Андрей Бондаренко - Беглец и Беглянка

— Дедулечка, как же так? — опускаясь рядом с Вороном на колени, лепечет Даша. — Ты, миленький, пожалуйста, держись. Сейчас мы тебя перевяжем, — аккуратно кладёт пистолет на красно-белый валун. — Найдём что-нибудь для этого. Мою футболку, например, порвём на бинты. У Красавы есть запасные чистые портянки…

— Внуча, — чуть заметно приоткрываясь, шепчут тонкие бесцветные губы старика.

— Да, я здесь.

— Ты не части, однако…. И никакой перевязки не надо…

— Надо! — настаивает девушка.

— Помолчи, однако, — не открывая глаз, шепчет Костька. — Нет у меня сил на глупые споры. Даже глаза не открываются. И времени, однако, нет.

— Всё, молчу.

— Вот и хорошо, однако…. А теперь подождите, ребятки, немного. Дайте чуток отдохнуть…

В метре от шамана лежит его посох — с наполовину вытащенным из древка длинным светлым клинком.

— Теперь-то понятно, почему «камуфляжник» выстрелил, — с трудом сглотнув слюну, произносит Олег. — Кстати, а где он сам?

Из-за высоких кустов голубики, расположенных в семи-восьми метрах от слегка дымящегося костра, доносятся странные булькающие звуки. А ещё к этим кустам ведёт — по светло-зелёным мхам — виляющая красно-бурая полоса.

Олег чувствует, как в его гортани возникают кислые рвотные позывы, но справляется с ними и идёт к кустам.

За голубикой, приняв позу человеческого эмбриона в чреве матери, лежит коротышка. Лежит и, обхватив ладонями рукоятку ножа, зажимает рану на шее. Его голова мелко-мелко подрагивает-подёргивается. Впрочем, как и ноги в грязных кирзовых сапогах.

Рвотные позывы, всё же, побеждают…

Откашлявшись и тщательно обтерев рот рукавом футболки, Олег возвращается к костру.

— Нож, однако, попал в шею? — спрашивает Костька.

— Да. По самую рукоятку вошёл.

— Я так и понял, однако…. Красава.

— Здесь я, — шмыгает носом Олег.

— Добей этого…. Чтобы не мучился, однако. Я по «бульканью» слышу, что он ещё часа полтора проживёт. Может, однако, и все два. Изведётся весь, бедолага…. А зачем? Чего молчишь?

— Н-не знаю…

— Добей, однако, — тусклым голосом настаивает шаман. — Чтобы совесть потом не мучила…. Только потом. Сейчас, однако, молодёжь, меня слушайте…. Красава.

— Я здесь.

— Знаешь, как дойти до Паланы, однако?

— Представляю.

— Рассказывай, однако, как.

— Дедуля, — всхлипывает Даша. — Ы-ы-ы…

— Успокойся, внуча. Не плачь, однако. Не время сейчас. Потом вволю поплачешь…. А ты, Красава, рассказывай.

— Ага, сейчас-сейчас, — Олег задумчиво лохматит ладонью волосы, понимает, что это парик, стаскивает его с головы и брезгливо отбрасывает в сторону. — Значится, так…. Сперва шагаем на восток, слегка отклоняясь к северу. Доходим до Срединного хребта. Ищем проходимый и удобный перевал. Переваливаем через хребет. Спускаемся, соблюдая осторожность, с него. Следуем на север — до ближайшей приличной реки, берущей начало в отрогах Срединного хребта. Переправляемся на её противоположный берег. Идём вдоль реки до самого Охотского моря. Дальше — вдоль морского побережья — до самой Паланы…. Всё правильно?

— Почти, однако, — чуть заметно улыбается Костька. — Молодец, Красава. Хорошо, однако, географическую карту запомнил…. Но есть одно уточнение. Маленькое совсем. Шагая отсюда, однако, надо отклоняться не к северу. А, наоборот, чуть к югу.

— Зачем? Это же удлинит маршрут…. Разве нет?

— Нет, однако…. Ты же сам говорил — про проходимый горный перевал. Про, однако, проходимый…. Так вот. Отклоняясь к югу, вы дойдёте до предгорий Срединного хребта, однако. Там отыщете чёрную скалу, похожую, однако, на спящего медведя. Только очень большого. Она в тех местах одна такая, однако…. За «медвежьей» горой начинается узкая лощина, идущая вверх. По ней, однако, и выйдете на удобный перевал. На проходимый…. И ещё одно. Последнее…. Держитесь друг за дружку, однако. Всегда и везде…. А меня здесь, однако, похороните. Рядом со Светлой рощей. Под крайней берёзой, однако. Так Светлая Небесная Тень велела. А потом сразу же уходите. Помните, что вертолёт, однако, приземлится здесь в пять вечера. Похоронили — и ушли…

— Дедуля!

— Я ещё здесь, внуча, — шаман открывает глаза. — Не спорь, однако. А камею с оленем и «номерной» жетон себе забери. Непременно…. Да ты вся в крови.

«У него же были тёмно-карие глаза. Как и у всех ительменов», — удивляется Олег. — «А сейчас — светло-светло-серые…. Как такое может быть?».

— Ой, действительно, — подносит пальцы к лицу Даша. — Только это не моя кровь, не беспокойся. Я сейчас…

Она уходит к ручью.

— Красава, посмотри мне в глаза, однако, — просит Ворон, и его голос вновь звучит ясно и сильно.

— Смотрю.

— Молодец, однако. Хороший взгляд. Сильный и открытый…. А теперь пообещай.

— Что — пообещать?

— Что, однако, не бросишь мою внучку в беде.

— Клянусь, — обещает Олег. — Нигде и никогда не брошу.

— А если всесильная и коварная Судьба разлучит вас, однако? Что тогда будешь делать?

— То обязательно потом найду Дашуту. Всегда и везде. Клянусь.

— Верю, хр-р-р, однако, — надсадно хрипит Костька. — Теперь слушай сюда, Красава. Внимательно, однако, слушай…

— Слушаю.

— Первый вертолёт — ерунда, однако. Не страшно. Ну, приземлится здесь к вечеру. Никого, однако, не дождётся. Улетит. Он же только на приём пленных «настроен». Не будет в нём никого серьёзного, однако…. А завтра второй — с самого утра — пожалует. Вместе с полноценной группой захвата. И с собаками, однако, могущими идти по следу…. Понимаешь, Красава, к чему я клоню?

— Понимаю. И учту.

— Вот и учти, беглец. Обязательно, однако…. А теперь…. Теперь — прощай. Небесная Тень зовёт…

— Прощай, Ворон, — катая по скулам тугие желваки, шепчет Олег. — Прощай, друг. Я тебя никогда не забуду. Никогда.

Светло-светло-серые глаза старика становятся неподвижными. Словно бы ледяными. Мёртвенно-бледное лицо передёргивается нервной судорогой. По морщинистому подбородку медленно стекает тоненькая струйка ярко-алой крови…

— Он умер? — выдыхает вернувшаяся Даша.

— Умер.

— Ы-ы-ы…. Вот, я и стала круглой сиротой.

— Ничего и не сиротой, — закрывая движением ладони глаза покойного, возражает Олег. — У тебя же есть я.

— Это да…. Замуж зовёшь?

— Зову. Без всяких шуток.

— Ладно, Красава, разберёмся, — длинно вздыхает девушка. — Потом. Ближе к восемнадцати годкам. Или же к более позднему и зрелому возрасту. Как, уж, получится…. А сейчас иди в сборно-щитовой домик. Я там лопату видела. В дальнем углу кладовой, кажется, стоит…. Дедушку надо хоронить, могилу копать — глубокую и широкую. Может, и не только его хоронить, — смотрит в сторону кустов голубики, из-за которых по-прежнему тихонечко «булькает»…. Почему сама не иду за лопатой? Нет. Не могу я туда пойти. Ни за что. В обморок, наверняка, грохнусь.