Сергей Марьяшин - Нф-100: Роботы божьи

Смолин знал от Ани, что такое отношения активации, но легкомыслие майора возмутило его. Речь шла о человеческой жизни!

- Сначала нужно прояснить наши позиции, - сказал он угрюмо.

- Извольте, - с готовностью согласился собеседник.

- Вы работаете на Икрамова. Я не могу вам доверять.

- Все мы на кого-нибудь работаем, такова жизнь, - философски заметил майор. - Вы на президента, я на главу ее канцелярии. Не вижу проблемы.

- А я вижу. Икрамов хочет убить Лисицына. Я собираюсь его спасти.

Майор рассмеялся.

- Ну хорошо, скажу вам правду. Забудьте про Икрамова, он вне игры. Я представляю интересы инстанции... более значительной.

Брови Смолина поднялись вверх. Он не подозревал, что бывают инстанции значительнее, чем канцелярия президента.

- Это какой же?

- Если скажу, придется вас убить, - со смешком ответил майор. - Простите, вынужден отделаться банальностью. В сложившейся ситуации наши цели совпадают. Я тоже хочу видеть Лисицина живым. Вернее, не я, а тот, кому я оказываю услугу. У него - назовем его заказчиком - есть к Лисицыну ряд вопросов, на которые тот не сможет ответить после казни. Так что мы с вами на одной стороне.

Смолин тяжко размышлял. Выбора не было. Здесь ему некому довериться, кроме майора. К тому же Анна, внимательно впитывавшая каждое слово их беседы, не почувствовала фальши в его словах.

- А что будет с Егором, после того, как ваш...

- Заказчик, - подсказал майор.

- ...когда ваш заказчик получит ответы на свои вопросы?

Майор провел ребром ладони по горлу и жизнерадостно улыбнулся. Смолин смотрел на него с ненавистью. Работа в репрессивных структурах нередко приводит к деформациям личности. Особенно это касается всякого рода секретных спецслужб, сотрудников которых Смолин повидал на своем веку немало. Почти все они были моральными деградантами, как этот майор, ни в грош не ставивший человеческую жизнь. Смолин знал, что взгляды таких людей резко меняются, когда встает вопрос об их собственной жизни. "Двуличие, жестокость и трусость" - вот что должно быть начертано на эмблеме министерства общественной безопасности, а не пустые "Доблесть, достоинство и честь", как сейчас, подумал он.

- Вы хотели прояснить мою позицию, - сказал майор. - Видите, я честен с вами. Лисицын нужен мне живым, в этом наши цели совпадают. Если ваш план сработает, я передам Лисицына заказчику, который допросит его, а потом... утилизирует. Парень оказался втянут в слишком опасные дела. Берегитесь, как бы он и вас не утопил.

Смолин нервничал. Он переживал о Егоре больше, чем переживал бы о самом себе. Теперь он знал, почему. Нина объяснила, что Егор - INFJ, как и она сама, и таким образом проявляется бессознательная дуализация. Смолин хотел обмануть майора: воспользоваться его помощью, но не отдать ему жертву. Он знал, что майор догадывается о его намерениях - ему сказала об этом проницательная Анна. Но выхода не было, придется сотрудничать с дьяволом.

- Что ж, договорились. Тогда за дело, время не ждет, - сказал детектив, выпил одним глотком химический чай и встал из-за стола.

- Мне нравится ваш стиль, - сказал майор, торопливо допивая свой остывший кофе и вскакивая следом. - Решительность и немногословие. Круто.

Смолин не удостоил собеседника ответом.

Майор долго вел его по одинаковым бесконечным коридорам, с которыми следователь почти сроднился за время работы над этим делом - самым странным делом за всю карьеру - и непрерывно болтал.. Смолин морщился, но не обрывал его, ему не хотелось ссориться. Сплотившая их задача требовала пусть временного, но единства.

Они пришли к тайной комнате, в которой майор обтяпывал свои дела, не относящиеся к службе. Вход в нее был замаскирован под трансформаторную будку. Прежде чем войти, майор воровато оглянулся по сторонам. Убедившись, что в коридоре пусто, он открыл дверь и пригласил Смолина внутрь.

Как и ситуационный зал, где они впервые встретились, узкая комната без окон была оборудована по последнему слову прошловековой техники. Вдоль стены громоздились старинные плоские мониторы и пульты с россыпью цветных кнопок. В один из пультов была встроена кнопочная клавиатура, на которой лежала резиновая полицейская дубинка.

На открытых полках у противоположной стены было небрежно свалено оружие: лазерные и обычные автоматы и пистолеты, снайперские винтовки и даже гранатометы. Оружие содержалось в полном беспорядке, на нем не было ни виртуальных бирок, ни других признаков учета. Внимание Смолина привлек модифицированный полицейский сканер. Майор с удовольствием пояснил, что эта штука предназначена для вывода из строя чипов подозреваемых. Рядом со сканером лежала ручная инфразвуковая пушка, вызывающая у жертвы сильнейшую депрессию и тоску. Инфразвуковое оружие запрещено конвенцией ООН, поэтому не выпускалось официально. Судя по кустарному виду, пушку собрал на коленке местный умелец.

Комната имела запущенный вид, словно в ней не убирались несколько лет. Все - и мониторы, и пульты, и оружие - было покрыто слоем жирной пыли. Смолин брезгливо провел пальцем по сиденью кресла с драной обивкой и осторожно сел. Здесь он изложил майору свой план. Выслушав, тот присвистнул, сел в соседнее кресло и надолго задумался.

- Такого мне проделывать еще не доводилось, - наконец, сказал он.

- Это реализуемо?

Майор посмотрел на него удивленным взглядом.

- Я-то думал, вы знаете, раз предлагаете. Попробуем - выясним. Сейчас набросаю список, нам понадобится оборудование и специалисты. Мне нужно время, чтобы все организовать. Казнь утром, но, думаю, успеем...

Он отвернулся от детектива и начал связываться с другглами нужных людей. Смолин молча сидел в углу комнаты, чтобы не мешать. Через час, когда майор закончил переговоры и довольно сообщил, что оборудование и люди найдены и все будет готово в срок, детектив попросил:

- Я хочу посетить заключенного.

- Гм, с этим проблема.

Сердце Смолина забилось сильнее. Неужели с Егором что-то случилось?

- Его сторожат китайцы. Десантники из охраны посольства. Я бы их близко к нашей тюрьме не подпустил, но им пообещал этот корявый черт Габридзе, - с отвращением произнес нерусскую фамилию майор.

Смолин вполне разделял его чувства к новому министру иностранных дел.

- У них приказ никого не впускать в камеру. Хотя... - майор на мгновение задумался, - можно попробовать выдать вас за священника. Последнее причастие перед казнью и все такое.

Он с сомнением посмотрел на Смолина, пытаясь представить его в роли священника, и покачал головой.

- Нет, не поверят. Лучше придумать что-то другое... - он задумался и вдруг воскликнул: - Врач! Выдадим вас за врача. Врача они обязаны пустить, если не хотят потерять заключенного.