Сергей Марьяшин - Нф-100: Роботы божьи

- Интересно, - пробормотал техник. - Заключенный ухитрился забраться в медицинский сервер тюрьмы. Ладно, с этим мы ему помогли. Но в этот же сервер снаружи бьется его друггл. Откуда она знает, что он у нас? Сломала все защиты до сервера, но здесь я ее заметил и остановил. Застряла, голубушка...

"Аня? - мысленно окликнул Смолин. - Твоих рук дело?"

"Я только намекнула ей, где искать..." - виновато шепнула Анна.

- Дайте им поговорить, - сказал Смолин.

- Зачем? - удивленно спросил техник.

- Просто сделайте это.

Техник вопросительно посмотрел на майора. Тот согласно кивнул. Техник сел к клавиатуре, убрал в сторону резиновую дубинку и открыл Наташе доступ на медицинский сервер.

- Готово. Надеюсь, вы знаете, что делаете.

Смолин не знал. Он доверился Анне - а та, в свою очередь, доверилась своим чувствам. Ей было жалко обоих - Егора и Наташу. Она хотела хоть немного облегчить предстоящую им горькую участь. После того, как Егора казнят, личность Наташи будет безвозвратно стерта. Анне казалось несправедливым, что никто не думал об этом; друггл заключенного был безразличен всем. Их ждал конец. Помочь обреченным влюбленным вновь соединиться перед смертью - это было единственное, что она могла для них сделать.

* * *

Егор безутешно рыдал. Новость следователя Смолина сразила его, как удар грома. К такому развитию событий он был абсолютно не готов. Прошел, наверное, час, прежде чем он смог немного успокоиться. Егор не хотел верить следователю, но его сокрушенный вид не оставлял сомнений в том, что все сказанное - правда. Смолин сказал, что его убьют утром. Сколько ему осталось? Он слышал, что в старину приговоренным предоставляли возможность исполнить последнее желание. Сейчас самым страстным его желанием были часы. Старые женские часики, которые он видел на запястье у Нины, или даже встроенные в угловатый коммуникатор часы ее мертвого отца. Время! Он бы все отдал за лишний день или даже час. Или хотя бы за то, чтобы узнать, сколько осталось до утра.

Еще он хотел знать, как его убьют. Его страшили физические страдания. Он надеялся, что это будет безболезненная инъекция или газ. Нужно было спросить у Смолина, но тот убежал. Егор видел, как переживает следователь. Это было написано на его несчастном расстроенном лице. Егору показалось, что Смолин что-то не договорил. Впрочем, какая теперь разница... Что он мог добавить к тому, что сказал?

Смерть перечеркивала все, подводя жирную черту под планами, надеждами и мечтами Егора. Нет, физические страдания - не самое страшное. Страшнее другое. У него больше нет будущего. Все прочие люди будут жить, - кроме несчастных туземцев в Афганистане, которых сегодня вечером по ошибке убьет робот-бомбардировщик, но они не в счет, к их регулярному истреблению все давно привыкли, - а Егор прекратится. Эта простая в своей чудовищности мысль раздавила его, превратив почти счастливого еще пару недель назад человека в напуганный кусок плоти, сжавшийся в комок и плачущий, словно избитый ребенок.

Единственным, что могло хоть как-то примирить его с грядущим концом, было понимание, что он действительно приговорен к смерти высшей силой. Силой, чьи повеления не обсуждаются. Не человеческой властью, что бы та о себе не возомнила, а невидимыми Хозяевами его судьбы, обитающими в потусторонней деревне у неведомого моря.

Они не знают! Эти бессердечные люди, что самоуверенно решили его судьбу - они не знают о том, что сами являются пешками, марионетками в руках невидимых Хозяев их жизней. Быть может, Егор встретит их за последней чертой. Мысли о Хозяевах своеобразно утешили его, расширив перспективу от узко личного страха смерти до смирения перед космической целесообразностью происходящего.

Судорожные рыдания измучили Егора. Он решил прилечь, чтобы немного отдохнуть. К счастью, медицинский компьютер не только навязывал ему свою волю, но и следил за его самочувствием. Едва Егор подумал об отдыхе, как из стены услужливо выползла кровать. Проспать последние часы жизни - возможно, не лучшее решение, но Егор был опустошен настолько, что не мог бы силой заставить себя бодрствовать. Да и чего ради? Чем любоваться напоследок в этом железном ящике?

Горестно вздохнув, он разделся и лег. Зажужжал лентопротяжный механизм, натягивая одеяло и прижимая его к постели. Одеяло зафиксировало тело, не давая пошевелиться. Спеленутый как куколка, он будет лежать, пока медицинский компьютер не сочтет, что он выспался, и не отпустит его. Или пока за ним не придут.

Егор лежал, тихо всхлипывая. Сон не шел. Он вдруг вспомнил про последнее оставшееся ему развлечение - чат. Там его ждал новый друг Носов. Когда они чатились последний раз, Носов предложил встретиться и познакомиться очно, когда их обоих выпустят из тюрьмы. Егор горячо поддержал эту идею. Сейчас он с горькой усмешкой вспомнил свою радость. Да, в чат следовало войти хотя бы для того, чтобы сказать Носову, что их встреча никогда не состоится. Оставить его в неведении было бы невежливо.

Егор залогинился. Носова не было. Появились новые люди, но Егору не хотелось общаться с незнакомцами. Был еще неизменный Степаныч, третирующий кого-то за нарушение новых поправок к выдуманным им правилам, но говорить с ним хотелось еще меньше. Егор подождал минут десять и уже хотел отключиться, когда в чате появился Носов.

> Привет! - отстучал он Носову.

> Здравствуй, милый!

Егор подскочил бы на кровати, если бы не стягивающее его одеяло. Что еще за "милый"? Он не давал поводов для подобной фамильярности.

> Это я!

> Носов, ты в порядке? - спросил озадаченный Егор.

> Егор, милый! Это я, Наташа!

Сердце Егора забилось так сильно, что он испугался, как бы гулкие удары не услышала охрана снаружи. Смолин сказал, что его стерегут китайцы. Черт знает, что придет им в голову - еще решат, что он пытается сбежать, пробив дыру в стенке контейнера. Следующая мысль заставила его похолодеть. Провокация! Администрация тюрьмы пытается выдать себя за его Наташу, чтобы... Чтобы что? Что они могут выведать, и зачем, если он уже мертвец?! Тем не менее, Егор решил не поддаваться. Вероятность того, что это действительно Наташа, близка к нулю. У нее просто нет шансов узнать о том, где он и, тем более, проникнуть сюда.

> Что вам нужно?

> Милый, поверь мне, это я! Мне помогла найти тебя Аня!

Егор лихорадочно соображал. Нужно было спросить что-то, что знали только они двое. Тогда он поймет, она это или нет. Идея пришла сразу.

> Моя первая любовь. Как ее звали?

На той стороне замолчали. "Фальшивка!", - подумал Егор, дрожа от возбуждения.

> Саша, - простучал собеседник в ответ.

Ложь! Они не знают! Егор прекрасно помнил, как в шесть лет влюбился в очаровательную соседку по парте. Ее звали Света, а он называл ее про себя Светик. Егор не спал ночами, воображая, как наутро увидит ее в школе. Он так и не решился сказать ей о своих чувствах. Стеснительность всю жизнь была его злейшим врагом, лишившим его стольких возможностей... Которых у него не осталось.