Рафаэль Ферлосио - Харама

— Куда там, настоящие господа.

Кармен одевалась в зарослях ежевики у подножья холма, а Мели и Алисия держали халат.

— Я красная как рак, — сказала Кармен, посмотрев на свои плечи. Она ловко освобождала тело от одежды. Из-под блузки спустила лямки купальника. — Сейчас оденусь, девочки. Не смотрите, — смеялась она.

— Ну и дуреха, — сказала Мели. — Думаешь, ты Шахразада?

Кармен засучила рукава блузки и застегнула юбку. Потом спустила купальник и вылезла из него. Донесся голос Фернандо, который кричал, чтобы они поторопились.

— Пошевеливайтесь. Ребята уже готовы.

В кустах ежевики что-то прошуршало. Алисия, которая в это время одевалась, испуганно вздрогнула. С вершины холма кидались в них землей.

— Какие бессовестные! — сказала Мели, глядя вверх.

Она разглядела две головы, тотчас же спрятавшиеся. Кармен сказала:

— Мальчишки.

— Нахалы.

Снова зашуршали комья земли по листьям ежевики. Алисия тоже посмотрела.

— У этих идиотов ни стыда, ни совести. Вот ведь пристали!

— Мало ли на свете дураков, — сказала Мели. — Ты оделась?

— Я готова.

Их звали уже хором.

— Не на пожар спешим, успеем.

Они подошли к своим.

— Вы ничего не забыли? — спросил Мигель.

— Не беспокойся, пошли.

Мигель обернулся к Паулине и Себастьяну.

— Значит, постарайтесь подняться наверх до десяти. А если нет, мы оставим вам сумки и судки, чтоб вы их привезли на мотоцикле. Ладно?

— Да, конечно. Мы поднимемся раньше, чем вы уедете, не беспокойся.

— Тогда пока.

— Давайте, веселитесь!

Даниэль, Тито и Лусита сбились в кучу. Слышен был их смех.

— Ну и троица!

— Вы остаетесь здесь, — сказал им Мигель, — ну что ж, только помните, что в десять мы уезжаем. Смотрите сами как быть.

Тито поднял голову и махнул рукой, показывая, чтобы они уходили.

— Шагайте, шагайте, о нас не беспокойтесь. Мы сами с усами, независимые.

— Вот мы какие! — крикнул Даниэль из-за спины Тито.

Лусита сказала:

— До скорого!

Они уже уходили.

— Оба будут лезть к ней наперебой, — сказал Мигель. — Жалко Луситу.

Сантос и Кармен поднимались по земляной лестнице, обнявшись и глядя под ноги, как будто считали ступени.

— Пара голубков, — сказала Мели.

Фернандо разговаривал с Мигелем:

— Старик, уже полвосьмого. Наши, должно быть, совсем извелись, дожидаясь.

Мало-помалу они взбирались все выше и выше, и люди у реки оставались где-то далеко внизу. Многие еще сидели компаниями в роще и на другом берегу, среди кустов, на краю желтеющей пустоши. Обнаженные тела на бетоне плотины отливали медью под заходящим солнцем. Вдоль канала вытянулись тонкие и длинные тени черных тополей.

— Дыхание перехватывает.

Фернандо тяжело дышал. Они поднялись наверх. Мели задержалась на середине склона.

— Подождите, — сказала она им снизу. — Эту высоту надо брать не спеша.

Музыка из приемников поднималась сюда, громкая и назойливая, вместе с говором толпы и грохотом воды в водоспуске, скрытом деревьями; весь этот шум пропитывал кроны деревьев, как жаркий дым веселого пиршества.

— Какая ты неженка, Мели!

Она поднималась очень медленно, упираясь руками в бедра. Посматривала наверх, прикидывая, сколько еще осталось.

— Совсем не могу… — вздыхала она.

Река осталась у них за спиной, и они уже не видели ни рощи, ни пустоши, ни моста. Гребень холма прикрывал позади них реку с ее грязно-огненного цвета водой, эту вену земли, которая была почти неразличима под косыми лучами оранжевого солнца. Снова шли они виноградниками. Алисия повисла на Мигеле, ухватившись за него обеими руками. Склонила голову ему на плечо. Мигель что-то напевал.

— Интересно, они сообразили привезти патефон?

— Убьем их, если не привезли.

— Тебе так хочется потанцевать?

— Ну что за жизнь! — сказала Мели. — Я всеми способами пытаюсь хоть немножко развлечься сегодня. И все безрезультатно. Не возвращаться же домой в таком настроении. Увидит тетка, какое у меня расстроенное лицо, и сразу скажет, что я заболела.

— Господи боже мой, теперь выходит, что ты скучала.

— Ну да! — сказал Фернандо. — Я-то знаю, что с ней происходит!

— Больно уж ты проницателен.

Слева от дороги строили фабрику, и проход остался между огородившим стройку забором и проволочной сеткой виноградника. Шли будто по длинному нефу с цементным потолком, вдоль пустых строительных лесов. Пролетели два голубя.

— Не понимаю, — сказал Мигель. — Всегда вы жалуетесь на скуку, что ты, что моя сестра. Никак этого не пойму. Сам я, ей-богу, не могу различить, когда скучаю и когда развлекаюсь, понимаете? Либо я никогда не скучаю, либо… — И он пожал плечами.

— Ты счастливый.

Выйдя на шоссе, Сантос и Кармен остановились и стали с кем-то громко переговариваться. Сантос обернулся к товарищам:

— Эй, все здесь?!

То были Сакариас и вся компания. Сакариас и Мигель первыми посреди шоссе подали друг другу руки, словно вожди двух племен.

— Как дела, пираты?

— Самое время вам появиться!

— А мы были там.

— Надеюсь, вы привезли патефон, или я хочу слишком многого?

Блондинка, которая была с ними, разглядывала брюки Мели.

— Под деревьями?

— Да, внизу, где плотина.

— Ну и…

— Ничего, неплохо.

— Это видно по вас.

— А вы?

Они остановились на шоссе.

— Разве Даниэль не приехал?

— Приехал!

Фернандо обнялся с другим парнем, громко вскричав: «Самуэлильо, бродяга!» — и стал хлопать его по спине. У Сакариаса под расстегнутой рубашкой торчали ребра.

— Еще приехали Тито, Себастьян с невестой и Лусита, — кажется, всё…

— Помаленьку становимся модерновыми, а?

— Кто? Я?

— Те, что остались у реки… Не знаю…

— Ну ладно, скоро стемнеет, а мы тут стоим.

— Чего не знаешь?

— До чего они дойдут.

— Машина идет, посторонитесь!

— А пластинки?

— Вон у него.

— Какая пыль!

— Да пошли…

У канавы сидели еще трое.

— Вы не знакомы с Марияйо? Это наше новое приобретение.

У нее было лицо, как у китаянки, и гладкие черные волосы. Алисия уже знала ее. Поздоровались, а Фернандо посмотрел на ее грудь и бедра, потом тоже подал руку.

— Да, конечно, и притом стоящее приобретенье, — заметил он, смеясь.

Марияйо выдержала его взгляд с насмешливой улыбкой.

— Очень приятно…

— Пластинок взяли шесть, но одну утром расколол этот лопух Рикардо.

— А что мы тут стоим? — сказала Мели. — Пошли наконец.

— Где вы торчали целый день? Никак не могли вас засечь.

— Мы всегда находим хорошие места, — сказала блондинка. — А ты что думала?

— Еще бы, люди солидные.

Тот, что нес патефон, поставил его на край канавы и стал разглядывать царапину у себя на ступне.

— Эй ты, прохиндей! — сказал парень, у которого на боку висела сумка. — Разве это место для патефона?