Рафаэль Ферлосио - Харама

— Ну, где же музыка?!

— Минуту терпения.

Алисия спросила:

— А что у вас за пластинки?

— Не первой свежести.

— Для танцев сойдут, — сказал Самуэль. — Даже самба есть.

— Это хорошо.

— И танго «Морской волк» в исполнении Гарделя [22] Гардель Карлос (1903–1935) — аргентинский певец, знаменитый исполнитель танго. .

— Вот уж это действительно последний крик! — засмеялся Фернандо.

Блондинка, подруга Самуэля, откинулась назад вместе со стулом и оперлась локтями о подоконник выходившего в сад окна, грудь она выпятила вперед. На девушке была алая блузка.

— Сядь по-другому, — сказал ей Самуэль.

— Почему?

— Сломаешь стул.

— У кого иголки? — спросил хозяин патефона.

— Ты же их взял.

Он похлопал себя по карманам и услышал, как зазвенели иголки.

— Ты прав. Что поставим?

— Ну как, работает? Давай тогда румбу.

— Первое, что попадется, — сказал Рикардо, сунув руку в сумку. — Вот эту.

— Ну-ка, что там?

— Не скажу, сюрприз.

Пять мадридцев, которые пришли еще засветло, сидели за столиком напротив, возле курятника. Петра посмотрела на часы.

— Ох эти дети, что за дети… Пора бы уж.

Серхио повернул свой стул так, чтобы видеть середину сада, где начинались танцы.

— Сейчас придут.

— И мой-то хорош! Должно быть, хлещет там вино…

— А нам еще нужно растопить плиту и приготовить ужин, — рассудительно сказала Фелисита, поддерживая мать.

— Ну конечно! Никто ни о чем не думает! — отозвалась Петра.

Все четверо смотрели на патефон и на ребят, сидевших с Мигелем и Сакариасом.

— Дай ты своей семье хоть немножко свободы, Петра.

Луч солнца, который прилег на неприкрытую зеленью стену, между столиком семьи Оканьи и столиком пяти мадридцев, становился все тоньше и наконец совсем исчез, и весь сад погрузился в тень. Над наружной стеной появилась голова Хуанито. Заиграла музыка.

— Ку-ку, мама! Мамочка, посмотри, где я!

Звучал знаменитый пасодобль «Канарские острова».

— Хуанито!.. Это что такое, спустись немедленно! Сейчас же идите все сюда! Быстро!

Голова Хуанито исчезла.

— Господи! Ну что за разбойники!

Рикардо пошел танцевать с девушкой в черном. В углу Фернандо смеялся, сидя рядом с Марияйо; она вовсю кокетничала, играя своими китайскими глазами.

— Ну и девчонка! — сказал Фернандо. — У тебя такие глаза, детка, каждый в отдельности — целый фильм. Двойная программа, да еще на беспрерывном сеансе. Потанцуем?

Марияйо, смеясь, согласилась.

— Эй, пропусти-ка нас.

Сакариас пододвинул к столу свой стул, и они прошли за ним, задевая спинами листья жимолости. Появился Маурисио с подносом.

— Поставьте сюда, пожалуйста.

— Ого! — сказал Маурисио. — На этот раз вы приехали во всеоружии.

Он снимал с подноса стаканы, беря их сразу по четыре в обе руки, и ставил на стол.

— Простите, что вы сказали?

— С музыкой приехали, — кивнул Маурисио в сторону патефона.

— А-а, да, — ответил Самуэль. — Скажите, а плату вы берете за то, что здесь танцуют?

Маурисио, уже направившийся было к дому, обернулся к нему, держа поднос в руке.

— Брать плату?.. — спросил он. — Вот те на! За что же я могу брать? За пыль, которую вы поднимаете? Ну ты скажи, а ведь неплохо можно заработать!.. — И ушел в дом.

— Не такой уж глупый был вопрос, — сказал Самуэль, оглянувшись на своих. — Если рассудить…

— Конечно.

В центре сада смеялась Марияйо. Мигель наполнил стакан, залпом выпил его и пошел танцевать со своей невестой. Владелец патефона не отходил от своего сокровища.

— Оставь ты его, Лукас, — сказала ему одна из девушек. — Он уже сам играет.

Парень поднял голову и подошел к столу. Сакариас наполнял стаканы.

— Что? Не доверяешь этой механике?

— Бывает, останавливается. Хуани, потанцуем?

— Скоро, наверно, кончится. Ну ладно, пойдем.

Самуэль и блондинка обняли друг друга за плечи и вместе качались на стульях. Девушка напевала пасодобль под патефон. Марияйо снова засмеялась. Сакариас подтолкнул Мели локтем.

— Вот те на, — кивнул он на танцующих, — у меня увели пару.

— Кого это, Марияйо?

Сакариас кивнул.

— Ты сам позволил ее увести, — сказала Мели. — Что, жалко стало?

Сакариас осушил свой стакан.

— Я предпочитаю замену.

— Какую замену?

Сакариас снова откинулся назад вместе со стулом и уткнулся затылком в листья жимолости.

— Стул поедет, и ты упадешь, Сакариас. Так какую замену?

— Да тебя, какую же еще?

— Меня? — повернулась она к нему. — Вот оно что! Понятно. А если она вернется?

Сакариас улыбнулся, заложив руки за голову.

— Место будет занято.

Дети Оканьи пробирались между танцующими. Хуанито столкнулся с Марияйо.

— Мальчик!..

— Мог бы обойти, а не путаться у людей под ногами, — сердилась Петра. — Идите-ка сюда. Какие чумазые!

Она схватила Петриту и высморкала ей нос. Потом послюнила платок и стала вытирать лицо. Девочка ныла, потому что мать слишком сильно терла. Наконец Петра показала ей почерневший платок:

— Смотри! Видишь?

Фернандо и Марияйо подошли к патефону и на мгновение остановились, он протянул руку и переставил иглу чуть ли не на край пластинки. Услышав сбой в музыке, Лукас тотчас оглянулся.

— Эй, не надо! Не трогай!

— А что такого? Ему нужен специальный техник?

Лукас подскочил к патефону:

— Он очень чувствительный. Портится из-за самой малости.

Некоторое время он наблюдал, как работает патефон, потом пошел танцевать. Фернандо сказал Марияйо:

— Так нам больше достанется, верно? За один рае станцуем дважды.

— Но ведь время-то все равно бежит одинаково.

Петра спросила у детей:

— Что делает ваш отец?

— Он там с какими-то людьми…

— Сам ведь говорил, что у машины ближний свет не в порядке, лучше бы нам добраться до Мадрида, не включая фар, не то влепят штраф за техническую неисправность, а только этого и не хватало.

Она увидела Маурисио у столика мадридцев, он принес им еще бутылку вина.

— Послушайте, Маурисио! Мой муж там, с вами, не правда ли?

— Фелипе? Он в доме, у стойки, никуда не ушел.

— Так передайте, пожалуйста, ему от моего имени, чтобы он подумал наконец, что делает, и соображает ли, который час.

— Уже хотите бежать?

Танцуя между столиков, Фернандо взял стакан вина.

— Старье! — крикнул он тем, кто сидел.

— Пусть поставят румбу, тогда увидишь! — откликнулся Самуэль. — Он не видел, как я танцую, а, Сакар? Ты помнишь, как мы выдавали в позапрошлом году в «Пальмерасе»?

— Вы ходили в «Пальмерас»? — спросила Мели.

— Вот с этим птенчиком. Четыре или пять раз были.

— Больше, больше, — сказал Самуэль.

— И ты ему разрешала? — спросила Мели блондинку.

— Тогда он еще не был со мной. Иначе я бы узнала. — Она погрозила Самуэлю пальцем. — Уж показала б ему!