывает, что Эйвери показала ей шрам – точно посередине тела, как застежка-молния.

Оставшись один, Марк нам рассказывает, как Эйвери должна быть благодарна нам за эту встречу.

– Ей трудно было после пересадки. Она в чем-то изменилась, стала другой, хотя не могу сказать, в чем именно. Были тяжелые сны, черные мысли.

– Большая хирургия, – замечаю я.

– Смерть хуже, – говорит он, и больше тут сказать нечего.

– Я правда хочу вас поблагодарить, – говорит Эйвери, вернувшись из туалета.

Она не садится снова за стол. Бывают такие трапезы, которые заканчиваются раньше, чем кто-нибудь успеет нормально поесть.

Сай заворачивает свой бургер и сует в карман куртки. Рикардо смотрит и следует его примеру, добавляя еще картошки фри. Когда мы выходим, Эшли спрашивает, не хотят ли Эйвери и Марк подъехать глянуть на дом. Нейт поражен.

– Конечно, – говорит Эйвери. – Просто на минутку.

Я еду впереди, Марк за мной, вверх по склону к дому. В зеркале заднего вида – глаза Нейта.

– Ты как, Нейт? – спрашиваю я.

– Никак, – отвечает он ровным голосом. – Совсем никак.

Я заезжаю на дорожку, останавливаюсь. Нейт выходит первым и устремляется в дом. Входная дверь остается распахнутой, как дыра, как рана.

Марк и Эйвери паркуются у тротуара, тем временем рвущаяся наружу Тесси останавливается у края травы и лает.

– Она не любит людей? – спрашивает Эйвери.

– Она очень дружелюбна, но черту переступить не может, – поясняет Мадлен.

– Черту? – спрашивает Марк, обходя машину к дверце Эйвери.

– Невидимая изгородь, – говорю я.

Эйвери выходит из машины. Она стоит, глядя на дом, но вдруг теряет равновесие, пошатывается, неуверенно опускается на переднее сиденье.

– Ой! Ой!

– Что такое? – спрашивает Марк.

– Тесси, – догадываюсь я. – Перестань лаять!

– Голова… – стонет Эйвери.

– Ударились головой? – спрашиваю я.

– Нет. Просто вдруг заболела.

– Часто у вас голова болит?

– Нет. – Ее как будто раздражают мои вопросы. – Это не как мигрень. Как будто меня что-то бьет по голове, сильно. Ой, нехорошо мне. Совсем нехорошо.

– Секунду, – просит Эшли и убегает за чем-то в дом.

– Это тот дом? – спрашивает Эйвери.

– Это дом, где они живут, – отвечает Марк.

– Тот, – говорю я, прекрасно понимая, о чем она спросила.

– Наверное, голова болит потому, что это здесь и случилось, – говорит Эйвери.

– Некоторая натяжка, – возражает Марк.

Я чувствую, как он отталкивает от себя мысль, что его невеста – не та, кем была прежде.

– Это вполне реально, – говорю я, стараясь приободрить их обоих. – Сердце Джейн знает…

Я им рассказываю о памяти клеток и повторяю историю одной девушки, которой пересадили сердце от десятилетней жертвы убийцы.

– Реципиентка пересаженного органа стала видеть ужасные кошмары, и в конце концов призвали полицию. Кошмары оказались точными и дали нити к раскрытию убийства.

– Думаю, нам пора, – говорит Марк.

Выбегает Эшли с подарком, завернутым для Эйвери.

– Я это сделала для мамы, хочу, чтобы досталось вам.

– Спасибо, – говорит Эйвери. Головная боль явно усиливается.

Марк запускает мотор, включает передачу. Машина дергается вперед, мы остаемся.

– Мне пора, лапонька, – говорит Эйвери, обращаясь к Эшли. – Будем держать связь…

– Не очень поняла, что она хотела, – говорит Мадлен, глядя вслед уезжающей машине.

– Никогда больше не хочу ее видеть, – говорит Нейт, когда мы входим в дом. – Жуть какая-то, как в этих фильмах М. Найта Шьямалана.

Ночью Нейт не спит. Я слышу шаги и перехватываю его в гостиной.

– Что случилось? – спрашиваю я. Он не отвечает. – Ходишь во сне?

Он мотает головой – нет, – и садится на диван в гостиной.

– Зачем она приезжала? Неужели хотела, чтобы мы ей сказали: ничего, что мамино сердце у тебя, все в порядке? Чтобы от этого ей стало лучше? А если это не ничего, а чего? Если все это совсем не ничего? А если никто ни секунды не подумал обо мне или об Эшли, когда это все происходило?

Он говорит и говорит, я не перебиваю. Я слушаю и глажу его по спине. Он качается взад-вперед, выплескивая, выгружая все из себя, опустошаясь. Все чувства, которые ему довелось испытать, рвутся наружу. Он иногда плачет, иногда выкатывает глаза и орет. На верхней площадке лестницы появляются Эшли и Рикардо и спрашивают, в чем дело.

– Ничего, – отвечаю я. – Нейт очень расстроен, но все будет хорошо.

На самом деле я не так уж в этом уверен. Он взорвался, и все, что он пытался удержать в себе, вываливается наружу.

Тесси с нами в гостиной, тоже помогает. В какой-то момент мы начинаем говорить о Южной Африке – кажется, Нейта успокаивает возвращение к нашим приключениям. Я ему рассказываю, что София сделала веб-страницу по нашей поездке, разместила фотографии и рассказы, которые я ей посылал, и что незнакомые люди заходят на этот сайт и делают пожертвования. Я сообщаю, что на счету собралось уже почти тридцать тысяч долларов.

– Это ты просто меня успокаиваешь, да?

– Нейт, сейчас полвторого ночи. С чего бы я стал врать?

Я веду его к компьютеру Джорджа, показываю страницу и комментарии людей, пишущих, как они поражены, что столь молодой человек так предан осуществлению социальных перемен.

– Это что, настоящие деньги? Они и правда у нас есть?

– Да, это банковский счет на твое имя.