Елена Колядина - Кто стрелял в президента

«Хорошо, что голову помыла», — подумала Люба, когда Николай вкатил коляску в сияющий голливудской роскошью ночной клуб. Он неохотно отпустил ручки коляски на слова Ярослава «подожди здесь, мы быстро». Но тут же пошел навстречу мужчине, сказавшему издалека:

— Здорово, Запорожец! А ты чего здесь? Порядок пришел наводить? Вроде не твоя вотчина?

— Это хорошо, что я тебя встретил, — довольным голосом сказал Николай, умиротворенный званием борца за порядок. — Слушай, ты ведь студию звукозаписи крышевал одно время?

— Кто в юности не ошибался? — хохотнул мужчина.

— Связи остались? Девчонку одну надо раскрутить. Протеже гаранта. На этой неделе опять с ним встречается. Но я так прикинул: чего царя по такой ерунде грузить? Уж договариваться — так по крупному. А компакт мы и сами как-нибудь сварганим.

— Ты завтра позвони Юре-Пионеру, — посоветовал собеседник. — Скажи — от меня. У него этих студий, как у тебя баб. Жена, кстати, как?

— В загородный отправил с тещей.

Люба ехала за Ярославом, по-хозяйски шагавшим по служебным коридорам клуба. Он заглянул в одну из дверей и обернулся к Любе:

— Сейчас с арт-директором переговорим.

— Давай быстрее, — приказал арт-директор Ярославу. — Излагай.

— Посмотри номер. Неплохой. Мощный даже.

— Номер отличный, — не дав Ярославу договорить, отозвался арт-директор. — И ты в следующий раз такие номера не откалывай. У нас серьезные уважаемые люди отдыхают. Они на красивых девочек хотят глядеть. А ты тащишь какую-то оборванку с Казанского вокзала.

— Я не с вокзала, — угрюмо произнесла Люба.

— Слушай, ну для меня. Я тебя о чем-нибудь просил хоть раз? — сказал Ярослав. — Смотри, когда на нее в «Империю» народ валом повалит, ты не говори, что я тебе ее не предлагал.

Арт-директор насупился.

— Ладно, давай, только быстро.

— У меня песня есть, — заторопился Ярослав. — «Бессердечная любовь», Люба под нее на подтанцовке на коляске сделает фуэте.

— Ну давай, демонстрируй.

— Любовь! — скомандовал Ярослав. — Покажи!

Люба сердито взглянула на арт-директора и отчаянно выдала свой коронный номер — смерч на одном колесе. Затем, не останавливаясь, сделала сальто, почти перевернувшись с коляской в воздухе, и закончила страстным латиноамериканским танцем, разученным когда-то в санатории со спинальником Романом.

Директор поднял с пола опрокинутый коляской стул, остановил раскачивавшуюся люстру и немного подумал.

— Ты чего, на сцену ее в таком прикиде собираешься вытащить? Куртка с помойки что ли? Или секнд хэнд из запасов Анастасии?

«На себя бы посмотрел! — возмутилась коляска. — Джинсы изорваны снизу до верху, по полу волочатся. Волосья — дыбом. Пугало чистое!»

Ярослав радостно продемонстрировал Любе крепко сжатый кулак.

— Сегодня временно займем что-нибудь надеть у шоу-балета, а завтра с режиссером обсудим, что сшить, я костюм за свой счет закажу.

— Сегодня?! — вскинулся арт-директор. — Укумарился? Без репетиции? У меня тут чего, совхозная дискотека?

— Слушай, Люба этот номер два года готовила. Какие тебе еще репетиции нужны? — убеждал Ярослав. — А китайский цирк на коляске знаешь, как люто будет?

— Для китайского цирка еще лонжи надо заказать, резиновые тросы.

— Закажем!

— Ну давай хоть к коляске пиротехнику какую-нибудь присобачим, — принялся размышлять арт-директор. Он нажал кнопку радиотелефона. — Костик? Фейерверк «Фортуна» еще есть? Пару штук надо. Занеси ко мне.

«Фортуна», — обрадовалась Люба. — Колясочка, это — знак!»

Вскоре в кабинет вошел парень в комбинезоне с длинными трубками в руках.

— Два как раз осталось, — пояснил Костик. — Надо заказать.

Куда их сейчас?

— На коляску приделай. К колесам, что ли? Чтоб вроде как из реактивных двигателей вырвались брызги. Как тебя? Люба? Слушай, фейерверки супердорогие, последняя разработка — управляются с пульта, дистанционно. Так что тебе делать ничего не надо будет, Костик в нужный момент выдаст жару. Но если испортишь чего-нибудь, стоимость из оплаты вычту!

— Из зарплаты? — радостно переспросила Люба. — Я ничего не испорчу!

— Ладно, иди! Ни пуха, ни пера, — пожелал директор.

«Пошел ты к черту!» — с удовольствием ответила коляска.

Ярослав быстро, Люба еле поспевала, прошел в небольшой зал со стульями вдоль стен и включил музыку.

— Сейчас еще раз попробуем, — приказал он. — Ла-ла-ла… после слов «снова буду рядом» ты начинаешь крутить смерч, а на концовку припева «только с тобой» — сальто. Потом до конца песни танцуешь латину. Поняла? Поехали! В конце фейерверк, и ты уезжаешь с площадки.

— Мне бы покрепче к коляске пристегнуться, — вспомнила Люба. — Я сейчас только ремнем от папиных брюк пристегнута.

Минут через двадцать Люба боязливо въехала в зал через служебную дверь и принялась высматривать Николая. Он поднялся из-за столика и махнул Любе.

— У меня минут десять есть, пока Ярослав ищет для меня костюм, — возбужденно сказала Люба. — Я бы попила чего-нибудь или съела легкое что-то.

Николай подозвал официанта.

— Заказывай, — предложил Любе.

Люба испуганно замерла, но тут же собралась и небрежно приказала:

— Значит, так, органика: биосметана, хлеб с проростками.

Она с довольным видом посмотрела на Николая.

Официант поглядел вдаль, и невозмутимо повторил:

— Биосметана, зерновой хлеб. Пить что будете?

— Зеленый чай! — с победоносным видом сообщила Люба и важно уточнила: — Вы знаете, что его надо заваривать два раза?

— Разумеется, — ответил официант. — Наш шеф-повар в курсе.

Вскоре он появился с подносом:

— Биосметаны не было, но могу предложить вам молочный крем с фруктами.

— Хорошо, — милостиво согласилась Люба.

Она едва успела допить чай, как из служебных дверей показался Ярослав. Он махал рукой. Люба посмотрела на Николая безумными, бессмысленными глазами.

— Пожелай мне удачи, — прошептала она.

— Мою Любовь ждет удача! — довольно убедительно произнес Николай.

«Тьфу, бес! — сплюнула коляска. — Голову девке дурит!»

Когда из ободьев колес вырвались снопы серебристо-малиновых искр, коляска обезумела:

«О-ой! Горю!»

Люба сделала стремительный круг, так что искры образовали вокруг Ярослава сияющую орбиту, и, не помня себя, умчалась с площадки.

Зал разразился аплодисментами и криками. Сердце Любы ломилось в грудь, как буйно-помешанный в стены одиночной камеры, коляска стонала и охала, ругалась на огнеопасность номера. Из темноты вынырнул Костик:

— Приказано еще фейерверк к колесам приделать.

«Фортуны» больше нет, «День Победы» принес.

— Я, что, еще раз выступать буду? — еле справляясь с дыханием, произнесла Люба.

— Ну.

— Дорогие друзья! — неслось из зала. — Только у нас — Вампир и Любовь. С первыми лучами солнца он исчезнет. Поэтому не уходите до утра!