Тимоте де Фомбель - Между небом и землей

Во время этих визитов Этель почти никогда не бывала дома. Полу приходилось выпутываться самому, когда они заявлялись без предупреждения. У дворецкого Джона уже вошло в привычку недвусмысленно объявлять хозяину: «К вам из сумасшедшего дома с другого берега».

Они входили.

Пол каждый раз придумывал убедительные причины, чтобы оправдать постоянные разъезды сестры. Леди Кэмерон всегда отвечала: «Ну конечно! Пусть еще немного порезвится!» — как говорят, глядя на бегающую курицу, предназначенную для супа. Она снимала со стены картины, чтобы разглядеть подписи художников, пересчитывала хрустальные люстры и взвешивала на руке столовое серебро.

Этель лениво потягивалась в кресле у камина.

— Тебе и вправду нечего мне сказать о Томе? Ты с ним не говорила?

Сестра усмехнулась.

— Нет, клянусь тебе.

— В таком случае думаю, что возникло недоразумение… Бедный Том…

— Не беспокойся о нем.

В дверь постучали.

Мэри принесла чай. Этель встала, обняла старушку и завертела ее в сумасшедшем вальсе. Пол широко распахнул двери кабинета, чтобы они лучше слышали граммофон.

Степенный дворецкий Джон вошел и, увидев эту сцену, остановился, донельзя ошеломленный.

Мэри даже не успела поставить поднос. Она с испуганным кудахтаньем кружилась по комнате в объятиях Этель; так они и вальсировали вместе с чайным прибором. Пол подхватил на лету первую падающую чашку, потом вторую, а затем и чайник. Джону достались сброшенные туфли Этель.

Сахарница закончила свой век в камине, распространив напоследок запах карамели.

От громкой музыки звенело в ушах.

Этель наконец отпустила Мэри.

— Они просто ненормальные! — простонала горничная, падая в объятия Пола.

Между горными ущельями вилась ленточка белого пара. Поезд мчался через темные еловые леса, пересекал горные реки и каменные осыпи.

Виктор Волк разглядывал через оконце проносившийся мимо пейзаж.

Его везли в поезде из пяти бронированных вагонов. И было невозможно определить, в каком из них находится арестованный.

Все остальные вагоны были набиты военными.

Еще два таких же состава, с тем же количеством солдат, но без арестанта, выехали из Парижа с интервалом в несколько минут.

Комиссар Булар все рассчитал.

Арестованного должны были доставить в одну из трех готовых к его приему крепостей. Первая находилась в Альпах, на неприступном горном склоне. Вторая — недалеко от острова Ре. И третья — на болотах центральной части Франции. Только Булар знал, какую из трех выбрали в последний момент.

Все было продумано так, чтобы сделать побег невозможным.

Виктор Волк с удовольствием вдыхал горный воздух. Он любил мороз. Был ясный, солнечный день. Виктор почти не ощущал неудобства от своей вынужденной неподвижности.

Его руки были привязаны к чугунной болванке, а ноги — прикованы к полу клетки. Клетку с толстыми прутьями, в которой он сидел, поставили в один из вагонов с бронированными стенами, арендованных у Банка Франции. Такой вагон мог выдержать любую танковую или воздушную атаку.

Булар стоял на перроне вокзала Ла-Рошель. Его сопровождали верный Авиньон, два отделения внутренних войск и кузнец, которому предстояло снять с Виктора кандалы.

Вокзал был оцеплен военными.

Все шло по плану. Булар ждал, засунув руки в карманы пальто. На нем была новая шляпа от «Моссана».

Поезд должен был прибыть через несколько минут. Уже доложили, что его видели в районе Марана.

— Есть какие-нибудь новости о двух других? — озабоченно спросил Авиньон.

Булар кивнул в сторону начальника вокзала, предлагая переадресовать этот вопрос ему.

— Да, все нормально, — подтвердил тот. — Поезда должны прибыть на вокзалы одновременно. Для этой цели была рассчитана скорость каждого.

На лице Булара появилась довольная улыбка.

Он очень долго готовился к этому дню. Это был его долг перед Зефиро. Он обещал засадить Виктора Волка за решетку до конца его дней. Только так можно было отвести угрозу, нависшую над падре и его монахами.

Раздался свисток. Глаза Булара ярко заблестели.

— Идет! — воскликнул Авиньон.

Паровоз медленно подъехал к вокзалу. Пять вагонов остановились у почти безлюдного перрона. Их сразу же оцепили солдаты.

— Теперь за дело, — сказал Булар. — Четвертый вагон.

Маленькая армия переместилась к хвосту поезда. На лице Авиньона выступил пот.

— Это здесь, — сказал он.

— Откройте вагон! — крикнул Булар.

Два человека со связками ключей вышли из строя и начали отпирать замки, один за другим. Булар назвал им пятизначный код для последнего. Потом сказал:

— Можете входить, Авиньон.

Кузнец готовил к работе сварочную горелку.

С помощью трех охранников Авиньон оттянул в сторону раздвижную дверь и бросил лихорадочный взгляд на Булара.

— Ну, идите же, — повторил комиссар.

Авиньон вошел в вагон. Оттуда раздался крик. Лейтенант снова появился в дверях.

— Здесь никого нет!

Булар взревел:

— Ищите везде, идиоты!

Обыскали остальные вагоны. Но во всех четырех сидела только охрана.

Авиньон на ватных ногах подошел к Булару.

— Его здесь нет.

Булар повернулся к вокзальным часам.

— В таком случае я полагаю, что он уже на месте.

И комиссар положил руку на плечо Авиньону.

— Дорогой мой, вы правда думали, что я буду встречать его с оркестром на обычном вокзале? Вы за кого меня принимаете? Свяжитесь с лейтенантом Реми, он сейчас на вокзале в Бурже.

Авиньон бросился в буфет, где находился телефон.

— Простите, месье…

Кто-то робко топтался около комиссара, который никак не мог открыть свою коробочку с леденцами.

— Господин комиссар…

— Да? — отозвался Булар.

Это был кузнец, который вдруг понял, что надобность в нем отпала.

— Я могу уйти? — спросил он.

— А вы как думаете?

Кузнец не знал, какого ответа от него ждут.

— Так я… могу?

— Если только не желаете заново опломбировать вагоны! — закричал Булар.

Начальник вокзала украдкой сделал кузнецу знак уходить.

Лейтенант Авиньон вернулся очень быстро, вид у него был по-прежнему бледный.

— Нет, комиссар, его там не нашли. В поезде, прибывшем в Бурж, никого нет.

Булар изобразил удивление.

— Какой сюрприз! Неужели? Его нет в Бурже?

Он встал в позу трагической актрисы и изрек:

— Все, это конец!

И, пронзив свою грудь воображаемым кинжалом, снова бросил взгляд на большие вокзальные часы.

— Позвоните в Шамбери, любезный.

Измученный Авиньон снова поплелся в буфет. Маленькая армия пялилась на комиссара, совершенно сбитая с толку.

От его уверенности не осталось и следа. Булар нервно сосал леденцы.