Луиза Вильморен - Жюльетта. Госпожа де... Причуды любви. Сентиментальное приключение. Письмо в такси

Можно отвлечь человека от мыслей о причиненном им зле, но нельзя его этим утешить. Луи Дювиль тотчас отправился обратно в Париж и часов в двенадцать был уже у г-жи Зарагир. Маленькая гостиная была завалена еще открытыми чемоданами, из которых исходил нежный аромат платьев и белья. Она занималась своим утренним туалетом. Накинув халатик, она вышла к нему босиком, непричесанная, с сигаретой в зубах. Улыбка на ее лице постепенно уступила место выражению беспокойства.

— Вы не в Вальронсе? Откуда вы приехали? Вы заболели, Луи? — спросила она. — Такое впечатление, что свет слепит вам глаза. А я так люблю голубое январское небо.

— Дневной свет меня раздражает.

Чтобы развеселить его, она решила пошутить, задернула штору, зажгла лампы и сказала:

— Ну, вот вам и ночь. Чего еще желаете?

— Дорогая, выслушайте меня. Я приехал из Вальронса.

— Вы? Почему? Что случилось?

— Случилось, что ваш муж…

— Ах! Молчите! Уже по вашему виду я должна была угадать дурную новость. Что мой муж? Он болен? Он…

— Он в Вальронсе, — ответил Луи.

— В Вальронсе? Он? Он в Вальронсе? Почему? Что произошло?

— Ему рассказали о нас.

— О нас? И что?

— Ему рассказали правду.

— Какую правду?

— Нашу.

— Нет, это невозможно, я не хочу, нет, не хочу. Кто ему рассказал правду?

— Сплетники.

— А кто пригласил его к вам?

— Дружба.

— Вы его видели?

Луи рассказал ей, при каких обстоятельствах он мельком увидел г-на Зарагира в гостиной их дома в Вальронсе.

— Ага, он слушал, как поет девушка! И встал, чтобы похвалить ее!

— Да нет же, это была не девушка, а девочка, подросток тринадцати-четырнадцати лет.

— Так, так, и ее невинность привлекла его после всей той гадости, которую ему наговорили про меня! Ах, что делать? Как ему объяснить…

Луи Дювиль посоветовал ей возвращаться в Тижу.

— Возвращаться в Тижу как ни в чем не бывало? С риском оказаться вышвырнутой за дверь? Чтобы все там смеялись надо мной? Нет, нет, ни за что на свете! Я поеду, но поеду в Вальронс и объяснюсь, я буду биться, буду защищаться. В конце концов какие доказательства есть у него против меня?

— А когда вы станете с ним разговаривать, то как вы объясните, от кого узнали, что он в Вальронсе?

— От вас.

— А как я мог об этом узнать?

— От вашего отца.

— И что, получается, что мой отец, разделяющий убеждения вашего мужа, мне поручил сказать вам об этом?

— Нет, но мы ведь достаточно добрые друзья, чтобы вы поступили именно так. К тому же мой муж знает, что мы помирились.

— Если бы мы только помирились и все, он не был бы сейчас в Вальронсе.

Г-жа Зарагир подбежала к окну и открыла шторы. Но вид голубого январского неба, вид оживленной улицы, вид всего того, чему не было дела до нее, оттолкнул ее обратно в глубь комнаты.

— Ах, — гневно воскликнула она, — они поспешили поверить в кажущееся и нашли повод снова встретиться. А я при этом должна стать жертвой их старой дружбы, должна за нее расплачиваться! Нет, нет, я разрушу их дружбу. Да, я ее разрушу! Ваш отец меня обвиняет, муж меня осуждает и вы все это терпите? Я не допущу этого.

— Если бы ваш муж захотел, вы были бы в Вальронсе.

— Как он мог бы этого захотеть, если ваш отец всем своим поведением подтверждает и оправдывает его подозрения? Ах! Я просто сошла с ума, когда полюбила вас. Это вы во всем виноваты, а сейчас вам не приходит на ум ни единого слова, чтобы защитить меня.

— Как раз для того, чтобы защитить вас, я и советую вам уехать.

— Уехать? То есть начать играть в ту игру, которая на руку моим врагам? Оставить его еще на один день с людьми, которые только и думают о том, как бы сильнее мне навредить? Нет. В моих интересах опередить слухи. Меня не хотят видеть в Вальронсе? А мне все равно. Мой муж — это мой муж, и я знаю его лучше вас. Не пройдет и часа, как он получит от меня телеграмму. Держу пари, что сегодня же вечером он будет здесь и услышит всю правду от меня.

— Какую правду?

— Нашу.

— Не понимаю.

— Как это не понимаете? А ведь все очень просто. Я скажу ему: «Я знала, что люди распускают слухи обо мне и Луи Дювиле. Это было неизбежно, но я люблю тебя и я не поверила этим сплетням. Ты же, наоборот, ты поверил в них. Все кончено, конечно, я никогда не прощу тебе этого. Разве я виновата в том, что увидев женщину каких-нибудь два раза в обществе одного и того же мужчины, злопыхатели тут же начинают выдумывать самое худшее? Нас видели вместе на юге и в Тироле? Ну и что в этом плохого? Одни и те же люди встречаются в одно и то же время в одних и тех же местах. Такова жизнь. Подумай, ведь когда люди задумывают супружескую измену, они прячутся. А я разве пряталась, скажи?

— Вы говорите совсем, как г-жа Даже.

— Вот и хорошо, она всегда рассуждает здраво. А вы и ваш отец только и думаете о том, как бы от меня отделаться.

— То, что вы говорите, несправедливо и скверно, но не в этом дело. Для меня важно одно: чтобы вы не навредили себе. Поверьте мне, не посылайте мужу телеграмму.

— Я вам повторяю: я его знаю и отдаю себе отчет в том, что я делаю. Речь идет о моей жизни, а не о вашей.

— Любовь моя… — начал он.

— Ага, легко вам так говорить. Пустите меня, прошу вас, пустите меня.

— Пустить вас сделать глупость? Нет, — сказал он.

Он умолк, не зная, как убедить ее. А г-жа Зарагир, расценив его молчание как свою победу, написала мужу: «Приезжай, люблю, вернемся домой, телеграфируй час приезда автомобилем или поездом». Она вызвала горничную, передала ей бумагу, со словами: «Срочно» и добавила: «Мне пора одеваться».

— Что вы написали? — спросил ее Луи Дювиль.

— Это мое дело, — ответила она, и он ушел.

Г-на Зарагира не тронула телеграмма, полученная от жены. Он порвал ее и бросил в камин. «Откуда она знает, что я в Вальронсе? — спросил он у г-на Дювиля. И если за ней нет никакой вины, то почему она не приехала сюда?» Г-н Зарагир часто любил чужих жен, но не допускал и мысли, что его собственная жена может принадлежать кому-нибудь еще. Без единого колебания он тут же ответил на ее телеграмму своей телеграммой: «Я так боюсь одиночества в вашей компании, что предпочитаю вернуться домой один».

После ухода Луи Дювиля г-жа Зарагир стала продумывать свои ответы на неизбежные вопросы мужа и у нее получился очаровательный диалог, в конце которого г-н Зарагир оказывался вынужденным признать, что он ошибался. При этом, чтобы придать своим будущим ответам весомости, она, обдумывая их, время от времени резко ударяла гребнем по краю туалетного столика.

Г-жа Зарагир была женщиной верующей и, оказавшись в такой серьезной ситуации, она решила, что ей не следует пренебрегать своими религиозными принципами, что она обязана принести какую-нибудь жертву и таким образом обеспечить себе покровительство Всевышнего. Поэтому, вызвав такси, она отправилась в Шартр.